Он обнял ее за спину. Ее спина была невероятно узкой; каждая косточка
будто просвечивала сквозь тонкую кожу.
- Тебе не холодно?
- Нет.
- Ты всегда любила говорить "нет".
Они помолчали.
- Когда мы приедем в город? - спросила Николь.
- Завтра.
- Завтра. Тогда давай сожжем и этот рисунок тоже.
- Зачем? Мы же договорились по одному.
Почему-то ему очень не хотелось сжигать последний рисунок. Наверное,
это была всего лишь инерция мысли, заставляющая идти по заранее
рассчитанному пути.
- Я хочу сейчас, - сказала Николь, - пусть ничего не останется. С
завтрашнего дня начнется новая жизнь. А старая закончится.
Он внимательно посмотрел на нее и ему снова стало больно от
невозможности понять.
- Хорошо, сделаем так, - сдался он.
Отражения огненных язычков играли на ее лице.
Она бросила рисунок в огонь. Огонь уже насытился и не спешил.
Неуверенные язычки обогнули края листа, оранжево подсвеченного снизу.
Ее лицо стало совсем серьезным.
- Смотри, не горит.
- Не горит.
Лист вспыхнул посредине и мгновенно превратился в ничто; горящий
уголок взлетел широким полукругом, будто спасаясь, и догорел уже в
воздухе.
- Теперь тебе легче? - спросил Анри.
- Да, теперь мне совсем хорошо. Теперь я совсем-обо-всем забыла, -
по-особенному выговаривая, произнесла она.
- Давай сожжем твою белую маску?
- Тебе так не терпится? - Николь подняла глаза.
- Но так же будет лучше?
- Нет, так не будет лучше. Я сама решаю, что мне делать.
Анри удивился, услышав новые нотки в ее голосе. До сих пор Николь
всегда говорила мягко.
- Что с тобой?
- А что со мной может быть?
- Ты стала другой.
- А я и должна была стать другой. Ты же сам этого хотел, разве не
помнишь?
- И ты больше не помнишь прошлого?
- Мне больше ничего не напоминает о прошлом, милый. Теперь нет
прошлого. Забудь свою прежнюю Николь.
На следующий день она снова была весела. С утра она шутила, не
переставая. Анри пытался вспомнить, была ли она такой раньше, но не мог.
Слишком многое изменилось за эти месяцы.
Город вытянулся вдоль болотистой речки. Он состоял из двух половинок,
правой и левой, соединенных всего одним мостом. Миновав мост, они долго
ехали мимо речных камышей, потому что половинки города стояли далеко друг
от друга. Ближе к вечеру они пересекли опустевшую базарную площадь и нашли
один из маленьких сквериков, в которых обычно собираются те, кому нечего
делать по вечерам, Такие скверики с редкими деревьями есть в каждом
городке. Улицы были почти пусты. В сквере возвышалась старая карусель.
Судя по виду, она не работала много лет.
- Здесь мы много не заработаем, - сказал Анри.
- Придумай что-нибудь.
- Что можно придумать?
- Например, поставь наш черный занавес и сразу соберутся люди.
- Но нам же нечего показывать?
Николь нахмурилась.
- Если ты поставишь занавес, они придут и ты сможешь их рисовать. Ты
же не обещал им спектакль.
- Мы никогда никого не обманывали, - сказал Анри.
- У тебя, что, так много денег?
Он согласился.
Он поставил занавес и люди стали собираться. Потом он стал рисовать.
Он увлекся, потому что лицо мужчины было характерным и легко превращалась
в линии. Мужчина был грузен и, похоже, не беден. Такие обычно платят за
портрет. Когда Анри закончил и поднял глаза, он увидел Николь. Она была в
белом трико и в белой маске. Как всегда, она выглядела очень эффектно.
Боже мой, какая глупость. - подумал Анри, - ведь и так уже собралось
много людей, зачем же продолжать обман?
Николь сняла маску и посмотрела на него.
Что ты хочешь делать?
Разве ты не понял? Сегодня мы снова выступаем.
Зачем?
Объяви мой номер.
Она была совершенна, как само искусство. Он стряхнул очарование и
решительно подошел к ней.
- Что ты хочешь делать?
- Разве ты не понял? Сегодня мы снова выступаем.
- Зачем?
- Объяви мой номер. И не забудь нарисовать меня. У нас ведь не
осталось ни одного твоего рисунка.
И она надела маску.

1 2 3