В противном случае мы должны будем готовиться к битве, к смерти или к бегству.
Бледная лиловатая заря окрасила восток. Огонь пылал еще ярче, словно боясь наступления дня, который затмит его блеск, высоко поднимался, перескакивал по вершинам деревьев, ревел, как стадо буйволов, застигнутое хищниками, или издавал сухой и жесткий треск, напоминавший шум, производимый тучами саранчи, поедающей злаки.
Пламя яркими спиралями обвивало толстые стволы, добиралось до листьев, которые сначала съеживались, затем вспыхивали и колебались от утреннего ветерка, как дневные бабочки или рои ос.
Становилось жарко; червоеды, тревожимые во сне, отодвигались все дальше к крайней оконечности острова. Вамирэх задумчиво смотрел на пожар. Его лодка и оружие были в безопасности. Элем спала в своем убежище. Маленькая обезьянка сидела, уцепившись за ветки; она не спала, как и ее хозяин, испуганная ярким светом и шумом.
Между тем огонь уничтожал уже толстые сучья, и головешки становились все крупнее. Они описывали короткие дуги, разгораясь на лету от движения воздуха, производимого их падением, и светя дрожащим блеском, подобно звездам.
Во время падения они казались воздушными и легкими, но, опускаясь на землю, они с силой и треском ударялись, дробились, рассыпая вокруг себя яркие искры.
Пзанн развязал ноги пленника и разбудил Элем, чтобы она могла служить посредницей между ними.
— Спроси своего брата, — сказал он ей, — не думает ли он, что настал час заключить мир?
— Я не боюсь смерти, — ответил воин.
— Я знаю, что ты храбр, — возразил Вамирэх, — но того нельзя назвать трусом, кто спасает себя, спасая своих собратьев.
— Мои братья не побеждены!
— Да, — сказал Вамирэх, — но их только двое, а животные научились бояться нас.
Наступило продолжительное молчание; пленник погрузился в думу.
Заря загоралась ярче; нежная окраска лазури перешла в бронзовый цвет; кругом царил туманный полусвет, в котором выделялся только горизонт реки. Деревья, небо, низкие берега — все казалось необыкновенно свежим по сравнению с сухостью колеблющегося огня.
Вамирэху хотелось снова пуститься в путь по зеленой поверхности вод, подниматься вверх по громадной реке, с ее лесами, скалами, широкими устьями притоков, с ревом водопадов, с тихим журчанием маленьких каскадов, стремительным течением порогов, со светлыми, широкими проливами…
Между тем пламя оканчивало свое жестокое дело, бледнея в зарождающемся свете дня, то судорожно вспыхивая огромными языками, то расстилаясь по тонкой сети веток.
Вдали в глубине леса слышался лай убегающих собак, и эти звуки вывели пленника из задумчивости. Он видел, что Вамирэх догадывается об отступлении животных и понимает возможность взять верх над неприятельским лагерем.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил он пзанна.
— Чтобы ты говорил с твоими братьями, — ответил Вамирэх.
Азиат поднялся и, направившись в сопровождении Вамирэха и Элем к берегу острова, испустил призывный крик своего племени:
— Ре-ха! Ре-ха!
Вождь короткоголовых тотчас же вышел из-за прикрытия в сопровождении молодого воина.
— Наш брат в плену у человека неведомых стран?
— Да, он в плену.
— Хочет ли он от нас помощи или отмщения?
— Нет, человек с верховьев реки просит мира.
— Тогда пусть он развяжет твои руки, потому что мудрость требует, чтобы ты говорил об этом, будучи человеком свободным.
Восточный воин передал Вамирэху желание старика. Пзанн колебался с минуту, опасаясь измены, но затем, не говоря ни слова, развязал его узы. Пленник не двинулся с места и, храня серьезный вид, только поднял руки над головой.
Глава XXII. ВОЗВРАЩЕНИЕ
В проходах среди островов, по широким светлым проливам лодка неслась вверх по реке, вздувшейся от ливней. Элем и крошечная обезьянка играли или спали в челноке, а Вамирэх работал веслами целые дни.
Мир с обитателями востока был заключен. Собаки снова удалились в бесплодные степи, окруженные лесами; бедные червоеды могли совершить свое переселение к великим озерам. Азиаты вскрыли себе жилы на руке, и их кровь смешалась с кровью Вамирэха. Старик от имени священных племен отказался от всяких враждебных действий, а Вамирэх обещал поддерживать мир от имени западных кочевников.
Весной будущего года, в третий месяц после равноденствия, пзанны выберут тридцать предприимчивых охотников и пошлют их под предводительством Вамирэха навстречу такому же числу союзников с мудрым стариком во главе.
Поднимал ли ветер волны на реке, бороздил ли дождь поверхность воды, на которой подпрыгивали мелкие пузыри, челнок все продолжал свой путь к западу, от зари до сумерек. Мычание оленей, крик мамонтов, рокочущий голос львов встречали человека-врага в его хрупком челноке, неслись за ним среди островов, под тенью деревьев, по широким, светлым проливам.
Вамирэх думал о червоедах, об их глубокой грусти в час расставания, об их тупых лицах, о лающих звуках, которыми у них выражался смех и плач, о выражении бесконечной благодарности в их глазах и о том, как они долго стояли подле него, прежде чем решились уйти. С вершины небольшого холма он послал им дружеский прощальный привет, на который они ответили своей жалкой походной песней.
Твердые в своем братском союзе, который один поддерживал их против крупных хищников и остальных людей, они уносили на руках своих раненых…
Неделя проходила за неделей среди островов и широких светлых проливов, иногда солнце обдавало своей горячей лаской, иногда поднимался ветер, суровый бич зимы, или же разражался бешеный шквал. Тогда приходилось останавливаться в бухтах или укрываться в пещерах, пока не прояснилось небо.
Грудь Вамирэха вздымалась от чувства гордости при мысли, что ему удалось победить коварство природы, нападения хищных зверей и хитрость человека. Он снова вспомнил, как Тах, старец, переживший сто двадцать зим, рассказывал при вечернем огне о разрушении гор, о трещинах в почве, о бездне, всосавшей воды великих озер. Он казался себе более великим, чем Гарм. В теплые вечера столетние старцы будут рассказывать историю его путешествия, и она заставит трепетать сердца юношей, когда они услышат о злобности пресмыкающихся, о свирепости хищных зверей, о лесном человеке, о новой стране, об Элем, о червоедах. И эти старцы скажут, что нужна непоколебимая воля, чтобы победить тоску по родине и ужас долгого одиночества.
Небо все реже посылает ласковые солнечные лучи, все чаще разражаются жестокие ливни; река кажется то зеленой, то илистой; течение становится быстрее, опять попадаются пороги и водопады, челнок быстро несется вперед, и Вамирэх неутомимо правит веслом.
Уже чувствовалось приближение дождей. Но племя, укрывшись в пещерах высоких местностей, не покинет травянистых степей юго-востока до середины осени, и Вамирэх увидит своих родителей Зома и Намиру, своих храбрых братьев и свою сестру, прыгающую как козочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Бледная лиловатая заря окрасила восток. Огонь пылал еще ярче, словно боясь наступления дня, который затмит его блеск, высоко поднимался, перескакивал по вершинам деревьев, ревел, как стадо буйволов, застигнутое хищниками, или издавал сухой и жесткий треск, напоминавший шум, производимый тучами саранчи, поедающей злаки.
Пламя яркими спиралями обвивало толстые стволы, добиралось до листьев, которые сначала съеживались, затем вспыхивали и колебались от утреннего ветерка, как дневные бабочки или рои ос.
Становилось жарко; червоеды, тревожимые во сне, отодвигались все дальше к крайней оконечности острова. Вамирэх задумчиво смотрел на пожар. Его лодка и оружие были в безопасности. Элем спала в своем убежище. Маленькая обезьянка сидела, уцепившись за ветки; она не спала, как и ее хозяин, испуганная ярким светом и шумом.
Между тем огонь уничтожал уже толстые сучья, и головешки становились все крупнее. Они описывали короткие дуги, разгораясь на лету от движения воздуха, производимого их падением, и светя дрожащим блеском, подобно звездам.
Во время падения они казались воздушными и легкими, но, опускаясь на землю, они с силой и треском ударялись, дробились, рассыпая вокруг себя яркие искры.
Пзанн развязал ноги пленника и разбудил Элем, чтобы она могла служить посредницей между ними.
— Спроси своего брата, — сказал он ей, — не думает ли он, что настал час заключить мир?
— Я не боюсь смерти, — ответил воин.
— Я знаю, что ты храбр, — возразил Вамирэх, — но того нельзя назвать трусом, кто спасает себя, спасая своих собратьев.
— Мои братья не побеждены!
— Да, — сказал Вамирэх, — но их только двое, а животные научились бояться нас.
Наступило продолжительное молчание; пленник погрузился в думу.
Заря загоралась ярче; нежная окраска лазури перешла в бронзовый цвет; кругом царил туманный полусвет, в котором выделялся только горизонт реки. Деревья, небо, низкие берега — все казалось необыкновенно свежим по сравнению с сухостью колеблющегося огня.
Вамирэху хотелось снова пуститься в путь по зеленой поверхности вод, подниматься вверх по громадной реке, с ее лесами, скалами, широкими устьями притоков, с ревом водопадов, с тихим журчанием маленьких каскадов, стремительным течением порогов, со светлыми, широкими проливами…
Между тем пламя оканчивало свое жестокое дело, бледнея в зарождающемся свете дня, то судорожно вспыхивая огромными языками, то расстилаясь по тонкой сети веток.
Вдали в глубине леса слышался лай убегающих собак, и эти звуки вывели пленника из задумчивости. Он видел, что Вамирэх догадывается об отступлении животных и понимает возможность взять верх над неприятельским лагерем.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил он пзанна.
— Чтобы ты говорил с твоими братьями, — ответил Вамирэх.
Азиат поднялся и, направившись в сопровождении Вамирэха и Элем к берегу острова, испустил призывный крик своего племени:
— Ре-ха! Ре-ха!
Вождь короткоголовых тотчас же вышел из-за прикрытия в сопровождении молодого воина.
— Наш брат в плену у человека неведомых стран?
— Да, он в плену.
— Хочет ли он от нас помощи или отмщения?
— Нет, человек с верховьев реки просит мира.
— Тогда пусть он развяжет твои руки, потому что мудрость требует, чтобы ты говорил об этом, будучи человеком свободным.
Восточный воин передал Вамирэху желание старика. Пзанн колебался с минуту, опасаясь измены, но затем, не говоря ни слова, развязал его узы. Пленник не двинулся с места и, храня серьезный вид, только поднял руки над головой.
Глава XXII. ВОЗВРАЩЕНИЕ
В проходах среди островов, по широким светлым проливам лодка неслась вверх по реке, вздувшейся от ливней. Элем и крошечная обезьянка играли или спали в челноке, а Вамирэх работал веслами целые дни.
Мир с обитателями востока был заключен. Собаки снова удалились в бесплодные степи, окруженные лесами; бедные червоеды могли совершить свое переселение к великим озерам. Азиаты вскрыли себе жилы на руке, и их кровь смешалась с кровью Вамирэха. Старик от имени священных племен отказался от всяких враждебных действий, а Вамирэх обещал поддерживать мир от имени западных кочевников.
Весной будущего года, в третий месяц после равноденствия, пзанны выберут тридцать предприимчивых охотников и пошлют их под предводительством Вамирэха навстречу такому же числу союзников с мудрым стариком во главе.
Поднимал ли ветер волны на реке, бороздил ли дождь поверхность воды, на которой подпрыгивали мелкие пузыри, челнок все продолжал свой путь к западу, от зари до сумерек. Мычание оленей, крик мамонтов, рокочущий голос львов встречали человека-врага в его хрупком челноке, неслись за ним среди островов, под тенью деревьев, по широким, светлым проливам.
Вамирэх думал о червоедах, об их глубокой грусти в час расставания, об их тупых лицах, о лающих звуках, которыми у них выражался смех и плач, о выражении бесконечной благодарности в их глазах и о том, как они долго стояли подле него, прежде чем решились уйти. С вершины небольшого холма он послал им дружеский прощальный привет, на который они ответили своей жалкой походной песней.
Твердые в своем братском союзе, который один поддерживал их против крупных хищников и остальных людей, они уносили на руках своих раненых…
Неделя проходила за неделей среди островов и широких светлых проливов, иногда солнце обдавало своей горячей лаской, иногда поднимался ветер, суровый бич зимы, или же разражался бешеный шквал. Тогда приходилось останавливаться в бухтах или укрываться в пещерах, пока не прояснилось небо.
Грудь Вамирэха вздымалась от чувства гордости при мысли, что ему удалось победить коварство природы, нападения хищных зверей и хитрость человека. Он снова вспомнил, как Тах, старец, переживший сто двадцать зим, рассказывал при вечернем огне о разрушении гор, о трещинах в почве, о бездне, всосавшей воды великих озер. Он казался себе более великим, чем Гарм. В теплые вечера столетние старцы будут рассказывать историю его путешествия, и она заставит трепетать сердца юношей, когда они услышат о злобности пресмыкающихся, о свирепости хищных зверей, о лесном человеке, о новой стране, об Элем, о червоедах. И эти старцы скажут, что нужна непоколебимая воля, чтобы победить тоску по родине и ужас долгого одиночества.
Небо все реже посылает ласковые солнечные лучи, все чаще разражаются жестокие ливни; река кажется то зеленой, то илистой; течение становится быстрее, опять попадаются пороги и водопады, челнок быстро несется вперед, и Вамирэх неутомимо правит веслом.
Уже чувствовалось приближение дождей. Но племя, укрывшись в пещерах высоких местностей, не покинет травянистых степей юго-востока до середины осени, и Вамирэх увидит своих родителей Зома и Намиру, своих храбрых братьев и свою сестру, прыгающую как козочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27