- Да что вы, - заикаясь еле выдавил он, - Там же все снесет! Люди
же, дядя...
- Какие люди! - распаляясь, закричал Лысый. - Сволочи все! Да и
сволочей-то этих на самом деле нет!
- Дядя...
- И дяди нет! Ты хоть кого-нибудь здесь видел с усатым,
одновременно с ним видел, а?
- Не видел, - прошептал Аршак, мгновенно понимая Лысого. - Но я и
вас ни с кем не видел!
- Молодец, мальчишечка! - обрадовался Лысый. - Соображаешь!
Затем он многозначительно подмигнул Аршаку, выпятил нижнюю губу
и, подняв большой палец медленно повел его к кнопке.
- Не надо! - закричал Аршак и бросился на него.
Но не успел. В ту же секунду Лысый накрыл кнопку ладонью. Аршак
замер. Орудие издало непристойный звук "Прррз", из жерла медленно
выдулся большой ярко-желтый воздушный шар с надписью "Привет
победителям!" Шар покачался над головами артиллеристов и, гонимый
ветерком, поплыл в сторону города, медленно уменьшаясь в размерах.
Аршак озверел. Он подскочил к Лысому, вцепился в его лохмотья и
стал трясти. Лысый, продолжая улыбаться, попятился, увлекая Аршака за
собой, пока не уперся в лебедку.
- За что, за что надо мной издеваетесь? - рычал Аршак.
- Успокойся, - увещевал его Лысый. - Никто не издевается. Все
хорошо, все в порядке. Ну, пошутили! Ну, бабахнули! Тебе что, жаль -
не боевым ахнули? Или пожалел кого? Да кого жалеть, голубчик? Ты себя
пожалей. Сам-то... Дай тебе в руки карабин, скольких у себя в распыл
отправишь глазом не сморгнув.
- Нет! - Аршак отпустил Лысого и поднял голову. - Нет, не
дождетесь.
- Ой, неужели не дождусь? - издевательски спросил Лысый. -
Спасибо. А вот нянечка твоей ясельной группы, ненароком скормившая
маленькому Гагику кусок битого стекла, а потом, вместо того, чтобы
вызвать "скорую помощь", никому ничего не сказала? Неужели она не
стоит пули? Или ты забыл, как все удивлялись, почему Гагик вдруг
исчез, и почему нянечки ходили испуганные почти целую неделю?
- Я... я не помню.
- Естественно. А в садике, в старшей группе, не припомнишь ли,
как пропал твой красивый венгерский свитер? Тебе свитер было не жаль,
но все почему-то подумали, что взял Женя, и папа его так за это
поучил, что Женя на всю жизнь стал заикой, а свитер потом видели на
сыне воспитательницы, который ходил в другой садик. Не помнишь? Ну,
может не пулю ей, но пару раз по темечку прикладом не повредило бы, а?
В школе же...
- Не надо, - глухо пробормотал Аршак.
- Ну почему же? Не волнуйся, я не о тебе. Помнишь, в третьем
классе ваш учитель, заслуженный, между прочим, медаль имеет, не
разрешил Сергею выйти из класса, а вывел к доске и издевался над ним
долго, пока тот не обмочился под веселый и радостный смех всего
класса. У сергея на этой почве началось нервное расстройство, теперь
он лечится в клинике каждый год. Ты этого, конечно не знаешь, потому
что он остался на второй год и был вами немедленно забыт. А ваш
заслуженный учитель? Как он добивался правильной осанки и послушания?
Привязывал непосед к стульям, клал на голову мешочек с песком, и если
он, мешочек, падал, бил линейкой по пальчикам. Ну так что - пуля? Или
штыком его, садиста?
- Так же нельзя!
- Вот те на! Почему же это нельзя? А усатого можно? Он тебя бил?
Издевался? Ему-то от тебя мелочь сущая требуется...
Аршак опустил глаза. Он стоял спиной к парапету и не видел, как
воздушный шар, все уменьшаясь, летел прямо на замок, но превращаясь в
точку, он с каждым мигом светился все ярче и ярче.
Когда наконец Аршак, не зная, что сказать, поднял глаза,
ослепительная вспышка за его спиной вдруг превратила лицо Лысого в
яркую луну, а потом в глазах все померкло. Через секунду свирепый
грохот прижал их друг к другу, а когда все прошло, полуоглохший Аршак
обернулся и вскрикнул - на месте дворца дымилась воронка, а города не
было вовсе - и только багровый, быстро темнеющий шар вспухал над ним.
- Ничего, - просипел голос сзади, - мы построим новый город.
Аршак, пораженный этими неуместными словами, повернул голову - и
не поверил своим глазам. На месте Лысого оказался Кошкодав-Ракоед
собственной гадской персоной. Аршак снова глянул на город и похолодел
- никаких следов разрушений! Замок, дома, безоблачное небо...
ПРАЗДНИК
Комнату, обитую коврами, он узнал сразу же, как только очнулся.
Неизбежно Кошкодав-Ракоед привалился к столику и жрал, давясь и исходя
слюной, что-то очень похожее на окурки - небольшие мятые цилиндрики.
Аршака замутило. "Хочу домой, хочу домой, хочу домой. Вот сейчас
раскрою глаза и увижу, как тетя пилит дядю, Миша смотрит футбол, а
клара играет на скрипке что нибудь из "Айрон Мэйден". Сейчас
проснусь..."
Кошкодав-Ракоед доел, утер слюнявый рот ладонью и, осоловело
выкатив глаза, неожиданно и очень пронзительно рыгнул.
- Выпустите меня отсюда, - тихо попросил Аршак, - я ничего не
знаю.
"Знаешь, знаешь, - сказал внутренний голос, - только за карман
держись крепче!"
- Знаешь, знаешь, - эхом отозвался Кошкодав-Ракоед.
Аршак напрягся. Если сейчас он полезет к нему в карман, то
коленом в челюсть и...
Бу-ум - донеслось издалека.
- Второй залп, - поднял палец Кошкодав-Ракоед, - вот-вот начнется
карнавал. Пошли на балкон!
Балкон выходил на площадь. По ее периметру стояли большие статуи.
Под бело-зелеными потеками голубиных экскриментов лиц не было видно,
но по фуражке старого образца Аршак догадался, что это выстроились
юные отцы-основатели.
- Почему нет людей? - спросил Аршак. - Где жители города?
- Они где-то здесь, неподалеку.
И тут ухнул фейерверк. Ракеты, шутихи, петарды взмыли в яркое
полуденное небо, с треском и шипением закрутились огненные колеса. Шум
и грохот стоял неимоверный. В дневном свете почти не были видны, лишь
пыльные дымные трассы исчиркали безоблачный небосвод. Когда Аршак
опустил голову, в глазах зарябило: сотни, тысячи людей плясали, водили
хороводы, играли в ручеек, пели, собравшись в кружки вокруг баянистов,
гитаристов и одинокого арфиста. Над толпой реяли разноцветные
воздушные шары, вдруг зашагали на ходулях пестро разодетые мужчины и
женщины...
Балкон находился невысоко, приблизительно на уровне второго
этажа. Иногда сюда залетали ленты серпантина, порывы ветра несли
конфетти, обрывки газет и куски перфолент. К балкону притопала на
ходулях румяная женщина с большим бантом в волосах и в огромной пышной
юбке, какие Аршаку доводилось видеть только на старых картинах.
Женщина кинула им розу, промахнулась, показала язык, а потом,
повернувшись, нагнулась и задрала юбку, обнажив тугие телеса в розовых
панталонах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24