Луиджи покраснел, смутился и опустил голову:
– Ну-у, в общем, э-э-э…
– Ну что? – с насмешкой в голосе перебил я последовательность нечленораздельных звуков.
– Помнишь, ты сказал тогда?…
– Что? Я всегда очень много болтаю. Конкретно?
– Ну, что у меня нет чести, совести и разума! Ты и час так думаешь?
– Нет, не думаю.
– Ты считаешь, что они могут появиться за день. Луиджи пер на меня как бык.
– Ну-у, скажем так, эти свойства у тебя были, но оченькрепко спали. А сейчас проснулись. Проснуться можно очень быстро. И если они опять заснут, я буду очень огорчен.
– Понятно, – кивнул Луиджи. – Да и чего я ждал, ты не выкрутишься?…
– Опять ты считаешь, что все вокруг ложь. Скажи, сейчас ты смог бы «пошутить» так, как позавчера?
– Э-э-з, – Ауиджи ненадолго задумался, а лотом решителъно помотал головой.
– Ну и всё, значит, я сказал правду.
Мы вернулись к ребятам, Луиджи покинул меня, чтоб просунуть свою голову под мышку Роберто. Тот тоже в мательно слушал Гвидо.
Похоже, у нового школьного предмета будет много поклонников.
Я сел рядом с Алексом: и где там наш Лео? Лео здорово снесло вниз по течению, но он уже почти доплыл до противоположного берега. Вот он встал на ноги. Нино громко облегченно вздохнул.
– Ты боялся, что он утонет? – удивился Алекс.
– Угу.
– Зря. Лео не утонет.
Нино хмыкнул. Да, со стороны наша наглая самоуверенность выглядит очень смешно. Но Лео ведь и правда не может утонуть. Во всяком случае, не тогда, когда от него зависят друзья. И когда они его страхуют.
Противоположный берег оказался гораздо выше нашего: переправа будет тяжелой: вверх по веревке рюкзаки сами не заскользят, да и мы тоже.
Алекс пристегнулся к веревке, забрал камуфляжку Лео и отправился на тот берег, толкая перед собой чей-то рюкзак.
Ох, сколько раз нам придется проехаться взад-вперед? Одиннадцать рюкзаков… я посмотрел на самое солидное окрестностях дерево, к которому мы пристегнули нашу переправу. Рюкзаки придется толкать по одному. Тигрят, возможно, тоже. Что бы такое придумать? Разумное… Ни один простой механизм не дает выигрыша в работе. А использовать батарейки от фонарей? Не-е, за полчаса мне электродвигатель не соорудить, водяное колесо – тоже. А больше никаких источников энергии нет. Вывод: ничего разумного придумать не удастся. Даже теоретически. Плохо.
Алекс добрался до противоположного берега, сбросил груз, отдал Лео одежду и легко поехал обратно. Роберто с трудом оторвался от рассказа о Второй Пунической войне: из меня сейчас плохой работник, поэтому перевозить грузы придется ему вдвоем с Алексом. О! В Древней Греции педагогами были калеки, больше ни на что не пригодные. Поэтому я буду читать лекцию, а Гвидо – организовывать переправу – так будет побыстрее.
Лихорадочно вспоминая Тита Ливия, многократно обруганного современниками за многословие и вранье, я предложил Гвидо поменяться ролями. Гвидо с удовольствием согласился – он как раз добрался до разгрома на Тразименском озере, рассказывать о таких поражениях наших далеких предков никому не понравится. А впереди еще «Канны».
Вито, с ужасом смотревший на слишком длинную и тяжелую переправу, прислонился к моему плечу, чтобы набраться храбрости. Романо немедленно поступил так же.
Пока мои друзья переправляли через реку одиннадцать рюкзаков, предельно обленившийся я добрался до Фабия Максима Кунктатора.
Остановившись на этой мажорной ноте римской истории, я заметил, что пора уже и нам переправляться через реку.
Я два раза проверил, как пристегнут Вито, прежде чем отпустил его в полет над водой.
– Не смотри вниз, не торопись. Все будет хорошо, – напутствовал я его.
– Угу, – всхлипнул тигренок.
Я его подтолкнул, и он, перебирая руками, поехал к противоположному берегу реки.
Храбрый Стратег переправлялся через реку стоя у меня на животе, с любопытством глядя на холодные волны. Он так вытягивал шею, стараясь заглянуть вниз, что я всю дорогу побаивался: большущая голова перевесит, и он свалится.
Когда мы с ним появились на другом берегу, Вито еще подрагивал от пережитого ужаса.
– Ты молодчина! – похвалил я своего храброго тигренка. – И все остальные речки теперь будут не страшны, да?
Он, улыбнувшись, кивнул.
Переправа прошла без эксцессов, но заняла почти часа.
Сегодняшний подъем в гору был гораздо тяжелее позавчерашнего, но никто из тигрят не пожаловался и не ныл. В какой-то момент Гвидо сам велел Траяно отдохнуть самый мелкий малек здорово запыхался. Они остались вдвоем, а когда мы добрались до конца склона, Роберто налегке спустился вниз и помог Гвидо доставить наверх маленького тигренка и его рюкзак.
Я внимательно следил за остальными тигрятами – не никто из них не собирался насмешничать. Забыли они про свое дурацкое «честно, нечестно», дай бог, чтобы на всегда – это они уже сами догадались, я им не объяснял.
– Ну вот, – заметил Алекс, когда мы слегка отдохнули и были готовы выступить, – остался только один неглубокий овраг. И больше никаких препятствий.
Тигрята выглядели разочарованными.
– Жаль, – вздохнул Вито. – Почему нельзя было пойти в поход на целый месяц?
– Один рацион, – заметил Гвидо, – весит два с половиной килограмма. Тридцать – семьдесят пять килограммов. Это больше, чем весит любой из нас. К тому же однообразие надоедает.
– Угу, – Вито согласился, но был опечален, что жизнь так прозаична.
– А что тебе не нравилось весь месяц? – поинтересовался я (по редкому сосновому лесу можно было идти рядом и разговаривать). – Тренировки или соревнования?
– Ну, мы же ничего не выиграли. Везде были последние или предпоследние.
Я посмотрел на него хитро:
– А что тебе на самом деле не нравилось? Вито поднял на меня удивленный взгляд:
– Ну, да, я понял!
– Странно, что вы не всюду были последние, – заметил я серьезно, – наверное, те, кого вы иногда обходили, тоже любили позлорадствовать и поиздеваться друг над другом.
Вито покраснел, опустил голову и спросил:
– Думаешь, это связано?
– Конечно. Ты не обязан играть в команде. Можешь хоть всю жизнь прожить одиночкой, если хочешь. Но если уж люди собрались в команду, то должны вести себя соответственно, иначе они все проиграют. И даже если не надо играть и выигрывать… Не иметь своей команды – это все равно, что не иметь дома…
Я отвернулся: черт! Не надо было об этом заговаривать – для меня это слишком больно. Да если бы в восемь лет я понимал, чего у меня нет, умер бы от горя!
– Энрик! Ты чего? – с беспокойством спросил Вито. Я мотнул головой:
– Всё в порядке.
* * *
Мы устроили большой привал у чистого холодного ручья, пообедали, побрызгались. Тигрята общими усилиями, громко визжа от восторга, повалили в воду Роберто (он не особенно и сопротивлялся).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Ну-у, в общем, э-э-э…
– Ну что? – с насмешкой в голосе перебил я последовательность нечленораздельных звуков.
– Помнишь, ты сказал тогда?…
– Что? Я всегда очень много болтаю. Конкретно?
– Ну, что у меня нет чести, совести и разума! Ты и час так думаешь?
– Нет, не думаю.
– Ты считаешь, что они могут появиться за день. Луиджи пер на меня как бык.
– Ну-у, скажем так, эти свойства у тебя были, но оченькрепко спали. А сейчас проснулись. Проснуться можно очень быстро. И если они опять заснут, я буду очень огорчен.
– Понятно, – кивнул Луиджи. – Да и чего я ждал, ты не выкрутишься?…
– Опять ты считаешь, что все вокруг ложь. Скажи, сейчас ты смог бы «пошутить» так, как позавчера?
– Э-э-з, – Ауиджи ненадолго задумался, а лотом решителъно помотал головой.
– Ну и всё, значит, я сказал правду.
Мы вернулись к ребятам, Луиджи покинул меня, чтоб просунуть свою голову под мышку Роберто. Тот тоже в мательно слушал Гвидо.
Похоже, у нового школьного предмета будет много поклонников.
Я сел рядом с Алексом: и где там наш Лео? Лео здорово снесло вниз по течению, но он уже почти доплыл до противоположного берега. Вот он встал на ноги. Нино громко облегченно вздохнул.
– Ты боялся, что он утонет? – удивился Алекс.
– Угу.
– Зря. Лео не утонет.
Нино хмыкнул. Да, со стороны наша наглая самоуверенность выглядит очень смешно. Но Лео ведь и правда не может утонуть. Во всяком случае, не тогда, когда от него зависят друзья. И когда они его страхуют.
Противоположный берег оказался гораздо выше нашего: переправа будет тяжелой: вверх по веревке рюкзаки сами не заскользят, да и мы тоже.
Алекс пристегнулся к веревке, забрал камуфляжку Лео и отправился на тот берег, толкая перед собой чей-то рюкзак.
Ох, сколько раз нам придется проехаться взад-вперед? Одиннадцать рюкзаков… я посмотрел на самое солидное окрестностях дерево, к которому мы пристегнули нашу переправу. Рюкзаки придется толкать по одному. Тигрят, возможно, тоже. Что бы такое придумать? Разумное… Ни один простой механизм не дает выигрыша в работе. А использовать батарейки от фонарей? Не-е, за полчаса мне электродвигатель не соорудить, водяное колесо – тоже. А больше никаких источников энергии нет. Вывод: ничего разумного придумать не удастся. Даже теоретически. Плохо.
Алекс добрался до противоположного берега, сбросил груз, отдал Лео одежду и легко поехал обратно. Роберто с трудом оторвался от рассказа о Второй Пунической войне: из меня сейчас плохой работник, поэтому перевозить грузы придется ему вдвоем с Алексом. О! В Древней Греции педагогами были калеки, больше ни на что не пригодные. Поэтому я буду читать лекцию, а Гвидо – организовывать переправу – так будет побыстрее.
Лихорадочно вспоминая Тита Ливия, многократно обруганного современниками за многословие и вранье, я предложил Гвидо поменяться ролями. Гвидо с удовольствием согласился – он как раз добрался до разгрома на Тразименском озере, рассказывать о таких поражениях наших далеких предков никому не понравится. А впереди еще «Канны».
Вито, с ужасом смотревший на слишком длинную и тяжелую переправу, прислонился к моему плечу, чтобы набраться храбрости. Романо немедленно поступил так же.
Пока мои друзья переправляли через реку одиннадцать рюкзаков, предельно обленившийся я добрался до Фабия Максима Кунктатора.
Остановившись на этой мажорной ноте римской истории, я заметил, что пора уже и нам переправляться через реку.
Я два раза проверил, как пристегнут Вито, прежде чем отпустил его в полет над водой.
– Не смотри вниз, не торопись. Все будет хорошо, – напутствовал я его.
– Угу, – всхлипнул тигренок.
Я его подтолкнул, и он, перебирая руками, поехал к противоположному берегу реки.
Храбрый Стратег переправлялся через реку стоя у меня на животе, с любопытством глядя на холодные волны. Он так вытягивал шею, стараясь заглянуть вниз, что я всю дорогу побаивался: большущая голова перевесит, и он свалится.
Когда мы с ним появились на другом берегу, Вито еще подрагивал от пережитого ужаса.
– Ты молодчина! – похвалил я своего храброго тигренка. – И все остальные речки теперь будут не страшны, да?
Он, улыбнувшись, кивнул.
Переправа прошла без эксцессов, но заняла почти часа.
Сегодняшний подъем в гору был гораздо тяжелее позавчерашнего, но никто из тигрят не пожаловался и не ныл. В какой-то момент Гвидо сам велел Траяно отдохнуть самый мелкий малек здорово запыхался. Они остались вдвоем, а когда мы добрались до конца склона, Роберто налегке спустился вниз и помог Гвидо доставить наверх маленького тигренка и его рюкзак.
Я внимательно следил за остальными тигрятами – не никто из них не собирался насмешничать. Забыли они про свое дурацкое «честно, нечестно», дай бог, чтобы на всегда – это они уже сами догадались, я им не объяснял.
– Ну вот, – заметил Алекс, когда мы слегка отдохнули и были готовы выступить, – остался только один неглубокий овраг. И больше никаких препятствий.
Тигрята выглядели разочарованными.
– Жаль, – вздохнул Вито. – Почему нельзя было пойти в поход на целый месяц?
– Один рацион, – заметил Гвидо, – весит два с половиной килограмма. Тридцать – семьдесят пять килограммов. Это больше, чем весит любой из нас. К тому же однообразие надоедает.
– Угу, – Вито согласился, но был опечален, что жизнь так прозаична.
– А что тебе не нравилось весь месяц? – поинтересовался я (по редкому сосновому лесу можно было идти рядом и разговаривать). – Тренировки или соревнования?
– Ну, мы же ничего не выиграли. Везде были последние или предпоследние.
Я посмотрел на него хитро:
– А что тебе на самом деле не нравилось? Вито поднял на меня удивленный взгляд:
– Ну, да, я понял!
– Странно, что вы не всюду были последние, – заметил я серьезно, – наверное, те, кого вы иногда обходили, тоже любили позлорадствовать и поиздеваться друг над другом.
Вито покраснел, опустил голову и спросил:
– Думаешь, это связано?
– Конечно. Ты не обязан играть в команде. Можешь хоть всю жизнь прожить одиночкой, если хочешь. Но если уж люди собрались в команду, то должны вести себя соответственно, иначе они все проиграют. И даже если не надо играть и выигрывать… Не иметь своей команды – это все равно, что не иметь дома…
Я отвернулся: черт! Не надо было об этом заговаривать – для меня это слишком больно. Да если бы в восемь лет я понимал, чего у меня нет, умер бы от горя!
– Энрик! Ты чего? – с беспокойством спросил Вито. Я мотнул головой:
– Всё в порядке.
* * *
Мы устроили большой привал у чистого холодного ручья, пообедали, побрызгались. Тигрята общими усилиями, громко визжа от восторга, повалили в воду Роберто (он не особенно и сопротивлялся).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104