Какая-то ее часть все еще сопротивлялась, потому что борьба для Гас была таким же естественным состоянием, как дыхание, но силы оставили ее. Он похитил ее, принудил выйти за него замуж и теперь, как средневековый феодал-победитель, требовал отдать ему то, что по праву принадлежало ему в поверженном городе. Ни при никаких других обстоятельствах Гас без боя не сдавалась врагу, но сегодня она капитулировала.
Наверное, он почувствовал ее молчаливое согласие. Его инстинкт воина подсказал ему, что враг побежден, но что для полного триумфа ему не хватает публичной демонстрации покорности. Это был ритуал, восходивший к первобытным временам борьбы за женщину и землю, в основе которого лежал инстинкт продолжения рода.
– Будь моей женой, – потребовал он, но за его решительностью пряталась мольба.
Джек заявлял о своей власти над ней и требовал немедленного подчинения. Он настаивал на соитии, занятый только мыслью о сексе. Он целовал ее, а она пыталась высвободиться, чтобы рассказать ему о своих чувствах.
– Та боль, о которой ты мне говорил… удивительно, но я испытываю ее сейчас, – объявила Гас. – Ни с кем у меня не было ничего подобного.
– Бывает, ты не можешь выговорить слово, – сказал он и притронулся к ее губам, – но, когда ты целуешь меня, это красноречивее любых слов. Я хочу, чтобы ты это знала.
Невольные слезы обожгли ей глаза. Он коснулся той части ее души, которую она всю жизнь прятала от людей, считая свой недостаток доказательством некой неполноценности. Он находил ее заикание прекрасным…
Он взял попону, расстелил ее на полу и заставил Гас лечь рядом с собой. У них не было времени раздеться, одним быстрым движением он поднял ее короткую юбку, стянул с нее колготки и отбросил их в сторону. Они приземлились поблизости маленькой кучкой, и Гас усмехнулась, вспомнив о том, как боялась их разорвать. Теперь, наверное, они состояли из сплошных дырок.
Джек приподнялся над ней, опираясь на ладони, и Гас вспомнила, как во сне он умолял ее дать ему покататься на ней…
Бешеная скачка вырвавшихся на свободу лошадей, которая станет явью.
Она закинула руки за голову, предлагая ему себя и свои груди, полностью покоряясь его власти. И это проявление слабости было самым захватывающим ощущением, которое она когда-либо испытывала. Она уже представила себе, как его губы, его рот ласкают ее тело.
– Боже мой, какая ты красивая, – сказал он, и Гас увидела, что он борется с желанием уступить ее немой просьбе и взять в рот сосок. Дрожь пробежала по его телу и пересилила это его намерение. Мускулы волнами заходили под его кожей, когда он перенес свое внимание на другое место.
Первое его прикосновение заставило Гас вскрикнуть от изумления.
– Нет, ты слишком большой, – объявила она, зная по прежнему опыту, что это не так. – Я еще не готова! Ты не сможешь…
– Положись на меня, – ответил Джек тем прежним резким голосом. – Ты готова. И я тоже.
Он еще не успел договорить, как уже проник так глубоко, что у нее перехватило дыхание. Ее голова и плечи соскользнули с попоны. Она ожидала какого-то неудобства, но его не было.
Было лишь ощущение замечательной полноты. Мысль о том, чтобы остановить его, исчезла, сметенная его стремительной быстротой и абсолютной уверенностью в себе. Он был само мастерство, а она – дрожащее от нетерпения ожидание.
Джек стал медленно двигаться, и она начала умирать от удовольствия.
Это было так прекрасно, что Гас едва не заплакала. Она вся отдалась неторопливому ритму и хотела, чтобы это продолжалось бесконечно. Он был удивительно крепким, объемным и в то же время очень нежным, но тот факт, что он погружался в нее так глубоко, наводил на мысль, что она вряд ли протянет хотя бы еще минуту.
Гас никогда не позволяла кому-либо подчинять себя и пугалась самой мысли об этом, но сегодня, один раз в жизни, она наслаждалась своим полным рабством. Она подчинялась его правилам, его темпу и его мужской воле, в чем бы она ни выражалась. Она мечтала растянуть до предела минуты наслаждения, любого, какое он захочет ей предложить. Она была готова служить ему бесконечно, а значит, ей оставалось одно: обуздывать себя.
– Еще! – потребовала она вместо этого. – Глубже! Быстрее!
Его глаза широко открылись, предупреждая ее об опасности.
– Если попробовать глубже, – сказал он. – то я окажусь у тебя в горле.
– Ну и пусть. В горле и везде, где хочешь.
Он вздрогнул, и она ощутила эту дрожь у себя внутри.
– Ты говоришь – везде? У тебя во рту и в других твоих потаенных местах? Ты уверена, что хочешь этого?
Никто никогда не посягал на ее «потаенные места», но в этот миг возбуждения она дала бы согласие на все что угодно.
– Уверена, – прошептала она, ожидая, что он предпримет дальше. Что, если он перевернет ее на живот и попытается проникнуть в эти самые места, что тогда ей делать? – Но сейчас…
Сейчас ты мне нужен здесь, – робко сказала она и сжалась, не отпуская его. – Я умру, если ты сейчас меня оставишь.
– Вот и отлично, – ответил он, – потому что я тоже хочу оставаться здесь. Там, где я сейчас.
Волна зародилась где-то внутри и, нарастая, вздымала Гас все выше.
– Помоги мне, – шепнула она. – Сделай так, чтобы я закричала.
Он на миг остановился, и, когда возобновил движение, она негромко вскрикнула, что подстегнуло его и заставило ускорить темп. Он схватил ее за руки и прижал их к полу, погружаясь в нее с силой и грацией атлета, и она отвечала ему с равным энтузиазмом.
Гас Феверстоун наконец получила то, о чем мечтала, и даже более того: удовлетворение, которого требовало ее изголодавшееся тело, и наслаждение, которое он давал ей с необузданностью жеребца. Последняя дрожь сотрясла ее тело, последняя волна блаженства пробежала по ней, и Гас расслабилась.
Она была свободна, потому что, может быть, в первый и последний раз отказалась от борьбы и необходимости оберегать свои душевные раны. И тут же в изнеможении, в согласии с собой и с жизнью она подумала о нем. Как он? Разделил ли он с ней ее наслаждение?
Джеку не досталось ни капли ее восторга, хотя он был свидетелем каждой его секунды, но он разделил с ней ее радость. Боль и напряжение остались с ним, все его тело молило об освобождении, разгоряченное сердце часто билось, словно стараясь вырваться из груди.
Он разделил с ней ее радость, взяв ее в свои объятия и наблюдая, как она, забыв обо всем, отдается наслаждению, корчась и вздрагивая под ним. Его пульсирующая плоть все еще находилась внутри нее, и это действовало на него успокаивающе. Если бы она не начала донимать его вопросами, успокаивать и ласкать…
– Нет, не надо, – попросил он, когда Гас прижалась губами к трепещущему пульсу на его шее. – Это не поможет.
– Ты даже не даешь мне попробовать, – пожаловалась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53