Энергия инфракрасных лучей на единицу площади сетчатки будет очень велика, и по сравнению с этим внутренним светом для нас потухло бы и солнце и все окружающее. Мы видели бы внутренность своего глаза, и ничего больше.
Открытие Фридея как раз и состояло в том, что он нашел способ заставить глаз видеть инфракрасный свет. Для этого он облучал глаз какими-то лучами с помощью своего отражателя.
— Понимаешь, — сказал Фридей, — красный свет — это не самоцель, конечно. Я искал способ видеть в темноте. Помнишь, я думал об этом еще в университете?.. Ну-ка стань еще раз под отражатель.
— Но…
— Стань, не бойся.
Понимаете, мне не хотелось повторять опыт, но я вдруг почувствовал, что сейчас надо слушаться Фридея. За всем этим стояло дело. Даже очень большое. На такие вещи у меня нюх.
Я стал на прежнее место.
Фридей подошел к окну, опустил штору и тщательно подоткнул ее. В комнате стало совсем темно.
— Темно? — спросил он.
— Да, темно.
— Ты ничего не видишь?
— Решительно ничего.
Он вернулся к столу, что-то щелкнуло, и в глазах у меня вспыхнул прежний красный свет.
— Внимание, — сказал Фридей. — Теперь я уменьшаю силу тока.
Красный свет у меня в глазах стал меркнуть, в мутной красной пелене я увидел вдруг какую-то плоскость. Это был стол… Потом вынырнули стулья, фигура Фридея, внимательно глядящего на меня, стены, окна, завешанные шторами…
Я видел комнату. Но она была другая. Вся красная. Различных оттенков красного цвета.
— Видишь что-нибудь?
— Да. Вижу.
Это было удивительно, но я видел все. Очень ясно. Только все было красного цвета. Как на модернистской картине.
— Вот, — сказал Фридей. Он выключил аппарат, поднял штору, отчего комната приобрела прежний нормальный вид, и сел на стул. — Ты видел тепловое излучение. Не отраженный свет, какой мы обычно видим, а тепловое излучение.
Потом он стал рассказывать про будущее своего изобретения, как он себе его представлял. По его словам, человечество до сих пор вынуждено было двигаться неэкономичным путем в вопросах освещения. Мы освещаем то, что хотим увидеть. Но таких предметов очень много, и поэтому приходится тратить огромное количество энергии. Между тем было бы гораздо выгоднее «освещать» глаз, а не предмет, то есть воздействовать на глаз такими лучами, с помощью которых он мог бы воспринимать невидимое в обычных условиях тепловое свечение. Небольшой портативный аппарат, надеваемый на голову в виде шлема, маленькая батарейка в кармане, и вот уже отпадает нужда в десятках миллионов всевозможных ламп, которые вечером и ночью освещают дороги, улицы, производственные помещения и жилые комнаты…
Все это звучало неплохо, и я сразу представил себе довольно-таки фантастическую картину ночного города, совершенно темного со стороны — с неосвещенными улицами и черными окнами, — но такого, в котором кипит жизнь и который становится светлым, лишь только наденешь на голову аппарат Фридея. Но вместе с тем я чувствовал, что тут кроется еще более крупная и всеобъемлющая проблема. Я еще не понимал, какая именно.
— Ну как? — спросил Фридей.
— Ничего, — согласился я. — И что же ты хочешь?
— Мне нужно помочь. — Фридей выглядел очень усталым. — Вот это и есть аппарат. Но он очень громоздок, как видишь. Нужна будет конструкторская работа. И во-вторых, придется проделать еще ряд опытов. В малых дозах облучение нисколько не вредит, это я сам выяснил.
Он стал шарить на столе, чтобы найти коробок спичек, который только что туда бросил. Он шарил, глядя вперед прямо перед собой, и его лицо опять поразило меня неподвижностью. По этой неподвижности — даже не по руке, которая нервно двигалась по столу, — я вдруг понял, почему он споткнулся о ковер у меня в вестибюле и почему на улице так нелепо тыкался в мое плечо.
Он был слеп, Фридей! Он был слеп, как дождевой червь, и ничего не видел.
В тот момент, когда я это осознал, меня одновременно осенила идея. Неожиданно для себя я понял, в чем же состоял главный смысл его изобретения.
— Послушай, ты ведь слепой, — сказал я.
Его бледное лицо слегка покраснело, он смущенно усмехнулся, нашарил наконец свой коробок, чиркнул спичку и закурил.
— Ну, не совсем, — сказал он. Руки у него дрожали. — Не совсем. У меня действительно довольно плохое зрение теперь. Днем… Но зато я вижу в темноте. Собственно говоря, цель достигнута. И мне даже не нужно аппарата. Но теперь я стал, как филин. Забавно, да?
Я поднялся со стула и шагнул к двери. Фридей тревожно повернул голову. И я очень ясно видел, что его взгляд направлен не на меня, а чуть в сторону.
— Ну так как? — спросил он. — Ты сможешь мне помочь, Джим? Мне нужен толковый помощник. — Он откашлялся. — Деньги у меня есть, но необходим человек, который хоть чуть-чуть разбирается в оптике. Здесь никого не найти в городе. А ты все же кое-что помнишь из университетского курса. Кроме того, мне нужно отдохнуть. Очень переутомился за последние годы. Что-то с нервами. И вообще надо подлечиться.
Я прошелся по комнате взад и вперед. Не скрою, все это меня взволновало, и на миг у меня даже вспотела спина.
Потом я справился с собой и спросил:
— А как ты ослеп?
— Дал большой поток лучей. Стал под отражатель и по ошибке передвинул стрелку слишком далеко. Был очень утомлен тогда.
— Прекрасно, — сказал я. (То, что он говорил, свидетельствовало о правильности моей идеи.) — Отлично. А на какое расстояние действуют лучи? Ты не пробовал облучать кого-нибудь с дальней дистанции? Прохожих на улице, например.
Он смущенно улыбнулся.
— Пробовал. Когда еще сам видел… Конечно, очень слабым лучом. Но лучше этого не делать, потому что люди пугаются, естественно… Вообще расстояние зависит от мощности установки.
— Я хотел попробовать, — сказал я. — Давай испытаем, на какое расстояние лучи действуют, и после этого я тебе скажу, сумею я помочь или нет.
Фридей согласился — правда, очень неохотно, — мы сняли отражатель с потолка и, пользуясь тем, что шланг был достаточно длинен, установили его на ближайшем к окну конце стола. Во время этой операции я понял, что Фридей кое-что все-таки видит и при свете. Во всяком случае, он ощущал, в какой стороне окно, и даже замечал мелькание моей руки в воздухе.
Я взял отражатель и попытался направить его на кого-нибудь внизу на улице. Интереснейшая это была штука — стоять вот так у окна с аппаратом. Конечно, мне было бы легче, если б лучи были видимыми. Тогда бы я работал как с прожектором.
Несколько минут я впустую водил отражателем вправо и влево, прицеливаясь в пожилого господина, который брел с палочкой в руке, распахнув белый летний пиджак. По его мне так и не удалось зацепить, и он благополучно удалился за пределы видимости. Потом я сосредоточил внимание на молодом клерке нервозного вида, который шагал, широко размахивая руками.
1 2 3 4 5 6