Обыкновенные, холодные на ощупь камни с затхлым пыльным запахом.
Только обернувшись назад, он увидел, что камни изменяются. На их поверхности проступили неясные тени. Они медленно изгибались, становясь все отчетливее, превращаясь в узнаваемые образы. Изображения стен, зданий, высоких стрельчатых арок, широких площадей, залитых ярким солнечным светом.
Басселард отошел в центр зала, чтобы лучше видеть.
Наверное, это была запись последних дней планеты. Стандартная ситуация. Гибнущие культуры почему-то очень любили оставлять после себя подобные послания, вместо того чтобы уйти в небытие по-мужски, не прощаясь.
Да, это была странная цивилизация, подумал он, разглядывая существ в черных одеяниях, что стояли на ступенях некоего давно разрушенного дворца. Плотные капюшоны полностью скрывали их лица. Может, они и не были людьми. Кто знает, что пряталось за этими капюшонами. Наличие двух рук и двух ног еще никого не делало человеком. Какой-то древней жутью несло от этих фигур, неподвижно стоящих посреди огромного города. Потом одна из них стала изменяться. Басселард даже отпрянул в сторону, когда существо в черном вдруг содрогнулось и упало на ступени. Казалось, его корежит изнутри. Оно билось в судорогах, царапая камни вполне человеческими руками. Потом руки перестали быть человеческими. Они вытянулись, усыхая и чернея прямо на глазах. Одежда треснула сразу в нескольких местах, выбрасывая на камни сгустки слизи. Наружу рванулось еще несколько пар таких же мелко дрожащих конечностей. А затем с головы слетел разорванный в мелкие клочья капюшон. Басселард ошалело смотрел на плоскую голову с шевелящимися жвалами и длинным рядом глазных ячеек.
– Теперь понятно, почему они рвались именно на эту планету, – донеслось сзади.
Басселард резко обернулся. Келаванг стоял у входа в зал, постукивая пальцами по стволу разрядника.
– Это их родина. Здесь они стали исоптерами. Здесь решили перестать быть людьми.
– Что ты здесь делаешь?
– То же, что и ты. – Келаванг прошел вперед, не забывая о дозволенной дистанции. – Решил проверить качество работы своих сканов. Не отвлекайся, смотри, что там происходит.
На плитах была та же картина, но с одним изменением. Существа, стоявшие рядом с новорожденным термисом, тоже отбросили капюшоны.
Да, они были людьми. Может, с чересчур жесткими, словно вырубленными из камня, лицами и слишком узкими змеиными глазами. Но это были люди. Один из них поднял руку, не спуская глаз с исоптеры. Насекомое притихло, сжалось, словно пытаясь втиснуться в камни лестницы.
– Они им управляют, – прошептал Келаванг. – Ты представляешь, что это значит?
Басселард пожал плечами.
– Ничего. Их уже давно нет.
– А может…
Келаванг не успел закончить.
Тусклый свет, лившийся от плит, стал ярче, и Басселард почувствовал, как вместе с этим светом в его мысли вливается нечто склизкое, чуждое ему и его принципам. Люди, составляющие одну общую целостность, с одинаковыми мыслями и одинаковыми желаниями, покорные существа, живущие так, как им прикажут. Они сильнее, гораздо сильнее, чем одиночка, даже сверхсильный и сверхмудрый. Один свободный никогда не добьется того, что могут сделать мириады покорных. Перевернуть мир, пересотворить его под себя, так, что каждый из них будет жить лучше, гораздо лучше. У них нет проблем, они даже не знают, что это такое. За них все решает тот, кто ими управляет.
Теперь Басселард знал, как ими управлять. Голова раскалывалась в такт пульсирующему свету.
И еще он понял, что и Келаванг тоже это знает.
Один.
Это должен знать только один.
Он успел активировать защиту. Молния разрядника ударила в броню и разлетелась искрами.
– Только один, – прошипел Келаванг, и Басселарду показалось, что его глаза, скрытые полупрозрачной радугой щита, напоминают змеиные. – Ты же знаешь наши традиции…
– Знаю. Поэтому ты умрешь.
Огненный шар вспух у двери, откинув Келаванга к стене.
– Ты умрешь, потому что слишком любишь традиции…
Руки Басселарда снова вскинулись вверх. Разряд пробил радужную броню, выжигая на теле старого врага черную дымящуюся полосу.
– И не понимаешь, что эти традиции уже никому не помогут.
Потом он долго стоял над обугленным телом, прикрыв глаза и чувствуя теплую пульсацию исходящего от плит света.
Его мысли были далеко, в черном пространстве среди звезд, там, где в вечном холоде неподвижно висели мириады его новых рабов. Огромные, вспухшие от бесчисленного потомства шары маток. Длинные, составленные из бронированных сегментов черви истребителей с вечно дрожащими от предвкушения битвы жвалами. Нескончаемые рои боевых исоптер. Вторая, третья, четвертая волны Армии Заселения. Их было много. Они долго ждали.
– Я пришел к вам, – сказал он в пустоту и ощутил миллиарды скользких ручейков, стекающихся в его мозг, покорных и бессловесных, испытывающих нестерпимый голод и ждущих его приказаний. У него был только один приказ. Пока один. Потом, может быть, он захочет чего-то еще. Превратить все планеты в сады. Осчастливить всех своих рабов. Сделать так, чтобы они ни в чем не нуждались. Но это потом. А сейчас он просто наблюдал, как медленно просыпается его армада, как сначала истребители, а потом и рои исоптер разделяются на волны и движутся, сперва медленно, а потом все быстрее, к ближайшим планетам дентайров.
Он не помнил, как выбрался из развалин, как сел в корабль и бросил его к Делии. Теперь, после смерти Ке-лаванга, все планеты врага принадлежали ему. Впрочем, ему принадлежали вообще все планеты. Третья и четвертая волны вышли к другим пограничным территориям. Рудники Хецнаба сдались почти без боя. Молодые матки вгрызались сейчас в богатую кристаллами почву и уже были готовы выбросить на волю миллионы новых спор. Им всем нужна будет пища. Вторая, самая главная волна, та, что окружала сейчас Делию, столкнулась с более серьезным сопротивлением. И тогда Басселард, не приближаясь к орбите, принял решение. На Делии не было ничего ценного, кроме инкубатора человеческих самок. Истребители хорошо справились с задачей. В считаные секунды их новое, модифицированное оружие разнесло планету на куски. Это был пройденный этап. Дальше на пути стояли более населенные и более богатые планеты. Клевант, Ангон, Сакс. Много пищи, много энергии. Когда армада подошла к Озерной Марке, Басселард вдруг вспомнил, что это его собственная планета, и усмехнулся. Здесь было много воды, и новые типы маток оказались хорошо приспособлены к такой сырости.
Бившиеся в одиночку дентайры не составили большой проблемы. Лишь однажды они объединились в некое подобие маленького отряда и уложили пару миллионов рабов. Эта потеря не особенно расстроила Бассе-ларда. Уже следующая волна рожденных на новых территориях смела всех сопротивлявшихся в один момент.
1 2 3 4
Только обернувшись назад, он увидел, что камни изменяются. На их поверхности проступили неясные тени. Они медленно изгибались, становясь все отчетливее, превращаясь в узнаваемые образы. Изображения стен, зданий, высоких стрельчатых арок, широких площадей, залитых ярким солнечным светом.
Басселард отошел в центр зала, чтобы лучше видеть.
Наверное, это была запись последних дней планеты. Стандартная ситуация. Гибнущие культуры почему-то очень любили оставлять после себя подобные послания, вместо того чтобы уйти в небытие по-мужски, не прощаясь.
Да, это была странная цивилизация, подумал он, разглядывая существ в черных одеяниях, что стояли на ступенях некоего давно разрушенного дворца. Плотные капюшоны полностью скрывали их лица. Может, они и не были людьми. Кто знает, что пряталось за этими капюшонами. Наличие двух рук и двух ног еще никого не делало человеком. Какой-то древней жутью несло от этих фигур, неподвижно стоящих посреди огромного города. Потом одна из них стала изменяться. Басселард даже отпрянул в сторону, когда существо в черном вдруг содрогнулось и упало на ступени. Казалось, его корежит изнутри. Оно билось в судорогах, царапая камни вполне человеческими руками. Потом руки перестали быть человеческими. Они вытянулись, усыхая и чернея прямо на глазах. Одежда треснула сразу в нескольких местах, выбрасывая на камни сгустки слизи. Наружу рванулось еще несколько пар таких же мелко дрожащих конечностей. А затем с головы слетел разорванный в мелкие клочья капюшон. Басселард ошалело смотрел на плоскую голову с шевелящимися жвалами и длинным рядом глазных ячеек.
– Теперь понятно, почему они рвались именно на эту планету, – донеслось сзади.
Басселард резко обернулся. Келаванг стоял у входа в зал, постукивая пальцами по стволу разрядника.
– Это их родина. Здесь они стали исоптерами. Здесь решили перестать быть людьми.
– Что ты здесь делаешь?
– То же, что и ты. – Келаванг прошел вперед, не забывая о дозволенной дистанции. – Решил проверить качество работы своих сканов. Не отвлекайся, смотри, что там происходит.
На плитах была та же картина, но с одним изменением. Существа, стоявшие рядом с новорожденным термисом, тоже отбросили капюшоны.
Да, они были людьми. Может, с чересчур жесткими, словно вырубленными из камня, лицами и слишком узкими змеиными глазами. Но это были люди. Один из них поднял руку, не спуская глаз с исоптеры. Насекомое притихло, сжалось, словно пытаясь втиснуться в камни лестницы.
– Они им управляют, – прошептал Келаванг. – Ты представляешь, что это значит?
Басселард пожал плечами.
– Ничего. Их уже давно нет.
– А может…
Келаванг не успел закончить.
Тусклый свет, лившийся от плит, стал ярче, и Басселард почувствовал, как вместе с этим светом в его мысли вливается нечто склизкое, чуждое ему и его принципам. Люди, составляющие одну общую целостность, с одинаковыми мыслями и одинаковыми желаниями, покорные существа, живущие так, как им прикажут. Они сильнее, гораздо сильнее, чем одиночка, даже сверхсильный и сверхмудрый. Один свободный никогда не добьется того, что могут сделать мириады покорных. Перевернуть мир, пересотворить его под себя, так, что каждый из них будет жить лучше, гораздо лучше. У них нет проблем, они даже не знают, что это такое. За них все решает тот, кто ими управляет.
Теперь Басселард знал, как ими управлять. Голова раскалывалась в такт пульсирующему свету.
И еще он понял, что и Келаванг тоже это знает.
Один.
Это должен знать только один.
Он успел активировать защиту. Молния разрядника ударила в броню и разлетелась искрами.
– Только один, – прошипел Келаванг, и Басселарду показалось, что его глаза, скрытые полупрозрачной радугой щита, напоминают змеиные. – Ты же знаешь наши традиции…
– Знаю. Поэтому ты умрешь.
Огненный шар вспух у двери, откинув Келаванга к стене.
– Ты умрешь, потому что слишком любишь традиции…
Руки Басселарда снова вскинулись вверх. Разряд пробил радужную броню, выжигая на теле старого врага черную дымящуюся полосу.
– И не понимаешь, что эти традиции уже никому не помогут.
Потом он долго стоял над обугленным телом, прикрыв глаза и чувствуя теплую пульсацию исходящего от плит света.
Его мысли были далеко, в черном пространстве среди звезд, там, где в вечном холоде неподвижно висели мириады его новых рабов. Огромные, вспухшие от бесчисленного потомства шары маток. Длинные, составленные из бронированных сегментов черви истребителей с вечно дрожащими от предвкушения битвы жвалами. Нескончаемые рои боевых исоптер. Вторая, третья, четвертая волны Армии Заселения. Их было много. Они долго ждали.
– Я пришел к вам, – сказал он в пустоту и ощутил миллиарды скользких ручейков, стекающихся в его мозг, покорных и бессловесных, испытывающих нестерпимый голод и ждущих его приказаний. У него был только один приказ. Пока один. Потом, может быть, он захочет чего-то еще. Превратить все планеты в сады. Осчастливить всех своих рабов. Сделать так, чтобы они ни в чем не нуждались. Но это потом. А сейчас он просто наблюдал, как медленно просыпается его армада, как сначала истребители, а потом и рои исоптер разделяются на волны и движутся, сперва медленно, а потом все быстрее, к ближайшим планетам дентайров.
Он не помнил, как выбрался из развалин, как сел в корабль и бросил его к Делии. Теперь, после смерти Ке-лаванга, все планеты врага принадлежали ему. Впрочем, ему принадлежали вообще все планеты. Третья и четвертая волны вышли к другим пограничным территориям. Рудники Хецнаба сдались почти без боя. Молодые матки вгрызались сейчас в богатую кристаллами почву и уже были готовы выбросить на волю миллионы новых спор. Им всем нужна будет пища. Вторая, самая главная волна, та, что окружала сейчас Делию, столкнулась с более серьезным сопротивлением. И тогда Басселард, не приближаясь к орбите, принял решение. На Делии не было ничего ценного, кроме инкубатора человеческих самок. Истребители хорошо справились с задачей. В считаные секунды их новое, модифицированное оружие разнесло планету на куски. Это был пройденный этап. Дальше на пути стояли более населенные и более богатые планеты. Клевант, Ангон, Сакс. Много пищи, много энергии. Когда армада подошла к Озерной Марке, Басселард вдруг вспомнил, что это его собственная планета, и усмехнулся. Здесь было много воды, и новые типы маток оказались хорошо приспособлены к такой сырости.
Бившиеся в одиночку дентайры не составили большой проблемы. Лишь однажды они объединились в некое подобие маленького отряда и уложили пару миллионов рабов. Эта потеря не особенно расстроила Бассе-ларда. Уже следующая волна рожденных на новых территориях смела всех сопротивлявшихся в один момент.
1 2 3 4