Сухой, пахнущий хвоей, заваленный иголками и шишками, тропинку пересекали бугристые массивные корни, все выглядело вполне натурально… Но мои кроссовки – несмотря на платформу! – почему-то промокли насквозь, а под ногами ощутимо хлюпало.
Ты начинаешь видеть то, чего не существует, теряешь ориентацию в пространстве.
Я встала на колени, не обращая внимания на мгновенно намокшие джинсы, закрыла глаза и стала ощупывать землю вокруг себя руками. Не верилось, но никакой тропинки не было – я нащупала лишь мокрую траву, больно порезала ладонь, и убедилась, что никаких елок нет, хотя мое зрение и обоняние четко показывали обратное. Тропинка, которую я видела, вела вперед, явно прямо в болото. Повернувшись назад, я пошла обратно, туда, откуда вернулась, но уже через несколько шагов провалилась в воду по щиколотку.
Тут-то мне и стало страшно. Куда бы я ни пошла – обманчивое пространство заведет меня лишь глубже в болото. Но и оставаться на месте мне не хотелось – леший знает, где я нахожусь, не дай дьявол, в этом болоте водится какая-нибудь дрянь вроде упырей. Разорвут меня на куски раньше, чем я что-нибудь пойму.
Делать было нечего, опустившись на колени, вновь закрыла глаза и поползла. Ощупывать дорогу руками было страшно и непривычно, пальцы все время натыкались на разные предметы, которые каждый раз едва не заставляли меня вскрикивать – например, скользкие от воды палки, – сердце замирало, уверенное, что я «ловко» прихватила гадюку.
Ползла я долго, не будучи уверена, что выбираюсь из болота, а не наоборот, захожу глубже. Впрочем, скоро стало посуше, и мне заметно полегчало. Открывать глаза все еще не решалась – сама не знаю почему.
– Все когда-то уходят. А чаще других уходят те, кого ты любишь.
Я вздрогнула, вцепившись руками в землю, словно это могло как-то спасти меня.
– Самое вкусное вино – то, которое пьешь на поминках. Пей, если не решаешься бежать, – голос затихал, словно существо удалялось от меня.
Все еще не открывая глаз, я встала и неуверенно, выставив руки вперед, пошла.
Споткнувшись обо что-то, я полетела на землю, больно ударившись локтем. Не удержавшись, я все же открыла глаза. Пенек. Около него островок голубеньких колокольчиков. Мои любимые цветы. С детства обожаю колокольчики и ромашки. Я огляделась. Место, в принципе, знакомое – полянка недалеко от нашего корпуса – вот тут слева должна быть тропинка, ведущая к Никольскому скиту.
Здесь растерзали Риту.
При этой мысли, словно сопровождая и поддерживая ее, раздался легкий тревожный перезвон.
Огляделась. Непонятно, откуда доносится звук.
Перезвон стал громче.
– Ты слышишь свою смерть, разве ты не поняла, человеческая девочка? – на пеньке, нагло щурясь, сидело все то же существо, смахивающее на мохнатую жабу.
Не верю в такую чушь.
– Здесь двое слышат смерть, – спокойно возразила я, выхватывая Виту. – Может, смерть пророчат кому-то другому?
Вогнав Виту в брюхо существу, я едва не выпустила рукоять, настолько сильным и… неаппетитным был поток энергии. Жабьи ножки дрыгнули и утихли. Навсегда.
– Никогда не предсказывай другому то, что он сможет обернуть против тебя, – довольно объявила я, озираясь. Пейзаж вокруг меня полностью поменялся, за исключением пенька и колокольчиков. Позади разрасталась осока и болиголов, а впереди, там, куда я двигалась и куда бы дошла, если б не споткнулась о пень – обрыв. Внизу – острые камни, заливаемые ленивыми волнами. Похоже, таинственный «пишог» мне больше не угрожает. Теперь можно попробовать выбраться отсюда.
Я пошла по краю – между обрывом и болотом. Обрыв исчез очень скоро, в отличие от болота, которое, похоже, закачиваться не собиралось, и даже понять не могу, как умудрилась живой и невредимой его миновать? Дуракам везет…
– Стой! – раздался вдруг грозный оклик. Я послушно остановилась. – Ты нарушила частную территорию! – Из болота ко мне направлялась велхва – по крайней мере, она была очень похожа на велхву. Куда более загорелая, чем пресловутая Дарья, она сжимала в руках почти такой же посох. Шикарная блестящая черная грива волос на спине, обманчиво хрупкая фигура, минимум одежды и презрительно-жестокое выражение лица.
– Простите, я не знала, что здесь частные владения.
– Незнание закона… Откуда я знаю, что ты не шпионишь?
– Я даже не знаю, где нахожусь, и буду очень благодарна, если вы покажете мне путь.
– Ты воин? – спросила вдруг велхва. – Я чувствую, ты воин. На твоих руках смерть.
– Да. И что в этом удивительного? На Валааме сейчас почти никого из людей кроме воинов нет.
– Почему?
– Как это «почему»?! Бои за обладание землей ведь идут!
– Правда? – велхва казалась искренне удивленной. – А я думала, они будут в следующем веке. Пойдем-ка со мной.
Мы шли по болоту, я старалась ступать точно по следам велхвы – провалиться мне совсем не улыбалось.
– Меня зовут Галина, – на ходу представилась велхва.
– А меня – Керен.
– Вот мы и пришли.
Домик у велхвы оказался весьма недурным – невысокий, приземистый, но зато крепенький и надежный. Усадив меня за стол, велхва налила чая и уселась напротив. Я принюхалась. От чая исходил вкусный аромат. Очень знакомый. Я довольно хмыкнула.
– Пей чай, очень вкусный, лешие мне травки собирали!
– Меня им сегодня уже напоили, – довольно заявила я. – Так что в этом нет необходимости.
Велхва заметно покраснела и, ни слова не говоря, сполоснула мою чашку и налила туда другого чая – тоже весьма ароматного, надо признать.
– Расскажи мне о боях.
Запивая чаем ватрушку с клюквой, предложенную мне Галиной – «своя клюковка, тут, у дома собирала», – я все ей рассказала, начиная с первого дня боев и заканчивая своим сегодняшним путешествием.
– Далеко же ты заползла, – с чуть заметной усмешкой сказала велхва, когда я замолкла. – Но это и к лучшему, а то я так бы ничего и не узнала. Пристал к тебе малый тинник – они часто на болотах водятся, заколдовывают людей, те и пропадают. Тебе повезло. Редко кто уходит от тинника живым, да еще и убивает его.
– А ты живешь здесь одна?
– Да, – велхва грустно кивнула. – Я дочь князя Венцеслава. Я сбежала от него двести лет назад, потому что он хотел выдать меня замуж за упыря. Велимиром его, кажется, кличут. Он, конечно, красив собой и умен, вот только жесток сверх меры, да и не люб мне. Отец разъярился, велел выбирать – или замужество или смерть. В том, что он убьет меня за непослушание, я не сомневалась – ведь он убил мою мать. И я убежала. Недалече, правда, но он не нашел.
– И ты все так и оставила?! – изумилась я.
– А что я могу сделать? Выступить против родного отца? Против его армии?
– Подать другим пример! Наверняка политикой твоего отца недовольны многие! А тут такой прекрасный случай: одно дело – бунтовать против законного правителя, и совсем другое – поддерживать члена семьи, имеющего неоспоримые права на престол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Ты начинаешь видеть то, чего не существует, теряешь ориентацию в пространстве.
Я встала на колени, не обращая внимания на мгновенно намокшие джинсы, закрыла глаза и стала ощупывать землю вокруг себя руками. Не верилось, но никакой тропинки не было – я нащупала лишь мокрую траву, больно порезала ладонь, и убедилась, что никаких елок нет, хотя мое зрение и обоняние четко показывали обратное. Тропинка, которую я видела, вела вперед, явно прямо в болото. Повернувшись назад, я пошла обратно, туда, откуда вернулась, но уже через несколько шагов провалилась в воду по щиколотку.
Тут-то мне и стало страшно. Куда бы я ни пошла – обманчивое пространство заведет меня лишь глубже в болото. Но и оставаться на месте мне не хотелось – леший знает, где я нахожусь, не дай дьявол, в этом болоте водится какая-нибудь дрянь вроде упырей. Разорвут меня на куски раньше, чем я что-нибудь пойму.
Делать было нечего, опустившись на колени, вновь закрыла глаза и поползла. Ощупывать дорогу руками было страшно и непривычно, пальцы все время натыкались на разные предметы, которые каждый раз едва не заставляли меня вскрикивать – например, скользкие от воды палки, – сердце замирало, уверенное, что я «ловко» прихватила гадюку.
Ползла я долго, не будучи уверена, что выбираюсь из болота, а не наоборот, захожу глубже. Впрочем, скоро стало посуше, и мне заметно полегчало. Открывать глаза все еще не решалась – сама не знаю почему.
– Все когда-то уходят. А чаще других уходят те, кого ты любишь.
Я вздрогнула, вцепившись руками в землю, словно это могло как-то спасти меня.
– Самое вкусное вино – то, которое пьешь на поминках. Пей, если не решаешься бежать, – голос затихал, словно существо удалялось от меня.
Все еще не открывая глаз, я встала и неуверенно, выставив руки вперед, пошла.
Споткнувшись обо что-то, я полетела на землю, больно ударившись локтем. Не удержавшись, я все же открыла глаза. Пенек. Около него островок голубеньких колокольчиков. Мои любимые цветы. С детства обожаю колокольчики и ромашки. Я огляделась. Место, в принципе, знакомое – полянка недалеко от нашего корпуса – вот тут слева должна быть тропинка, ведущая к Никольскому скиту.
Здесь растерзали Риту.
При этой мысли, словно сопровождая и поддерживая ее, раздался легкий тревожный перезвон.
Огляделась. Непонятно, откуда доносится звук.
Перезвон стал громче.
– Ты слышишь свою смерть, разве ты не поняла, человеческая девочка? – на пеньке, нагло щурясь, сидело все то же существо, смахивающее на мохнатую жабу.
Не верю в такую чушь.
– Здесь двое слышат смерть, – спокойно возразила я, выхватывая Виту. – Может, смерть пророчат кому-то другому?
Вогнав Виту в брюхо существу, я едва не выпустила рукоять, настолько сильным и… неаппетитным был поток энергии. Жабьи ножки дрыгнули и утихли. Навсегда.
– Никогда не предсказывай другому то, что он сможет обернуть против тебя, – довольно объявила я, озираясь. Пейзаж вокруг меня полностью поменялся, за исключением пенька и колокольчиков. Позади разрасталась осока и болиголов, а впереди, там, куда я двигалась и куда бы дошла, если б не споткнулась о пень – обрыв. Внизу – острые камни, заливаемые ленивыми волнами. Похоже, таинственный «пишог» мне больше не угрожает. Теперь можно попробовать выбраться отсюда.
Я пошла по краю – между обрывом и болотом. Обрыв исчез очень скоро, в отличие от болота, которое, похоже, закачиваться не собиралось, и даже понять не могу, как умудрилась живой и невредимой его миновать? Дуракам везет…
– Стой! – раздался вдруг грозный оклик. Я послушно остановилась. – Ты нарушила частную территорию! – Из болота ко мне направлялась велхва – по крайней мере, она была очень похожа на велхву. Куда более загорелая, чем пресловутая Дарья, она сжимала в руках почти такой же посох. Шикарная блестящая черная грива волос на спине, обманчиво хрупкая фигура, минимум одежды и презрительно-жестокое выражение лица.
– Простите, я не знала, что здесь частные владения.
– Незнание закона… Откуда я знаю, что ты не шпионишь?
– Я даже не знаю, где нахожусь, и буду очень благодарна, если вы покажете мне путь.
– Ты воин? – спросила вдруг велхва. – Я чувствую, ты воин. На твоих руках смерть.
– Да. И что в этом удивительного? На Валааме сейчас почти никого из людей кроме воинов нет.
– Почему?
– Как это «почему»?! Бои за обладание землей ведь идут!
– Правда? – велхва казалась искренне удивленной. – А я думала, они будут в следующем веке. Пойдем-ка со мной.
Мы шли по болоту, я старалась ступать точно по следам велхвы – провалиться мне совсем не улыбалось.
– Меня зовут Галина, – на ходу представилась велхва.
– А меня – Керен.
– Вот мы и пришли.
Домик у велхвы оказался весьма недурным – невысокий, приземистый, но зато крепенький и надежный. Усадив меня за стол, велхва налила чая и уселась напротив. Я принюхалась. От чая исходил вкусный аромат. Очень знакомый. Я довольно хмыкнула.
– Пей чай, очень вкусный, лешие мне травки собирали!
– Меня им сегодня уже напоили, – довольно заявила я. – Так что в этом нет необходимости.
Велхва заметно покраснела и, ни слова не говоря, сполоснула мою чашку и налила туда другого чая – тоже весьма ароматного, надо признать.
– Расскажи мне о боях.
Запивая чаем ватрушку с клюквой, предложенную мне Галиной – «своя клюковка, тут, у дома собирала», – я все ей рассказала, начиная с первого дня боев и заканчивая своим сегодняшним путешествием.
– Далеко же ты заползла, – с чуть заметной усмешкой сказала велхва, когда я замолкла. – Но это и к лучшему, а то я так бы ничего и не узнала. Пристал к тебе малый тинник – они часто на болотах водятся, заколдовывают людей, те и пропадают. Тебе повезло. Редко кто уходит от тинника живым, да еще и убивает его.
– А ты живешь здесь одна?
– Да, – велхва грустно кивнула. – Я дочь князя Венцеслава. Я сбежала от него двести лет назад, потому что он хотел выдать меня замуж за упыря. Велимиром его, кажется, кличут. Он, конечно, красив собой и умен, вот только жесток сверх меры, да и не люб мне. Отец разъярился, велел выбирать – или замужество или смерть. В том, что он убьет меня за непослушание, я не сомневалась – ведь он убил мою мать. И я убежала. Недалече, правда, но он не нашел.
– И ты все так и оставила?! – изумилась я.
– А что я могу сделать? Выступить против родного отца? Против его армии?
– Подать другим пример! Наверняка политикой твоего отца недовольны многие! А тут такой прекрасный случай: одно дело – бунтовать против законного правителя, и совсем другое – поддерживать члена семьи, имеющего неоспоримые права на престол!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115