— Которое находится?.. — осторожно спросил Николас.
— Пойдем-ка, мой друг, в ротэнбуро, в горячую баньку на открытом воздухе! — Сато улыбнулся с неподдельной теплотой. — А почему бы и нет? Вам, кажется, не помешало бы немного расслабиться!
* * *
Среди ночи прямо над ухом пронзительно запел телефон. Жюстин, всегда с таким трудом засыпавшая, пробудилась. Рот ее пересох, горло воспалилось, будто она спала тревожно или постоянно кричала во сне.
Она протянула руку к трубке, чтобы прервать этот трезвон, и взяла часы с ночного столика. Половина четвертого. О Господи! Она услышала, как трещит аппарат, и взяла трубку, будто она была живой.
— Жюстин?
— Рик, да что же ты...
— Только не говори мне, что ты забыла.
Она прижала руку ко лбу.
— Я не...
— Халеакала. Этот потухший вулкан. Ты же обещала, что я смогу свозить тебя туда.
— Но сейчас половина четвертого утра. Бога ради, Рик...
— Если мы выедем сейчас, доберемся туда как раз к восходу солнца. Самое время подняться к кратеру.
— Но я вовсе не хочу любоваться восходом солнца. Я...
— Это потому, что ты там не была. Ну же, мы только понапрасну тратим драгоценное время. Нам надо быть там не позже половины шестого.
Жюстин хотела было малость поартачиться, но вдруг почувствовала себя слишком усталой, чтобы спорить. Наверное, куда легче просто поехать с Риком. “К тому же, — устало подумала она, — это, возможно, будет забавно”.
Разумеется, поездка превзошла все ее ожидания. Во-первых, от одного только подъема на машине по склону вулкана захватывало дух. Вершина была на высоте двух миль, и Жюстин видела, как по мере подъема местность меняется прямо на глазах. Рик предупредил ее, чтобы она оделась потеплее — в брюки, свитер, какую-нибудь куртку, если найдется. Весь этот наряд показался ей забавным, когда она брела к машине в прохладном, но напоенном благоуханием ночном воздухе. Ей не верилось, что в этом тропическом раю могло отыскаться местечко, где температура не поднималась выше тридцати пяти градусов по Фаренгейту. Но по мере подъема отягощенные плодами пальмы уступали место колючим кактусам, а те — величавым соснам, более подобающим штатам Мэн или Вермонт. И Жюстин пришлось поднять стекло на дверце машины и натянуть куртку.
Уже возле самого кратера Рик включил обогреватель. Они миновали линию распространения деревьев, и теперь Жюстин смотрела на черную пустыню. Давным-давно потоки лавы, исторгнутой из земных глубин, медленно сползли вниз, поглощая все на своем пути. Теперь сквозь эту неровную холмистую лаву тут и там пробивались морозоустойчивые травы. Но никакой иной растительности не было. Машина делала один крутой поворот за другим, Жюстин оглядывалась через плечо, и ей были прекрасно видны огромное подножие Халеакалы и ее просторные склоны, сбегающие к побережью, изогнутая береговая линия, начинавшая поблескивать причудливым фосфорным блеском, и тонкие черные пальмы с прямыми стволами. За весь долгий путь вверх она не перемолвилась с Риком ни словом. Она свернулась в клубочек на переднем сиденье и прижалась боком к борту, словно ждала от него пощечины. Когда он свернул на широкую автостоянку, покрытую гудроном, Жюстин уже дремала, но винила в этом непривычный холод.
Выбравшись из машины, она увидела какую-то призрачную паутину радиолокационных антенн, башенки и электронное оборудование, принадлежащие различным учреждениям, как военным, так и гражданским. Это были метеостанция и сейсмо-станция.
Плакаты призывали идти медленно, а людей со слабым сердцем — вообще не подниматься так высоко. И в самом деле, когда они отправились в пеший поход, Жюстин почувствовала странную легкость в голове — верный признак того, что в легкие поступает недостаточно кислорода. Неистовый порыв ветра, несущего обрывки бумаги, обрушился на них, и дышать стало еще труднее.
Жюстин обрадовалась, когда они поднялись по широкой лестнице и очутились в укрытии — каком-то сооружении из каменных глыб, со стеклянной восточной стеной. С этого наблюдательного пункта, напоминавшего орлиное гнездо, они и смотрели на пустынные кратеры Халеакалы. Местность больше напоминала лунный пейзаж на тех снимках, которые видела Жюстин, нежели их родную планету. Из-за отсутствия каких-либо вех определить расстояние здесь было невозможно. Пять миль тут были равны пяти тысячам ярдов, и это казалось фантастикой.
Люди собирались в этом небольшом помещении точно так же, как столетия назад древние гавайцы, приходившие встречать восход солнца. Именно здесь, как гласила легенда, солнце было взято в плен как заложник и обрело свободу, лишь когда пообещало замедлять свой ход над Гавайскими островами, чтобы насквозь пропитать их своим светом.
Небо было пустым и темным, никаких признаков начала чередования дня и ночи. Но солнце уже рядом. Они чувствовали это. Его приближение сопровождалось ощущением дрожи в спине. А потом будто вспыхнула печь в литейном цеху. Ярко-алая искра устремилась в небо над краем кратера Халеакалы. Вздох изумления пронесся над толпой, он сопровождал рождение света — яркого, прямого и вездесущего.
Окрашен он был в совершенно неземные тона. У Жюстин захватило дух. Она чувствовала себя так, будто силы тяжести больше нет, и больше ничто не мешает ей воспарить над землей.
Бледное пламя ползло через неровную долину в чаше кратера. Невероятно черные длинные стремительные тени перечеркивали лаву, будто новые трещины. Серые тона исчезли, остались только свет и тьма. А потом пришел фасеточный свет, который они знали и под которым родились. Он вернулся на Халеакалу так быстро, что никто не заметил, как это произошло. И зрелище кончилось, будто оно было неким рукотворным представлением.
— Ну, теперь ты простишь меня за то, что я вытащил тебя из постели?
Жюстин и Рик облокотились на деревянные перила. Они были последними, кто еще оставался на обзорной площадке. За спиной слышалось чиханье моторов. Туристы собирались снова преодолеть серпантин шоссе, отправляясь вниз, к теплым морским бризам.
— Я устала, — сказала она. — Отвези меня назад.
Выйдя из-под навеса, Жюстин увидела пару, стоявшую на краю кратера. Тела мужчины и женщины как бы склеились, они обнимали друг друга за талию. Эта пара привлекла внимание Жюстин, и она остановилась посмотреть. Женщина была высокой и стройной, ее медно-рыжие волосы были стянуты назад и образовывали длинный хвостик. Мужчина был крупным, черноволосым и мускулистым — этого не могла скрыть даже теплая ветровка. Женщина пошевелилась; в ее плавных движениях чувствовалась грация танцовщицы. Мужчина тоже двигался как танцор, но Жюстин достаточно долго прожила с Николасом Линнером, чтобы распознать человека, принадлежавшего к его опасному племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181