Почти полный разгром лучших таанских соединений означал, что пройдут многие годы, прежде чем таанцы оправятся от поражения и смогут подготовить другое подобное наступление.
Император надеялся – и, надо сказать, не без основании – на то, что эти выводы так же очевидны и для врага.
* * *
Это могло быть началом конца Таанской империи – но для достижения полной победы придется все же пройти длительный, кровопролитный и, конечно, непредсказуемый путь.
Император не мог позволить себе допускать новые ошибки.
Книга третья
Кобо-иши
Глава 28
Таанская империя оправлялась от тяжелого потрясения, постигшего ее в системе Дюрер, как человек, которого со всего маху ударили в живот бейсбольной битой. Она перегнулась пополам, жадно хватая воздух широко раскрытым ртом, остро ощущая недостаток кислорода в легких. Кровь стучала в ее висках, как молот по наковальне, давила на барабанные перепонки. Империя напоминала человека, которому угрожает кровоизлияние в мозг.
Она была загнана в угол и оставалась там долгое время после знаменательного события, о котором по прошествии многих тысячелетий даже нерадивые студенты будут говорить: "То был переломный момент в истории Вселенной. Настало время, когда необходимо было пересмотреть приоритеты, выработать другую стратегию, сочинить новые сценарии". Потому что, как сказал когда-то один древний философ: "Дело не сделано, если оно не закончено". Или, как любил выражаться Вечный Император, позаимствовав изречение у своего любимого политического деятеля: "Победа – это еще не все. Но поражение – это даже не кое-что".
О сражениях в Дюрере – Аль-Суфи в Таанской империи постарались забыть сразу же после их окончания, как о неприятном факте. Но война продолжалась. И это был еще один неприятный факт, который таанцы чувствовали всем своим нутром. Хитрость заключалась в том, чтобы заставить мозг понять то, что ощущали внутренности, без вспарывания живота и вываливания кишок наружу.
Они ушли в себя, обострили все инстинкты в поисках ошибок, выявлении вины. Они обратились к духовности, желая черпать из нее силу и вдохновение, но встретили сопротивление со стороны полярных культур: северной, на которой поражение никак не отразилось, и южной, представители которой контролировали каждую грань жизни таанцев, отшлифовывали ее в соответствии с волей правительства, ненавидели и принимали в штыки все нетаанское. У таанцев не было великих лидеров вроде Шеклетона или Перри. Один только лорд Ферле – человек, возглавивший второе в истории империи грандиозное поражение.
Ферле не был трусом. Он не совершил ритуального самоубийства после поражения. Вместо этого он вернулся на Хиз, уверенный в том, что его лишат всех титулов и наград, казнят, а имя предадут забвению. Если народ захочет выплеснуть свой гнев и поглумиться над его еще не остывшим телом, то так тому и быть.
Однако, вопреки своим ожиданиям, лорд Ферле снова стал появляться на экранах во время трансляции новостей в окружении членов Верховного Совета – в почетной должности генерал-губернатора недавно завоеванной таанцами территории. Эта метаморфоза с повышенным интересом отмечалась каждым грамотным таанским обозревателем, знавшим о сражении при Дюрере. Вечный Император – самый сведущий человек в области политики – здорово рассердился, просматривая отснятые на пленку материалы о неожиданном возрождении таанского лорда. Он никак не ожидал, что Ферле уцелеет.
Узнав о том, что лорд Ферле лично возглавлял военную экспедицию. Император подумал: "Крушение политической карьеры этого человека будет дополнительной наградой за уничтоженные корабли и разорванные на куски тела империей". Возобновление активной политической деятельности лорда Ферле было лишним поводом поторопить события, и Вечный Император приложил для этого все усилия.
Весть о намерении Императора обрушить на таанцев поток правдивой информации ужасно напугала их правителей, всячески пытавшихся скрыть факт поражения в системе Дюрер. Даже старый циник Пэстор понял, что время для политических разборок совсем неподходящее. Когда он узнал о готовящейся акции, его стошнило. Вытерев губы, Пэстор побежал на внеочередное заседание Верховного Совета, полный решимости удержать своих коллег от снятия с поста лорда Ферле, прекрасно понимая, что после этого начнется драка между бюрократами за пост главы Совета.
Даже в лучшие времена при выборе лидера часто возникали конфликтные ситуации, поскольку в правительстве существовало слишком много клик и фракций. В настоящее время единство мнений было особенно необходимо – оно могло сплотить руководство наподобие обручей, коими бондарь скрепляет огромную бочку, если содержимое ее превышает допустимый уровень.
Пэстор отлично понимал, что лучшая кандидатура на роль лидера – леди Этего, хотя сильно ее недолюбливал. Когда наступит день смещения с поста лорда Ферле, она останется единственным рыцарем в белых доспехах. События, произошедшие в системе Дюрер, очернили репутацию лорда Ферле, чего нельзя было сказать о леди Этего.
Для сохранения единства нации таанцам нужны были герои – так же, как древним персам нужен был миф о Джемчииде. Пэстор появился на заседании, вооруженный всеми известными ему политическими и дипломатическими уловками.
Как ни странно, его усилия не встретили большого противоборства со стороны членов Совета. Поскольку вес они не хуже Пэстора понимали серьезность положения, им не требовалось объяснять, что война с Империей будет проиграна сразу же, как только новость о поражении таанцев в системе Дюрер станет общеизвестной. Первый же указ, изданный Верховным Советом, был направлен против всех, от кого могла исходить информация подобного рода.
В обществе, где любые сведения не только контролировались, но и нормировались, приказы выполнялись безоговорочно. Огромное количество средств, сил и энергии было затрачено на выполнение этого указа. Он, словно кляп, заткнул рот как журналистам, так и очевидцам событий. Ученым, желавшим разобраться в сложившейся ситуации, следовало обратиться за наглядными примерами к истории человечества, омытой волнами штурмовых сражений – таких, как битва при Фермопилах, наступление русских летом 1943 года, события в Айяпу или имперская катастрофа в Сарагосе во время Муэллеровских войн.
Взорванные корабли были вычеркнуты из всех списков и регистрационных журналов. Выживших в сражениях людей уничтожали или сажали в тюрьмы – так же, как их друзей и семьи погибших и раненых. Снабженцы и военные, находившиеся за линиями фронта, "по неизвестным причинам" были сосланы в дальние пустынные регионы. Даже к старшим должностным лицам по ночам вваливались сотрудники службы безопасности и допрашивали, выведывая любую компрометирующую информацию о сражении при Дюрере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Император надеялся – и, надо сказать, не без основании – на то, что эти выводы так же очевидны и для врага.
* * *
Это могло быть началом конца Таанской империи – но для достижения полной победы придется все же пройти длительный, кровопролитный и, конечно, непредсказуемый путь.
Император не мог позволить себе допускать новые ошибки.
Книга третья
Кобо-иши
Глава 28
Таанская империя оправлялась от тяжелого потрясения, постигшего ее в системе Дюрер, как человек, которого со всего маху ударили в живот бейсбольной битой. Она перегнулась пополам, жадно хватая воздух широко раскрытым ртом, остро ощущая недостаток кислорода в легких. Кровь стучала в ее висках, как молот по наковальне, давила на барабанные перепонки. Империя напоминала человека, которому угрожает кровоизлияние в мозг.
Она была загнана в угол и оставалась там долгое время после знаменательного события, о котором по прошествии многих тысячелетий даже нерадивые студенты будут говорить: "То был переломный момент в истории Вселенной. Настало время, когда необходимо было пересмотреть приоритеты, выработать другую стратегию, сочинить новые сценарии". Потому что, как сказал когда-то один древний философ: "Дело не сделано, если оно не закончено". Или, как любил выражаться Вечный Император, позаимствовав изречение у своего любимого политического деятеля: "Победа – это еще не все. Но поражение – это даже не кое-что".
О сражениях в Дюрере – Аль-Суфи в Таанской империи постарались забыть сразу же после их окончания, как о неприятном факте. Но война продолжалась. И это был еще один неприятный факт, который таанцы чувствовали всем своим нутром. Хитрость заключалась в том, чтобы заставить мозг понять то, что ощущали внутренности, без вспарывания живота и вываливания кишок наружу.
Они ушли в себя, обострили все инстинкты в поисках ошибок, выявлении вины. Они обратились к духовности, желая черпать из нее силу и вдохновение, но встретили сопротивление со стороны полярных культур: северной, на которой поражение никак не отразилось, и южной, представители которой контролировали каждую грань жизни таанцев, отшлифовывали ее в соответствии с волей правительства, ненавидели и принимали в штыки все нетаанское. У таанцев не было великих лидеров вроде Шеклетона или Перри. Один только лорд Ферле – человек, возглавивший второе в истории империи грандиозное поражение.
Ферле не был трусом. Он не совершил ритуального самоубийства после поражения. Вместо этого он вернулся на Хиз, уверенный в том, что его лишат всех титулов и наград, казнят, а имя предадут забвению. Если народ захочет выплеснуть свой гнев и поглумиться над его еще не остывшим телом, то так тому и быть.
Однако, вопреки своим ожиданиям, лорд Ферле снова стал появляться на экранах во время трансляции новостей в окружении членов Верховного Совета – в почетной должности генерал-губернатора недавно завоеванной таанцами территории. Эта метаморфоза с повышенным интересом отмечалась каждым грамотным таанским обозревателем, знавшим о сражении при Дюрере. Вечный Император – самый сведущий человек в области политики – здорово рассердился, просматривая отснятые на пленку материалы о неожиданном возрождении таанского лорда. Он никак не ожидал, что Ферле уцелеет.
Узнав о том, что лорд Ферле лично возглавлял военную экспедицию. Император подумал: "Крушение политической карьеры этого человека будет дополнительной наградой за уничтоженные корабли и разорванные на куски тела империей". Возобновление активной политической деятельности лорда Ферле было лишним поводом поторопить события, и Вечный Император приложил для этого все усилия.
Весть о намерении Императора обрушить на таанцев поток правдивой информации ужасно напугала их правителей, всячески пытавшихся скрыть факт поражения в системе Дюрер. Даже старый циник Пэстор понял, что время для политических разборок совсем неподходящее. Когда он узнал о готовящейся акции, его стошнило. Вытерев губы, Пэстор побежал на внеочередное заседание Верховного Совета, полный решимости удержать своих коллег от снятия с поста лорда Ферле, прекрасно понимая, что после этого начнется драка между бюрократами за пост главы Совета.
Даже в лучшие времена при выборе лидера часто возникали конфликтные ситуации, поскольку в правительстве существовало слишком много клик и фракций. В настоящее время единство мнений было особенно необходимо – оно могло сплотить руководство наподобие обручей, коими бондарь скрепляет огромную бочку, если содержимое ее превышает допустимый уровень.
Пэстор отлично понимал, что лучшая кандидатура на роль лидера – леди Этего, хотя сильно ее недолюбливал. Когда наступит день смещения с поста лорда Ферле, она останется единственным рыцарем в белых доспехах. События, произошедшие в системе Дюрер, очернили репутацию лорда Ферле, чего нельзя было сказать о леди Этего.
Для сохранения единства нации таанцам нужны были герои – так же, как древним персам нужен был миф о Джемчииде. Пэстор появился на заседании, вооруженный всеми известными ему политическими и дипломатическими уловками.
Как ни странно, его усилия не встретили большого противоборства со стороны членов Совета. Поскольку вес они не хуже Пэстора понимали серьезность положения, им не требовалось объяснять, что война с Империей будет проиграна сразу же, как только новость о поражении таанцев в системе Дюрер станет общеизвестной. Первый же указ, изданный Верховным Советом, был направлен против всех, от кого могла исходить информация подобного рода.
В обществе, где любые сведения не только контролировались, но и нормировались, приказы выполнялись безоговорочно. Огромное количество средств, сил и энергии было затрачено на выполнение этого указа. Он, словно кляп, заткнул рот как журналистам, так и очевидцам событий. Ученым, желавшим разобраться в сложившейся ситуации, следовало обратиться за наглядными примерами к истории человечества, омытой волнами штурмовых сражений – таких, как битва при Фермопилах, наступление русских летом 1943 года, события в Айяпу или имперская катастрофа в Сарагосе во время Муэллеровских войн.
Взорванные корабли были вычеркнуты из всех списков и регистрационных журналов. Выживших в сражениях людей уничтожали или сажали в тюрьмы – так же, как их друзей и семьи погибших и раненых. Снабженцы и военные, находившиеся за линиями фронта, "по неизвестным причинам" были сосланы в дальние пустынные регионы. Даже к старшим должностным лицам по ночам вваливались сотрудники службы безопасности и допрашивали, выведывая любую компрометирующую информацию о сражении при Дюрере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112