ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Я сам, — сказал Иван, поднимаясь на ноги.
Марка пробела стояла после информации о перемирии в Даль-Гее, поэтому конец этого сообщения Иван прослушал заново, мысленно подгоняя текст, точно это был живой собеседник. А потом последовала купюра циркулярки: «Сегодня в шесть часов семнадцать минут мирового времени рейдер „Денебола“ потерпел катастрофу при выбросе из подпространственного канала. Аварийный сигнал чёрного ящика „Денеболы“ свидетельствует, что рейдер при выходе на субсвет частично разрушился. Экипаж погиб, но успел ввести в действие программу „Голубой сон“. Для обследования „Денеболы“ и эвакуации погибших к месту катастрофы направлен патрульный корабль „Мистраль“. Служба безопасности связывает факт выброса „Денеболы“ с гравитационным ударом, последовавшим за вспышкой новой звезды на удалении восьми световых лет от места катастрофы».

Часть вторая
Глава 5
По-настоящему с Леной Зим Иван познакомился на Земле во время очередных каникул, последовавших непосредственно за орнитеррским патрульным рейдом. С Орнитерры, где так трагично погиб Виктор Антонов, «Торнадо» прибыл на ближайшую галактическую базу. Лену, ещё не очнувшуюся от глубокого сна, который едва не стал для неё вечным, положили в госпиталь. Но удар геновируса по её организму оказался столь сильным, что местные врачи, располагавшие ограниченным комплектом медицинской техники, не решились на радикальные меры. Лену срочно эвакуировали на Землю в центральную клинику астральной медицины, и уже здесь она была выведена из шоковой летаргии и в первом приближении поставлена на ноги. А «Торнадо» отправился в очередной патрульный рейд и ещё два месяца, как это и планировалось по графику, но уже без приключений, барражировал в заданной галактической зоне. Все когда-нибудь обязательно кончается, завершился и этот тревожный и опасный орнитеррский рейд «Торнадо». Для корабля этот рейд закончился в лунных эллингах, где он был поставлен на текущий и профилактический ремонт, а у его экипажа начались очередные полуторамесячные каникулы — на этот раз не очень весёлые. Погиб Виктор Антонов, и хотя торнадовцам не в чем было упрекнуть себя, горький осадок от пережитого остался, мешая им с обычной лёгкостью отряхнуть, так сказать, прах космоса со своих ног и с обычной лёгкостью погрузиться в земную жизнь.
Выяснилось, что жизнь новой крестницы торнадовцев, Лены Зим, вне опасности: она выписана из клиники, находится в центральном профилактории дальнего космофлота, что размещён на территории Йеллоустонского планетарного парка, но окончательно от удара орнитеррского геновируса ещё не оправилась, и когда оправится — неизвестно. На вопрос встревоженных торнадовцев о характере остаточного заболевания Лены центринформ ответил, что это — очень сложная нехарактерная психотропная болезнь. Чётких земных аналогов она не имеет, но более всего она сходна с так называемой биофобией — болезненным ощущением своей ненужности, обречённости, неотвратимо приближающейся близкой смерти. Проще говоря, биофобия — это глубокая депрессия, связанная либо с неумением, либо с нежеланием жить, депрессия пассивная, редко приводящая к самоубийству, но способная за два-три месяца свести человека в могилу. В первобытном мире она была распространена довольно широко. Хотя возникала, как правило, не спонтанно, а через сглазы, наговоры и другие колдовские действия, во всесилии которых заболевшие биофобией не сомневались. В современное же время биофобия встречается в виде редчайшего исключения, но все-таки встречается. И хотя торнадовцев поспешили успокоить, сообщив, что у Лены биофобия имеет лёгкую форму, ту самую, которая во времена русского православия уводила девушек в монастыри, на весь грустный век их делая христовыми невестами, — ясно было, что Лену следует навестить. Навестить всем экипажем и попытаться вернуть ей естественную радость жизни. Ну, хоть чем-нибудь помочь! Ведь она им не чужая. По давним патрульным традициям спасённая торнадовцами девушка становилась их крестницей.
В общем, все говорило за то, что не стоит торнадовцам разлучаться после трудного и грустного орнитеррского рейда. И все-таки их разлучили! Каждый житель Земли от мала до велика знал, сколь ужасны могли быть последствия от занесения в биосферу родной планеты инопланетных форм жизни и возбудителей чужеродных болезней. И если на протяжении целых трех веков земной цивилизации удавалось избегать этой фатальной опасности, то лишь благодаря жёстким мерам предосторожности, которые на первый взгляд могли показаться избыточными и попросту ненужными. Вот и теперь, хотя для этого не было никаких фактических показаний, специальным решением Совета астральной медицины Климу Ждану и Алексею Кронину, как лицам, подвергшимся воздействию орнитеррского геновируса, был временно запрещён прилёт на Землю. Им предстоял двухнедельный карантин с пребыванием на лунной базе, скрупулёзное обследование и дополнительный курс профилактического лечения. Одному лишь Ивану Лобову, как не инфицированному геновирусом, было разрешено после обычных медосмотров и формальностей сразу же вылететь на Землю. Из солидарности с экипажем Иван было отказался, но друзья отговорили его от этой жертвы. Клим сказал, что просто глупо торчать на Луне, когда течёт драгоценное время земных каникул, а Алексей напомнил Ивану о Лене Зим, о ней экипаж «Торнадо», к стыду своему, как-то позабыл в карантинной суматохе, которую космонавты дружно не любили, несмотря на то что сознавали её необходимость и не пытались прекословить. Напоминание Кронина решило дело — Лобов вылетел на Землю один.
В Йеллоустонском профилактории Лобова встретил психолог-обсерватор, плотно сложенный мужчина лет тридцати пяти, в добродушных голубых глазах которого так и лучился рекламный лозунг: «В здоровом теле — здоровый дух!» У него были замедленные, чётко прорисованные движения сильного и уверенного в себе человека и типично прибалтийское имя — Ян Кирсипуу. Крепко пожав руку Ивана, он усадил его в плетёное кресло, скрипнувшее под тяжестью литого лобовского тела. А сам устроился напротив, спиной к широкому, во всю стену окну, выходящему в разреженный, полный световых прогалов и полян парковый лес. Без паузы, словно продолжая ранее начатый разговор, Кирсипуу начал рассказывать о состоянии Лены, избегая медицинских терминов. Он говорил о Лене доверительно и заботливо, как о своей младшей сестре, и это Ивану понравилось. Но ему не очень понравился цепкий, оценивающий взгляд, которым Кирсипуу с профессиональной бесцеремонностью словно ощупывал его лицо и который жил особой, тайной жизнью, независимо от добродушной улыбки психолога и смысла произносимых им слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50