Болотников Сергей
Дом, полный чудес
Сергей Болотников
Дом, полный чудес
Этой осенью я каждый день сижу у окна и жду, когда чудеса постучатся в мою дверь. То, что это случится, не оставляет сомнений, весь вопрос - когда это произойдет. А я могу ждать, привык, и вряд ли кто из живущих в нашем поселке может быть столь терпеливым, как я. Стены моей прошлой тюрьмы - больничный покой, они учат долготерпению. И смирению тоже. За окном капает дождик, он шуршит по ночам и поет мне свои шелестящие песенки. Он успокаивает. А мне это так необходимо в нашем полном неведомых напастей мирке. В моей хибарке регулярно протекает крыша. Я застилаю старый шифер обрывками полиэтилена, гнилыми досками, и вода на время перестает капать. Потом, правда, все начинается сначала. Так что капли тоже умеют петь дуэтом с оцинкованными ведрами, подставленными для сбора воды. Становится все холоднее и холоднее. О зиме я стараюсь не думать. Чудеса явятся ко мне раньше. Ибо кто сказал, что чудес не бывает? Наш поселок небольшой, и сейчас он полностью скрыт дождем. Смутно выделяется только большой кирпичный коттедж в три этажа - недостроенный, по ночам провожающий проходящих слепыми глазами окон. Да, этот, о котором даже не хочется думать. В его сторону я не смотрю, хотя меня он занимает до невозможности. Дальше колышется лес - редкая цепь искусственно посаженных деревьев. Затем поле и мелкая загрязненная речка. Потом идет город, где я никогда не бывал и, надеюсь, не побываю. Города - это зло. Это я вынес из собственных размышлений. Когда-то я жил в городе. А потом оказался в больничном аду. Вытекает ли одно из другого? Без сомнения. Врачи сказали, что меня вылечили. Есть бумага, подтверждающая этот непреложный факт. А местные почему-то все равно не верят и шарахаются от меня в стороны. Глупо, я не раз во всеуслышанье утверждал, что со мной все в порядке. Не верят, только местный алкоголик Степан относится ко мне более-менее добро. Это все оттого, что остальные не верят в чудеса. Врачи, к которым я регулярно являюсь два раза в месяц, тоже. Врачи моей больницы - это вообще отдельная история. Как бы то ни было, я прячу в поленнице массивный старый топор. На всякий случай. Вдруг меня попробуют забрать обратно в больницу до того, как чудеса захватят мое бренное тело и унесут прочь из этой обители боли и тревоги. Вполне счастливая осень. А до этого было вполне счастливое лето. У меня под окнами есть крошечный садик, в котором я выращиваю плодоовощные культуры. Здесь у меня бузина и земляника, волчье лыко и капустная грядка. Все это складывается в затейливый и прихотливый узор, который вселяет мне в сердце радость, а у местных почему-то разжигает лютую ненависть. Да, топор еще и для них, потому что они уже на раз пытались уничтожить мои насаждения и грозились вздернуть меня на старой сосне, что стоит у самого края поля. Почему люди так злы? Ничего, чудеса до них доберутся. Как я уже сказал, вполне счастливая осень. Омрачает ее только этот дом, что упрямо виден и сейчас через пелену дождя, словно ему хочется оказаться у меня на глазах. Пусть я даже не смотрю в его сторону - все равно лезет, заставляет обратить мой взор на него, поворачиваться против своей воли. Казалось бы, чего странного. Маленький бревенчатый домик. Клочья утеплителя между бревнами. Крыша обшита досками, что еще поблескивают ласково на солнце домик новый, построен весной. Маленькое окошко наверху, чуть побольше - на первом этаже. Белые занавески и резная сова на коньке. Вот она-то меня раздражает более всего. И яснее ясного показывает, что со строением что-то не так. Построили его люди вполне состоятельные. Иногда сюда приезжает длинная вереница дорогих иномарок, там играет музыка до глубокой ночи. И их вид совсем не стыкуется с крошечной избушкой и участком в шесть соток. Им бы подошел тот краснокирпичный коттедж напротив. Во-вторых, огоньки среди ночи. Это когда иномарок нет. Вспыхивают в окошке на секунду, свет такой гаденький, поганочный, да и пропадут, как ни бывало. Сказал как-то Степану. Тот изрек, луна, мол, отражается. Совсем у него мозги скисли. Какая луна, если огоньки и в пасмурную погоду тут как тут. Мигают, как на колоде трухлявой. А может, смотрит кто? В такие ночи мне снятся сны, странные, куда-то зовущие, манящие, страшные. Такие страшные, что те, которые в больнице виделись, просто сладкие грезы. О снах я умолчу, незачем людям знать их содержимое, только с утра после них всегда наизнанку выворачивает. Самое гнусное в том, что я знаю, кто виновен в них. Этот дом, эта новая бревенчатая избушка. Она ведь и стоит на холме, приметная, словно главенствует над всем поселком. А летними вечерами с холма сходит сероватый туман. Он по всем правилам должен идти из низин, да только не у нас. У нас все по-другому. Местные этого ничего не видят. Они слепы, эти люди. Иногда я думаю, что человеку надо пройти своеобразную школу жизни, чтобы научиться видеть необычное. Как, например, я, единственный в поселке, видящий то, что доступно даже неразумным тварям. Тем же бродячим собакам, коих у нас здесь во множестве. С собак-то все и началось. Они мои верные и единственные друзья. С начала лета я стал подкармливать шатающихся по округе блохастых, отощавших псов и к августу имел в распоряжении многочисленную, преданную мне хвостатую свору. Такие умильные морды делали, когда приходили за очередной подачкой. Я с радостью делился с ними своими немудреными харчами. Мы действительно подружились, они даже рычали на посторонних, когда те неосмотрительно забредали к моей хибарке. А вот от владельцев зловещего дома они шарахались и с визгом поджимали хвосты. Местных собаки раздражали. И иногда я думаю, что они не сводят со мной счеты только из-за того, что меня всегда провожает рычащая и скулящая мохнатая стая. Я не досчитался одного из моих псов, когда в бревенчатом домике справили новоселье. В тот день и водрузили на конек крыши резную сову. Водружал массивный тип с каменным выражением лица и тусклыми глазами. Помню, я как раз возился в садике, когда, проезжая мимо на роскошном джипе, он посмотрел на меня через опущенное тонированное стекло. А я ничего не почувствовал и, подняв голову, думал, что у него на лице темные очки. Ан нет, просто глаза были неживые - два одинаковых нарисованных кружочка неопределенного цвета. И мутные точки зрачков, как будто оба глаза ненастоящие, из дешевого фарфора. Но ведь машину-то он вел! В дальнейшем я видел его не раз - он с регулярностью часового механизма являлся в свой домик. А ночами там играла музыка и гнилостные синие огоньки хитро подмигивали мне из-под насупленных глазниц узких окон. А собаки исчезали. Их стало все меньше и меньше, да и выглядели они неважно худели на глазах, в шерсти появились странного вида подпалины, а некоторые волочили за собой перебитые лапы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9