При этом он, разумеется, имел в виду побег моего папаши. Но и на это пустословие я тоже отвечать не стал.
— Ты знаешь, я всегда делал для тебя все, что мог, — продолжал дядя Эл.
— Даже нашел тебе эту работу в Канарси. Мне тогда пришлось ради тебя из кожи лезть, Чарли, ты это знаешь? Понимаешь, как мне пришлось постараться ради тебя? Ведь ты не член организации, да и вообще... Но всему есть предел.
Наступает миг, когда я должен сказать: «Нет, Чарли, довольно. Я знаю, что я твой дядька, Чарли, я знаю, что ты мой племянник, но приходит время, когда я должен подумать о себе и твоей тете Флоренс, когда я должен посмотреть правде в глаза. Я помогаю тебе, когда могу, Чарли, но если ты влип в серьезную передрягу и поссорился с организацией, я ничего не в силах поделать, ровным счетом ничего». И вот это время пришло, так? Ты влип в передрягу. Ты что-то натворил — уж и не знаю, что именно, — и вот организация охотится за тобой. Что же я могу поделать? Мне звонят и говорят:
«На твоем племяннике черная метка». Что я могу ответить? Только одно: мне, мол, очень грустно это слышать. Вот и все. Больше я ничего сделать не в силах.
Пришла пора вставить свое словечко.
— Вы что, не могли даже спросить о причинах? Не могли выяснить, в чем меня обвиняют?
— Если они сочтут, что я должен это знать, Чарли, мне скажут. А не скажут, так лучше и не спрашивать. Это — первое правило, которое мне пришлось усвоить в организации. Если они хотят, чтобы ты знал о чем-нибудь...
— Погодите, погодите, — сказал я. — Погодите-ка. Помолчите хоть минуту.
— Чарли, я только...
— Заткнитесь, дядя Эл.
Он заткнулся. На секунду. Наверное, от удивления. Но потом наставил на меня палец и заявил:
— Я все еще твой дядя, мальчик, и ты...
Я наставил на него пистолет и заявил:
— Заткнитесь, дядя Эл.
Пистолет во все времена был более грозным оружием, чем палец. Дядя Эл заткнулся.
— А теперь я вам кое-что скажу, — произнес я. — Ничего я вашей организации не делал. Они ошибаются. Я ничего никому не говорил, ничего не украл, никаких свертков не терял. Это ошибка, и я только хочу исправить ее.
— Организация не ошибается, — сказал он. — Такая большая организация, как...
— Заткнитесь.
Он заткнулся.
— На этот раз организация ошиблась, — заявил я. — Поэтому мне надо выяснить, в чем меня обвиняют. Тогда я, может быть, сумею убедить их, что это не моя вина.
Дядя качал головой и никак не мог остановиться — Никогда в жизни, — сказал он. — Прежде всего, ты не доберешься до людей, которые отвечают за это задание. Даже я не доберусь.
— Я почти добрался до Фермера Агриколы, — возразил я. — Но он был...
— До кого? — От изумления он стал выглядеть еще глупее, чем был на самом деле. — Что ты сказал?
— Фермер Агрикола.
— Как ты узнал про него? Чарли, во что ты впутался?
— Неважно, — ответил я. — Я не смог с ним поговорить, потому что его убили, но я...
— Что-что? Что?
— Убили, — повторил я. — Соображайте быстрее, дядя Эл, у меня мало времени. Я поехал к Фермеру Агриколе, но застал его уже мертвым, с ножом в спине. Однако мне удалось узнать...
— Фермер мертв? Честно?
— Дядя Эл, у меня мало времени. Да, Фермер мертв. Его шофер и телохранитель думали, что это моих рук дело, но я его не убивал. Я захватил в заложницы его дочь, и теперь нам надо...
— Чарли! — Дядя уставился на меня примерно так же, как Арти, когда я вышел из сарая на ферме Агриколы. — Что на тебя нашло?
— Не знаю, — ответил я. — Можно считать это обеспечением собственной безопасности. А теперь помолчите минутку и послушайте меня. Я узнал имя человека, который занимает более высокое положение, чем Агрикола. Это мистер Гросс. Теперь мне надо поговорить с ним, и вы скажете, где его найти.
— Я? Чарли! Ты не знаешь... ты не можешь... — Дядя начал брызгать слюной и размахивать руками, потом все-таки ухитрился выговорить осмысленную фразу:
— Меня пристрелят, как только узнают, что это я тебе сказал...
— Не хотите говорить мне — скажите тете Флоренс. Она мне поможет, я знаю.
Я попятился к двери, по-прежнему держа дядю на прицеле.
— Чарли, не смей, — взмолился он. — Чарли, бога ради, не говори ничего тете Флоренс!
— Либо вы тотчас же скажете мне, где найти мистера Гросса, либо я позову тетю Флоренс. А если уж я позову тетю Флоренс, то расскажу ей все, с начала до конца.
Многое изменилось с тех пор, как дядя Эл пригрозил тете Флоренс бросить ее, если она забеременеет. Времена были уже не те. Прошло лет двадцать, если не больше, и тетя Флоренс успела научиться держать в узде своего благоверного придурка. До вчерашнего вечера я свято верил в то, что дядя Эл не боится ничего и никого, за исключением тети Флоренс. Теперь-то я узнал побольше, и великие достижения тети Флоренс в деле укрощения дяди Зла уже не казались мне столь невероятными.
Я видел, что дядя Эл отчаянно шевелит мозгами. Он закусил нижнюю губу, уставился в пол глазами страдальца и нервно потирал руки. Кого же он боялся больше — мафиози или тети Флоренс?
Дабы помочь ему выбрать меньшее из двух зол, я сказал:
— Никто не знает, что я тут был, и никому не обязательно знать, что это вы дали мне адрес. Добрался же я до Стейтен-Айленда и фермы Агриколы без вашей подсказки.
— Если они когда-нибудь узнают, мне конец, — сказал дядя.
— От меня не узнают.
— Чарли, ты даже не подозреваешь, о чем просишь.
— Значит, придется попросить тетю Флоренс, — ответил я и взялся за дверную ручку.
— Нет-нет-нет!!! Погоди!
Я остановился.
— Ладно, — сказал он. — Ладно. Делай что хочешь, только меня не подводи. Ты знаешь, что я поддержал бы тебя, кабы мог. Если ты говоришь, что не заслужил черную метку, я тебе верю, я знаю, ты не стал бы мне врать, мальчик, но у меня связаны руки. Ты и сам видишь. Они знают, что ты мой племянник, и думают, будто я подыгрываю тебе. Что же я мог поделать?
— Адрес, — напомнил я.
— Да, да, погоди, сейчас напишу.
Он метнулся в письменному столу, и я сказал:
— Не выдвигайте ящики, дядя Эл.
Дядя с оскорбленным видом взглянул на меня.
— И это мой родной племянник?
— Просто не открывайте ящики.
Дядя обиженно замолчал. Но ящики открывать не стал. На столе лежала записная книжка с набранным в типографии грифом по верху каждой страницы: «С письменного стола Альберта П. Гэтлинга» и стояла вычурная подставка с мраморным основанием. Из нее торчали две перьевые ручки. При помощи всех этих канцелярских принадлежностей дядя нацарапал адрес и вручил его мне.
Я сказал:
— Дядя Эл, если адрес не правильный, я вернусь, можете не сомневаться, и тогда уж отправлюсь прямиком к тете Флоренс.
— Чарли, я не хитрю, клянусь тебе. Я уже говорил, что бессилен тебе помочь, но ты мне как сын, кровь и плоть моя, и если уж я могу...
— Разумеется, — ответил я. — Только не звоните мистеру Гроссу после моего ухода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Ты знаешь, я всегда делал для тебя все, что мог, — продолжал дядя Эл.
— Даже нашел тебе эту работу в Канарси. Мне тогда пришлось ради тебя из кожи лезть, Чарли, ты это знаешь? Понимаешь, как мне пришлось постараться ради тебя? Ведь ты не член организации, да и вообще... Но всему есть предел.
Наступает миг, когда я должен сказать: «Нет, Чарли, довольно. Я знаю, что я твой дядька, Чарли, я знаю, что ты мой племянник, но приходит время, когда я должен подумать о себе и твоей тете Флоренс, когда я должен посмотреть правде в глаза. Я помогаю тебе, когда могу, Чарли, но если ты влип в серьезную передрягу и поссорился с организацией, я ничего не в силах поделать, ровным счетом ничего». И вот это время пришло, так? Ты влип в передрягу. Ты что-то натворил — уж и не знаю, что именно, — и вот организация охотится за тобой. Что же я могу поделать? Мне звонят и говорят:
«На твоем племяннике черная метка». Что я могу ответить? Только одно: мне, мол, очень грустно это слышать. Вот и все. Больше я ничего сделать не в силах.
Пришла пора вставить свое словечко.
— Вы что, не могли даже спросить о причинах? Не могли выяснить, в чем меня обвиняют?
— Если они сочтут, что я должен это знать, Чарли, мне скажут. А не скажут, так лучше и не спрашивать. Это — первое правило, которое мне пришлось усвоить в организации. Если они хотят, чтобы ты знал о чем-нибудь...
— Погодите, погодите, — сказал я. — Погодите-ка. Помолчите хоть минуту.
— Чарли, я только...
— Заткнитесь, дядя Эл.
Он заткнулся. На секунду. Наверное, от удивления. Но потом наставил на меня палец и заявил:
— Я все еще твой дядя, мальчик, и ты...
Я наставил на него пистолет и заявил:
— Заткнитесь, дядя Эл.
Пистолет во все времена был более грозным оружием, чем палец. Дядя Эл заткнулся.
— А теперь я вам кое-что скажу, — произнес я. — Ничего я вашей организации не делал. Они ошибаются. Я ничего никому не говорил, ничего не украл, никаких свертков не терял. Это ошибка, и я только хочу исправить ее.
— Организация не ошибается, — сказал он. — Такая большая организация, как...
— Заткнитесь.
Он заткнулся.
— На этот раз организация ошиблась, — заявил я. — Поэтому мне надо выяснить, в чем меня обвиняют. Тогда я, может быть, сумею убедить их, что это не моя вина.
Дядя качал головой и никак не мог остановиться — Никогда в жизни, — сказал он. — Прежде всего, ты не доберешься до людей, которые отвечают за это задание. Даже я не доберусь.
— Я почти добрался до Фермера Агриколы, — возразил я. — Но он был...
— До кого? — От изумления он стал выглядеть еще глупее, чем был на самом деле. — Что ты сказал?
— Фермер Агрикола.
— Как ты узнал про него? Чарли, во что ты впутался?
— Неважно, — ответил я. — Я не смог с ним поговорить, потому что его убили, но я...
— Что-что? Что?
— Убили, — повторил я. — Соображайте быстрее, дядя Эл, у меня мало времени. Я поехал к Фермеру Агриколе, но застал его уже мертвым, с ножом в спине. Однако мне удалось узнать...
— Фермер мертв? Честно?
— Дядя Эл, у меня мало времени. Да, Фермер мертв. Его шофер и телохранитель думали, что это моих рук дело, но я его не убивал. Я захватил в заложницы его дочь, и теперь нам надо...
— Чарли! — Дядя уставился на меня примерно так же, как Арти, когда я вышел из сарая на ферме Агриколы. — Что на тебя нашло?
— Не знаю, — ответил я. — Можно считать это обеспечением собственной безопасности. А теперь помолчите минутку и послушайте меня. Я узнал имя человека, который занимает более высокое положение, чем Агрикола. Это мистер Гросс. Теперь мне надо поговорить с ним, и вы скажете, где его найти.
— Я? Чарли! Ты не знаешь... ты не можешь... — Дядя начал брызгать слюной и размахивать руками, потом все-таки ухитрился выговорить осмысленную фразу:
— Меня пристрелят, как только узнают, что это я тебе сказал...
— Не хотите говорить мне — скажите тете Флоренс. Она мне поможет, я знаю.
Я попятился к двери, по-прежнему держа дядю на прицеле.
— Чарли, не смей, — взмолился он. — Чарли, бога ради, не говори ничего тете Флоренс!
— Либо вы тотчас же скажете мне, где найти мистера Гросса, либо я позову тетю Флоренс. А если уж я позову тетю Флоренс, то расскажу ей все, с начала до конца.
Многое изменилось с тех пор, как дядя Эл пригрозил тете Флоренс бросить ее, если она забеременеет. Времена были уже не те. Прошло лет двадцать, если не больше, и тетя Флоренс успела научиться держать в узде своего благоверного придурка. До вчерашнего вечера я свято верил в то, что дядя Эл не боится ничего и никого, за исключением тети Флоренс. Теперь-то я узнал побольше, и великие достижения тети Флоренс в деле укрощения дяди Зла уже не казались мне столь невероятными.
Я видел, что дядя Эл отчаянно шевелит мозгами. Он закусил нижнюю губу, уставился в пол глазами страдальца и нервно потирал руки. Кого же он боялся больше — мафиози или тети Флоренс?
Дабы помочь ему выбрать меньшее из двух зол, я сказал:
— Никто не знает, что я тут был, и никому не обязательно знать, что это вы дали мне адрес. Добрался же я до Стейтен-Айленда и фермы Агриколы без вашей подсказки.
— Если они когда-нибудь узнают, мне конец, — сказал дядя.
— От меня не узнают.
— Чарли, ты даже не подозреваешь, о чем просишь.
— Значит, придется попросить тетю Флоренс, — ответил я и взялся за дверную ручку.
— Нет-нет-нет!!! Погоди!
Я остановился.
— Ладно, — сказал он. — Ладно. Делай что хочешь, только меня не подводи. Ты знаешь, что я поддержал бы тебя, кабы мог. Если ты говоришь, что не заслужил черную метку, я тебе верю, я знаю, ты не стал бы мне врать, мальчик, но у меня связаны руки. Ты и сам видишь. Они знают, что ты мой племянник, и думают, будто я подыгрываю тебе. Что же я мог поделать?
— Адрес, — напомнил я.
— Да, да, погоди, сейчас напишу.
Он метнулся в письменному столу, и я сказал:
— Не выдвигайте ящики, дядя Эл.
Дядя с оскорбленным видом взглянул на меня.
— И это мой родной племянник?
— Просто не открывайте ящики.
Дядя обиженно замолчал. Но ящики открывать не стал. На столе лежала записная книжка с набранным в типографии грифом по верху каждой страницы: «С письменного стола Альберта П. Гэтлинга» и стояла вычурная подставка с мраморным основанием. Из нее торчали две перьевые ручки. При помощи всех этих канцелярских принадлежностей дядя нацарапал адрес и вручил его мне.
Я сказал:
— Дядя Эл, если адрес не правильный, я вернусь, можете не сомневаться, и тогда уж отправлюсь прямиком к тете Флоренс.
— Чарли, я не хитрю, клянусь тебе. Я уже говорил, что бессилен тебе помочь, но ты мне как сын, кровь и плоть моя, и если уж я могу...
— Разумеется, — ответил я. — Только не звоните мистеру Гроссу после моего ухода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44