— Но он убил бы меня! Ах, ведь я вам говорила, что он находится в этом поезде! Я сейчас его узнала по портрету. А теперь он исчез с моими драгоценностями.
— Не бойтесь, его найдут.
— Найти Арсена Люпена! Никогда!
— Это от вас зависит, сударыня. Послушайте. По прибытии в Руан, станьте возле двери вагона, начните шуметь и звать на помощь. Прибегут агенты и служащие. В нескольких словах расскажите им все, что видели: нападение, жертвой которого я сделался, и бегство Арсена Люпена. Расскажите им его приметы: мягкая шляпа, дождевой зонтик — ваш зонтик, серое пальто в талию…
— Ваше пальто, — перебила она.
— Как мое пальто? Да нет же, его пальто. У меня его не было.
— Мне казалось, что у него не было пальто, когда он вошел в купе.
— Конечно, было, если только это не было пальто, забытое кем-нибудь в сетке. Во всяком случае у него было оно при выходе из вагона, а это главное… Вспомните, серое пальто в талию. Ах, я забыл… первым долгом скажите ваше имя… Пост, занимаемый вашим мужем, заставит всех этих людей постараться.
Мы подъезжали к Руану. Дама высунулась из дверей вагона. Я повторил ей еще раз громким, почти повелительным голосом все сказанное раньше, чтобы мои слова запечатлелись в ее памяти.
— Скажите им и мое имя: Гильом Берла. В случае надобности скажите, что вы меня знаете… Этим мы выиграем время, необходимое для предварительного следствия. Самое важное найти Арсена Люпена и ваши драгоценности… Итак, вы не ошибетесь? Гильом Берла — друг вашего мужа!
— Да, да!.. Гильом Берла.
III. ЭТО БЫЛ АРСЕН ЛЮПЕН!..
НЕРАЗРЕШИМАЯ ЗАДАЧА

Дама принялась кричать и жестикулировать. Поезд не успел еще остановиться, как в вагон вошел какой-то господин в сопровождении нескольких служащих.
Критический момент настал.
— Арсен Люпен напал на нас! — воскликнула дама задыхающимся голосом. — Он украл мои драгоценности… Моя фамилия — Рено… Мой муж вице-директор исправительного дома… А вот и мой брат, Жорж Андэль, директор Руанского Кредита…
Поцеловав молодого человека, который встретил ее и которому комиссар поклонился, дама продолжала со слезами:
— Да, Арсен Люпен напал на нас, воспользовавшись сном этого господина, он чуть не задушил его… Это — Берла, друг моего мужа.
— Но где Арсен Люпен? — спросил комиссар.
— Он выпрыгнул из поезда в туннель за Сеной.
— Уверены ли вы, что это был Арсен Люпен?
— Конечно, уверена! Я прекрасно его узнала. Впрочем, его заметили на станции С.-Лазар. Он был в мягкой шляпе…
— Нет, вы ошибаетесь, на нем была фетровая жесткая шляпа, как вот эта, — поправил ее комиссар, указывая на шляпу Берла.
— Утверждаю, что шляпа была мягкая, — повторила мадам Рено, — а пальто серое, в талию.
— Действительно, — пробормотал комиссар, — в телеграмме указано на серое пальто в талию, с черным бархатным воротником.
— Вот именно, с черным бархатным воротником, — торжествующе воскликнула мадам Рено.
Я вздохнул свободно. Ах, какого славного, милого друга нашел я в своей спутнице!
Между тем агенты освободили меня от веревки. Я так сильно закусил губы, что показалась кровь. Сильно сгорбившись, приложив платок к губам, как подобает человеку, долго находившемуся в неудобном положении, я слабым голосом обратился к комиссару:
— Без сомнения, это был Арсен Люпен. Если поторопятся, его еще можно будет задержать… Я думаю, что до некоторой степени могу быть вам полезен в этом деле…
Вагон, который мог служить правосудию доказательством случившегося факта, отцепили, и поезд пошел в Гавр.
Нас провели в контору начальника станции среди толпы любопытных, собравшейся на набережной.
В этот момент мне пришла блестящая мысль: под каким-либо предлогом я могу удалиться, разыскать мой автомобиль и удрать на нем; ждать было опасно. Случись еще какой-нибудь инцидент или приди депеша из Парижа, — и я пропал.
Да, но мой вор? Один, в местности, мне мало знакомой, я не мог надеяться догнать его.
«Ничего, попытаюсь остаться, — решил я. — С этим делом трудно справиться, но зато как интересно рисковать! К тому же эта игра стоит свеч».
И так как нас попросили повторить предварительные показания, я воскликнул:
— Господин комиссар, в настоящее время Арсен Люпен опередил нас. Мой автомобиль ждет на дворе. Сделайте одолжение, воспользуйтесь им, мы постараемся…
Комиссар лукаво улыбнулся.
— Мысль недурна, даже так недурна, что ее уже в настоящее время исполнили.
— Как так?!
— Да двое из моих агентов отправились на велосипедах… уже несколько минут назад.
— Но куда?
— К выходу из туннеля; там они нападут на следы, по которым будут преследовать Арсена Люпена.
Я невольно пожал плечами.
— Ваши два агента не нападут ни на его след, ни на доказательства.
— Вы думаете?
— Арсен Люпен, наверное, устроился так, что никто не заметил, как он вышел из туннеля. Он мог дойти до первой дороги, а оттуда…
— А оттуда в Руан, где мы его схватим.
— Он не пойдет в Руан.
— Значит, он останется в окрестностях, где мы еще вернее…
— Он и здесь не останется.
— Ого! Так где же он скроется?
Из кармана я вынул часы.
— В настоящую минуту Арсен Люпен бродит вокруг станции Дарнеталь. Без десяти одиннадцать, то есть через двадцать минут он сядет в поезд, идущий из Руана в Амьен.
— Вы так предполагаете? Откуда вы все это знаете?
— О, очень просто! Сидя в купе, Арсен Люпен справлялся по моему путеводителю. С каким намерением?! Разве был на том месте, где он исчез, другой путь, другая станция или какой-нибудь поезд, останавливающийся на этой станции? Я сам только что справился в путеводитель и получил верные сведения.
— Надо отдать вам справедливость, вы все великолепно разъяснили, — сказал комиссар, — и как компетентно!
Увлеченный своими выводами, я сделал ошибку, высказав столько ловкости. Комиссар с удивлением смотрел на меня, и мне показалось, что у него возникли подозрения, — самые ничтожные, потому что фотографии, разосланные прокурорским надзором, были слишком мало похожи на оригинал: они представляли совсем иного Арсена Люпена, чем тот, который стоял теперь перед комиссаром; ему было невозможно узнать меня. Но все-таки он был смущен и беспокоен.
Водворилось минутное молчание. Какая-то двусмысленность, какое-то сомнение заставили нас молчать. Я невольно вздрогнул. Неужели счастье изменило мне? Я принудил себя засмеяться:
— Господи, да разве вам непонятно мое желание вернуть свой бумажник? И мне кажется, если вы захотите дать мне двух агентов, мы вместе могли бы…
— О, прошу вас, — взмолилась мадам Рено, — послушайте господина Берла!
Вмешательство моей милой спутницы решило дело в мою пользу. Произнесенное ей, женой влиятельной особы, имя Берла сделалось моим собственным и придало мне подлинность, которой никакое подозрение не могло коснуться.
1 2 3 4 5