Но ты ходила такая счастливая… Ведь ты бы меня возненавидела… Хотя мне иногда казалось, что лучше бы ты меня ненавидела – только бы обо мне думала… И все-таки – ну не мог я причинить ему никакого вреда! Ты его любила! А он уехал. Он уехал от тебя, он посмел от тебя уехать! За это я стал ненавидеть его еще сильнее. И знаешь – пусть только попробует к тебе вернуться. Я его к тебе не пущу! Я хотел, чтобы ты это знала.
Неферт смотрела на Инери, широко раскрыв глаза: как же так получилось, что всего этого она могла не видеть раньше!
– Но какое ты имеешь право вставать между мной и Нахтом? – спросила она.
– Никакого. Но ты мне дашь такое право. Потому, что иначе не может быть, – ответил Инери очень твердо.
Золотое тепло исходило от его пальцев. Неферт не хотелось высвобождать рук, уже обеих, потому что вторая рука тоже оказалась в руке Инери.
– Так почему же все-таки ты звала кошку?
– Что ты все время спрашиваешь о моей кошке? – что-то заставляло Неферт сопротивляться дальше. – Ты что, кошек не видел?
– Таких, которые, когда хотят, становятся ростом с человека, – не приходилось, – Инери улыбнулся торжествующей быстрой улыбкой.
– Ты… понял, какая это кошка?
– Да. Ты мне расскажешь, правда? Ты мне все расскажешь?
XX
– И ты рассказала?
– Да. Ведь тут ты мне ничего не запрещала, Миура!
– Собственно, ты не спрашивала. Но ты чего-то недоговариваешь. Ты ведь хотела привести его ко мне, не так ли?
– Хотела.
– …
– Говори, говори… И желательно – дословно.
– Я думала, что он страшно обрадуется… А он просто взвился от злости… А сказал он вот что: «Нет! Я знаю, зачем ты меня к ней потащишь, – чтобы спросить, надо ли тебе со мной знаться! А я не хочу, чтобы ты таскала меня к волшебным кошкам, чтобы с ними обсуждать! Я хочу, чтобы ты сама решила, нужен ли я тебе, ясно?»
– Яснее ясного. Он безумно в себе неуверен, и у него есть на то причины. Только проверки, против которой он устраивает весь этот боевой танец, все равно не избежать…
– Какой проверки?
– О, я и сама еще не знаю, в каком облике это придет. Не станем забегать вперед.
– Миура… А ты ведь не думаешь… Честное слово, я сама не знала! Мне казалось, что Нахт…
– Но у меня-то как раз было другое мнение.
– Понимаешь, Миура… Здесь все совсем по-другому. Ведь Инери я могла о тебе рассказать. А Нахт – даже если бы он не любил тебя раньше – все равно я ничего бы не рассказала ему! Потому, что он бы тогда ни слову не поверил! И я чувствую – было бы очень неправильно, если бы Нахт тебя увидел случайно, как Инери…
– Не увидел бы.
– Я так и думала. Инери мне ближе, Миура, он какой-то родной. Мы с ним больше похожи!
– Ты нашла довольно подходящее слово. Видишь ли, в определенном смысле Инери тоже доводится тебе братом.
XXI
– Да уж, новости так новости… Всем новостям… – Суб-Ареф сосредоточенно углубился в папирус.
– Но расскажите же, досточимый Суб-Ареф, – госпожа Мерит пальцем показала служанке подложить гостю гусятины. – Я сгораю от любопытства!
– Да и рассказывать не хочется, что говорят, – Суб-Ареф искоса глядел в папирус. – Как впечатляюще здесь построен этот нравоучительный оборот!
– Друг мой, одолжите меня любезностью взять эту книгу и спокойно прочесть ее дома, – вмешался Имхотеп, – но не лишайте последних новостей старого каменотеса, и без того вконец одичавшего в разъездах.
– Я не могу взять папирус с собой! – сварливо возопил Суб-Ареф. (Неферт заметила улыбку, тут же исчезнувшую в резких вертикальных складках отцовского рта.) – Как же я его возьму?! У меня весь дом набит папирусами, которые лежат безо всякого порядка, так, что я и без того в них путаюсь! А если я куда-нибудь заткну чужой? Как я его потом найду? Я попаду в крайне неловкое положение!
– Но все же, что нового Вы припасли? – мелодично спросила госпожа Мерит.
– Что нового, что нового? Фараона нашего травят, вот и вся новость!
– Что Вы такое говорите, Суб-Ареф?! – воскликнул Имхотеп в негодовании.
– Я говорю? Все Фивы говорят! Травят ядом фараона, да будет он жив, здрав и невредим – впрочем, боюсь, что недолго.
– Не может быть, кто?!
– Неферт, ты кончила есть?
– Нет! Папочка, а сегодня в саду так распустилась магнолия…
– Да кто как не наши носатые. Верховные жрецы Тота.
– Суб-Ареф, Вы утверждаете что-то немыслимое. Неужели такой знаток придворной жизни может не знать, что по основным ритуальным канонам Сын Амона не съест ни кусочка непроверенного блюда?
– Это отведыватели-то? Досточтимый Имхотеп, меня поражает Ваша наивность, впрочем свидетельствующая о редкой в наше развращенное время сердечной чистоте. Для чего же существуют яды длительного действия? Отведыватель съест в день по ложке, фараон – в день по тарелке. И если фараон через год отправится к блаженным нивам, то кто обратит внимание на то, что через пять лет помрет и отведыватель, вдобавок – отставной? А они, ходят слухи, уж другой год его притравливают.
– Но с какой стати – жрецы Тота?
– Да кому же еще? Вспомните только, как их прижимали при блаженной памяти покойнике! И вот ситуация: права по-прежнему птичьи – уж извините за каламбур! – а силки ослабли!
– Не могу согласиться! Безусловно, слуг Ибисоголового основательно прижимали… Но сын покойного фараона далеко не беззащитен: он унаследовал железно организованный административный аппарат божественного отца. Каким образом могут беспрепятственно подступаться к Царю Царей представители практически отстраненного от дел ведомства?..
– Ну, знаете, у них такие связи…
– Клянусь Бесом, почему я не сириянка? – спросила госпожа Мерит, перебирая тонкими пальцами длинное ожерелье, зеленые нефритовые зерна которого изящно чередовались с золотыми шариками. – Только в Египте мужчины способны свести к политике любой разговор…
XXII
– Можно тебя кое о чем спросить, Миура?
– Спрашивай, отчего же нет. Отвечу ли я – это несколько иное дело.
– Правда ли, что фараона – да будет он жив, здрав и невредим – отравляют ядом? Сегодня об этом говорили за обедом.
– Откуда мне это знать? Думаю, что болтовня, хотя меня не слишком заботит благополучие Сына Амона. – Кошка выпустила когти. – Кстати, кто это сказал?
– Суб-Ареф.
– А… ну этого полбой не корми – дай только разнести по всему городу самую нелепую сплетню…
– Ты думаешь, это неправда? – Неферт облегченно вздохнула.
– Скорее всего – глупости.
– Тогда еще вопрос… Миура, ты говорила, что я – единственная в Та-Кемете девочка, помнишь?
– Да, разумеется.
– Ведь это значит – надо быть кем-то совсем особенным, чтобы о тебе знать, так?
– Так.
– Но тогда почему о тебе знает Суб-Ареф?
– Суб-Ареф? – Миура замурлыкала. – Что за глупость пришла тебе в голову? Суб-Ареф обо мне не знает.
– Но я же своими ушами слышала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Неферт смотрела на Инери, широко раскрыв глаза: как же так получилось, что всего этого она могла не видеть раньше!
– Но какое ты имеешь право вставать между мной и Нахтом? – спросила она.
– Никакого. Но ты мне дашь такое право. Потому, что иначе не может быть, – ответил Инери очень твердо.
Золотое тепло исходило от его пальцев. Неферт не хотелось высвобождать рук, уже обеих, потому что вторая рука тоже оказалась в руке Инери.
– Так почему же все-таки ты звала кошку?
– Что ты все время спрашиваешь о моей кошке? – что-то заставляло Неферт сопротивляться дальше. – Ты что, кошек не видел?
– Таких, которые, когда хотят, становятся ростом с человека, – не приходилось, – Инери улыбнулся торжествующей быстрой улыбкой.
– Ты… понял, какая это кошка?
– Да. Ты мне расскажешь, правда? Ты мне все расскажешь?
XX
– И ты рассказала?
– Да. Ведь тут ты мне ничего не запрещала, Миура!
– Собственно, ты не спрашивала. Но ты чего-то недоговариваешь. Ты ведь хотела привести его ко мне, не так ли?
– Хотела.
– …
– Говори, говори… И желательно – дословно.
– Я думала, что он страшно обрадуется… А он просто взвился от злости… А сказал он вот что: «Нет! Я знаю, зачем ты меня к ней потащишь, – чтобы спросить, надо ли тебе со мной знаться! А я не хочу, чтобы ты таскала меня к волшебным кошкам, чтобы с ними обсуждать! Я хочу, чтобы ты сама решила, нужен ли я тебе, ясно?»
– Яснее ясного. Он безумно в себе неуверен, и у него есть на то причины. Только проверки, против которой он устраивает весь этот боевой танец, все равно не избежать…
– Какой проверки?
– О, я и сама еще не знаю, в каком облике это придет. Не станем забегать вперед.
– Миура… А ты ведь не думаешь… Честное слово, я сама не знала! Мне казалось, что Нахт…
– Но у меня-то как раз было другое мнение.
– Понимаешь, Миура… Здесь все совсем по-другому. Ведь Инери я могла о тебе рассказать. А Нахт – даже если бы он не любил тебя раньше – все равно я ничего бы не рассказала ему! Потому, что он бы тогда ни слову не поверил! И я чувствую – было бы очень неправильно, если бы Нахт тебя увидел случайно, как Инери…
– Не увидел бы.
– Я так и думала. Инери мне ближе, Миура, он какой-то родной. Мы с ним больше похожи!
– Ты нашла довольно подходящее слово. Видишь ли, в определенном смысле Инери тоже доводится тебе братом.
XXI
– Да уж, новости так новости… Всем новостям… – Суб-Ареф сосредоточенно углубился в папирус.
– Но расскажите же, досточимый Суб-Ареф, – госпожа Мерит пальцем показала служанке подложить гостю гусятины. – Я сгораю от любопытства!
– Да и рассказывать не хочется, что говорят, – Суб-Ареф искоса глядел в папирус. – Как впечатляюще здесь построен этот нравоучительный оборот!
– Друг мой, одолжите меня любезностью взять эту книгу и спокойно прочесть ее дома, – вмешался Имхотеп, – но не лишайте последних новостей старого каменотеса, и без того вконец одичавшего в разъездах.
– Я не могу взять папирус с собой! – сварливо возопил Суб-Ареф. (Неферт заметила улыбку, тут же исчезнувшую в резких вертикальных складках отцовского рта.) – Как же я его возьму?! У меня весь дом набит папирусами, которые лежат безо всякого порядка, так, что я и без того в них путаюсь! А если я куда-нибудь заткну чужой? Как я его потом найду? Я попаду в крайне неловкое положение!
– Но все же, что нового Вы припасли? – мелодично спросила госпожа Мерит.
– Что нового, что нового? Фараона нашего травят, вот и вся новость!
– Что Вы такое говорите, Суб-Ареф?! – воскликнул Имхотеп в негодовании.
– Я говорю? Все Фивы говорят! Травят ядом фараона, да будет он жив, здрав и невредим – впрочем, боюсь, что недолго.
– Не может быть, кто?!
– Неферт, ты кончила есть?
– Нет! Папочка, а сегодня в саду так распустилась магнолия…
– Да кто как не наши носатые. Верховные жрецы Тота.
– Суб-Ареф, Вы утверждаете что-то немыслимое. Неужели такой знаток придворной жизни может не знать, что по основным ритуальным канонам Сын Амона не съест ни кусочка непроверенного блюда?
– Это отведыватели-то? Досточтимый Имхотеп, меня поражает Ваша наивность, впрочем свидетельствующая о редкой в наше развращенное время сердечной чистоте. Для чего же существуют яды длительного действия? Отведыватель съест в день по ложке, фараон – в день по тарелке. И если фараон через год отправится к блаженным нивам, то кто обратит внимание на то, что через пять лет помрет и отведыватель, вдобавок – отставной? А они, ходят слухи, уж другой год его притравливают.
– Но с какой стати – жрецы Тота?
– Да кому же еще? Вспомните только, как их прижимали при блаженной памяти покойнике! И вот ситуация: права по-прежнему птичьи – уж извините за каламбур! – а силки ослабли!
– Не могу согласиться! Безусловно, слуг Ибисоголового основательно прижимали… Но сын покойного фараона далеко не беззащитен: он унаследовал железно организованный административный аппарат божественного отца. Каким образом могут беспрепятственно подступаться к Царю Царей представители практически отстраненного от дел ведомства?..
– Ну, знаете, у них такие связи…
– Клянусь Бесом, почему я не сириянка? – спросила госпожа Мерит, перебирая тонкими пальцами длинное ожерелье, зеленые нефритовые зерна которого изящно чередовались с золотыми шариками. – Только в Египте мужчины способны свести к политике любой разговор…
XXII
– Можно тебя кое о чем спросить, Миура?
– Спрашивай, отчего же нет. Отвечу ли я – это несколько иное дело.
– Правда ли, что фараона – да будет он жив, здрав и невредим – отравляют ядом? Сегодня об этом говорили за обедом.
– Откуда мне это знать? Думаю, что болтовня, хотя меня не слишком заботит благополучие Сына Амона. – Кошка выпустила когти. – Кстати, кто это сказал?
– Суб-Ареф.
– А… ну этого полбой не корми – дай только разнести по всему городу самую нелепую сплетню…
– Ты думаешь, это неправда? – Неферт облегченно вздохнула.
– Скорее всего – глупости.
– Тогда еще вопрос… Миура, ты говорила, что я – единственная в Та-Кемете девочка, помнишь?
– Да, разумеется.
– Ведь это значит – надо быть кем-то совсем особенным, чтобы о тебе знать, так?
– Так.
– Но тогда почему о тебе знает Суб-Ареф?
– Суб-Ареф? – Миура замурлыкала. – Что за глупость пришла тебе в голову? Суб-Ареф обо мне не знает.
– Но я же своими ушами слышала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29