Точно такие же были в ходу и в Испании. Дон Мануэль проглотил замечание, готовое сорваться с губ.
— Вы рассматриваете мои кубки, сеньор? — поинтересовался Боваллет без малейшего чувства такта. — Я приобрел их в Андалусии. — Тут он заметил напряжение гостя. — Нет, нет, сеньор, успокойтесь, они никогда не плавали на испанском галеоне. Я купил их во время моих скитаний, много лет назад.
Он поставил дона Мануэля в весьма неудобное положение, и тому пришлось спешно менять тему разговора.
— Вы знаете мою страну, сеньор?
— О, да, но совсем немного, — признался Боваллет. Он взглянул на оживленную Доминику. — Могу ли я предложить вам вина, сеньора?
Однако леди была так увлечена разговором с Дэнджерфилдом, что, казалось, ничего не слышала. Мгновение Боваллет, забавляясь, смотрел на нее, затем повернулся к дону Мануэлю.
— Как вы полагаете, сеньор, ваша дочь примет вино из моих рук?
— Доминика, к вам обращаются! — резко сказал дон Мануэль.
Девушка вздрогнула, восхитительно разыграв испуг и повернулась к ним.
— Сеньор? — она вопросительно посмотрела в глаза Боваллета. — Прошу прощения, сеньор. — Сэр Николас протягивал ей кубок. Она приняла его и повертела в руках. — А, это, наверное, со «Святой Марии» ? — спросила она совершенно невинно.
Дон Мануэль густо покраснел от стыда за манеры своей дочери и неодобрительно крякнул, но плечи Боваллета затряслись от смеха.
— Я получил их совершенно честным путем, сеньора.
Доминика притворилась удивленной.
Ужин продолжался. Дон Мануэль, шокированный своенравием дочери, упорно продолжавшей обращать внимание только на Дэнджерфилда, сам начал беседовать с молодым человеком и вскоре с успехом вытеснил Доминику из разговора. Она прикусила губу от досады и принялась рассматривать блюдо с марципаном. Слева от нее, откинувшись на спинку стула, сидел Боваллет, рассеянно вертевший в пальцах свой шарик с благовонием. Доминика украдкой взглянула на него и поняла, что он насмешливо смотрит прямо на нее. Смутившись, она начала щипать кусочек марципана.
Сэр Николас выпустил из рук свой ароматический шарик и выпрямился. Рука его опустилась на пояс, и он вытащил из ножен кинжал. Это было дорогое оружие, с рукояткой из чеканного золота и узким блестящим лезвием. Он наклонился и рукояткой вперед протянул кинжал девушке.
— Я дарю его вам, сеньора, — смиренно произнес он.
Доминика вскинула голову и попыталась оттолкнуть кинжал.
— Но я не хочу!
— Я прошу вас!
— Вам просто нравится издеваться надо мной, сеньор. Мне не нужен ваш кинжал!
— Но вам бы так хотелось убить меня, — мягко произнес сэр Николас.
Доминика с возмущением взглянула на него.
— Вы смеетесь. Продолжайте, сеньор, мне нет дела до ваших насмешек, — сказала она.
— Я? — сказал Боваллет и быстро схватил ее за запястье. — А ну-ка, взгляните мне прямо в лицо и скажите, издеваюсь ли я над вами?
Вместо этого Доминика посмотрела на своего отца, но тот сидел к ним спиной, нараспев декламируя Дэнджерфилду творения Ливия.
— Давайте! — настаивал мучитель. — Что, вы боитесь?
Уязвленная, Доминика подняла глаза. В них ясно читался вызов. Сэр Николас некоторое время смотрел на нее, затем быстро поцеловал ей руку, но не отпустил.
— Когда-нибудь вы узнаете меня получше, — сказал он.
— Не имею ни малейшего желания, — не очень уверенно ответила Доминика.
— Правда? В самом деле? — Его пальцы на секунду сильнее сжали ей запястье, но потом он вопросительно взглянул ей прямо в глаза и наконец отпустил ее руку. Этот взгляд сильно взволновал девушку, он не имел права смотреть на нее таким ясным, вызывающим взглядом.
Дон Мануэль, поглощенный своими разглагольствованиями, говорил теперь о Горации, обрушивая на юного Дэнджерфилда поток цитат.
— А что стало с доном Хуаном, сеньор? — спросила Доминика, которой молчание Николаса начало казаться тягостным.
— Полагаю, он сейчас направляется к острову, носящему ваше имя, сеньора, — ответил он и расколол орех большим и указательным пальцами. Похоже было, что участь дона Хуана его ничуть не интересовала.
— А как же сеньор Крузада? И что будет с остальными?
— Я же отправил его не одного, сеньора, — ответил Боваллет, уморительно приподняв одну бровь. — Думаю, сеньор Крузада, или как там его, сейчас составляет им компанию.
Леди взяла с блюда еще кусочек марципана и отказалась запить его «вином Гиппократа». Она казалась задумчивой.
— Значит, вы пощадили их, вы, англичанин?
— Во имя жизни Христовой, а вы думали, будет иначе?
— Не знаю, сеньор. В индийских колониях о вас рассказывают странные истории.
— Похоже на то. — Тема разговора явно забавляла его. — И что же, сеньора, про меня говорят?
Девушка серьезно посмотрела ему в глаза.
— Вы отважный человек, сеньор. Некоторые утверждают, что вы прибегаете к колдовству.
Он громко расхохотался, откинув голову назад. Дон Мануэль вздрогнул и замолчал на середине строфы, к великому облегчению Дэнджерфилда, который начал уже было дремать над своим вином.
— Единственное колдовство, которое я использую, — это колдовство моря, сеньора, — сказал Боваллет. — Я не прибегаю ни к каким чарам, но мне сказали, что я родился в день соединения Венеры с Юпитером. Это счастливый знак! Выпьем за эти планеты! — Он поднял кубок и выпил.
— Алхимия и астрология — это ловушка дьявола, — жестко проговорил дон Мануэль. — Идеи Парацельсия кажутся мне пагубными, сеньор, но я слышал, что их изучают, и многие верят им в Англии. Вот убеждения и абсурдные, и еретические! Я даже слышал, как некто сомневался в том, что его сосед родился под знаком Стрельца только потому, что у того были румяные щеки и каштановая борода! Сколько еще людей, которые не выйдет за порог собственного дома, не повесив на себя кусочек коралла, или не положив в карман сапфир для придания им храбрости, или не взяв с собой какой-нибудь другой игрушки, приличествующей разве что детям или неверным. Говорят еще, что небеса делятся на дома, и один дом правит тем-то и тем-то, а другие чем-то еще. Вредоносные идеи, рассчитанные на легковерных глупцов!
Так дон Мануэль весьма решительно разделался с Парацельсием.
Глава III
Назавтра установилась прекрасная погода, ярко светило солнце, сильный ровный бриз наполнял паруса. Дон Мануэль решил не вставать с койки, волнения и испытания предыдущего дня совсем измучили его. Он с трудом заставил себя позавтракать хлебом, вымоченным в вине, и отослал от себя дочь. Его трясла лихорадка, он жаловался на головную боль. Вокруг него неутомимо хлопотал Бартоломее, его слуга, но Джошуа Диммок также был к его услугам. Джошуа был настоящим профессионалом. Он со знанием дела рассказал о нескольких видах лихорадки и, не разделяя неприязнь дона Мануэля к астрологии, прописал ему всегда носить при себе щепочки от виселицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Вы рассматриваете мои кубки, сеньор? — поинтересовался Боваллет без малейшего чувства такта. — Я приобрел их в Андалусии. — Тут он заметил напряжение гостя. — Нет, нет, сеньор, успокойтесь, они никогда не плавали на испанском галеоне. Я купил их во время моих скитаний, много лет назад.
Он поставил дона Мануэля в весьма неудобное положение, и тому пришлось спешно менять тему разговора.
— Вы знаете мою страну, сеньор?
— О, да, но совсем немного, — признался Боваллет. Он взглянул на оживленную Доминику. — Могу ли я предложить вам вина, сеньора?
Однако леди была так увлечена разговором с Дэнджерфилдом, что, казалось, ничего не слышала. Мгновение Боваллет, забавляясь, смотрел на нее, затем повернулся к дону Мануэлю.
— Как вы полагаете, сеньор, ваша дочь примет вино из моих рук?
— Доминика, к вам обращаются! — резко сказал дон Мануэль.
Девушка вздрогнула, восхитительно разыграв испуг и повернулась к ним.
— Сеньор? — она вопросительно посмотрела в глаза Боваллета. — Прошу прощения, сеньор. — Сэр Николас протягивал ей кубок. Она приняла его и повертела в руках. — А, это, наверное, со «Святой Марии» ? — спросила она совершенно невинно.
Дон Мануэль густо покраснел от стыда за манеры своей дочери и неодобрительно крякнул, но плечи Боваллета затряслись от смеха.
— Я получил их совершенно честным путем, сеньора.
Доминика притворилась удивленной.
Ужин продолжался. Дон Мануэль, шокированный своенравием дочери, упорно продолжавшей обращать внимание только на Дэнджерфилда, сам начал беседовать с молодым человеком и вскоре с успехом вытеснил Доминику из разговора. Она прикусила губу от досады и принялась рассматривать блюдо с марципаном. Слева от нее, откинувшись на спинку стула, сидел Боваллет, рассеянно вертевший в пальцах свой шарик с благовонием. Доминика украдкой взглянула на него и поняла, что он насмешливо смотрит прямо на нее. Смутившись, она начала щипать кусочек марципана.
Сэр Николас выпустил из рук свой ароматический шарик и выпрямился. Рука его опустилась на пояс, и он вытащил из ножен кинжал. Это было дорогое оружие, с рукояткой из чеканного золота и узким блестящим лезвием. Он наклонился и рукояткой вперед протянул кинжал девушке.
— Я дарю его вам, сеньора, — смиренно произнес он.
Доминика вскинула голову и попыталась оттолкнуть кинжал.
— Но я не хочу!
— Я прошу вас!
— Вам просто нравится издеваться надо мной, сеньор. Мне не нужен ваш кинжал!
— Но вам бы так хотелось убить меня, — мягко произнес сэр Николас.
Доминика с возмущением взглянула на него.
— Вы смеетесь. Продолжайте, сеньор, мне нет дела до ваших насмешек, — сказала она.
— Я? — сказал Боваллет и быстро схватил ее за запястье. — А ну-ка, взгляните мне прямо в лицо и скажите, издеваюсь ли я над вами?
Вместо этого Доминика посмотрела на своего отца, но тот сидел к ним спиной, нараспев декламируя Дэнджерфилду творения Ливия.
— Давайте! — настаивал мучитель. — Что, вы боитесь?
Уязвленная, Доминика подняла глаза. В них ясно читался вызов. Сэр Николас некоторое время смотрел на нее, затем быстро поцеловал ей руку, но не отпустил.
— Когда-нибудь вы узнаете меня получше, — сказал он.
— Не имею ни малейшего желания, — не очень уверенно ответила Доминика.
— Правда? В самом деле? — Его пальцы на секунду сильнее сжали ей запястье, но потом он вопросительно взглянул ей прямо в глаза и наконец отпустил ее руку. Этот взгляд сильно взволновал девушку, он не имел права смотреть на нее таким ясным, вызывающим взглядом.
Дон Мануэль, поглощенный своими разглагольствованиями, говорил теперь о Горации, обрушивая на юного Дэнджерфилда поток цитат.
— А что стало с доном Хуаном, сеньор? — спросила Доминика, которой молчание Николаса начало казаться тягостным.
— Полагаю, он сейчас направляется к острову, носящему ваше имя, сеньора, — ответил он и расколол орех большим и указательным пальцами. Похоже было, что участь дона Хуана его ничуть не интересовала.
— А как же сеньор Крузада? И что будет с остальными?
— Я же отправил его не одного, сеньора, — ответил Боваллет, уморительно приподняв одну бровь. — Думаю, сеньор Крузада, или как там его, сейчас составляет им компанию.
Леди взяла с блюда еще кусочек марципана и отказалась запить его «вином Гиппократа». Она казалась задумчивой.
— Значит, вы пощадили их, вы, англичанин?
— Во имя жизни Христовой, а вы думали, будет иначе?
— Не знаю, сеньор. В индийских колониях о вас рассказывают странные истории.
— Похоже на то. — Тема разговора явно забавляла его. — И что же, сеньора, про меня говорят?
Девушка серьезно посмотрела ему в глаза.
— Вы отважный человек, сеньор. Некоторые утверждают, что вы прибегаете к колдовству.
Он громко расхохотался, откинув голову назад. Дон Мануэль вздрогнул и замолчал на середине строфы, к великому облегчению Дэнджерфилда, который начал уже было дремать над своим вином.
— Единственное колдовство, которое я использую, — это колдовство моря, сеньора, — сказал Боваллет. — Я не прибегаю ни к каким чарам, но мне сказали, что я родился в день соединения Венеры с Юпитером. Это счастливый знак! Выпьем за эти планеты! — Он поднял кубок и выпил.
— Алхимия и астрология — это ловушка дьявола, — жестко проговорил дон Мануэль. — Идеи Парацельсия кажутся мне пагубными, сеньор, но я слышал, что их изучают, и многие верят им в Англии. Вот убеждения и абсурдные, и еретические! Я даже слышал, как некто сомневался в том, что его сосед родился под знаком Стрельца только потому, что у того были румяные щеки и каштановая борода! Сколько еще людей, которые не выйдет за порог собственного дома, не повесив на себя кусочек коралла, или не положив в карман сапфир для придания им храбрости, или не взяв с собой какой-нибудь другой игрушки, приличествующей разве что детям или неверным. Говорят еще, что небеса делятся на дома, и один дом правит тем-то и тем-то, а другие чем-то еще. Вредоносные идеи, рассчитанные на легковерных глупцов!
Так дон Мануэль весьма решительно разделался с Парацельсием.
Глава III
Назавтра установилась прекрасная погода, ярко светило солнце, сильный ровный бриз наполнял паруса. Дон Мануэль решил не вставать с койки, волнения и испытания предыдущего дня совсем измучили его. Он с трудом заставил себя позавтракать хлебом, вымоченным в вине, и отослал от себя дочь. Его трясла лихорадка, он жаловался на головную боль. Вокруг него неутомимо хлопотал Бартоломее, его слуга, но Джошуа Диммок также был к его услугам. Джошуа был настоящим профессионалом. Он со знанием дела рассказал о нескольких видах лихорадки и, не разделяя неприязнь дона Мануэля к астрологии, прописал ему всегда носить при себе щепочки от виселицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72