.. Ой, взгляните, вон тот берег, у которого мы с братом Брэндоном плавали обычно! Разглядели? Он там, справа от скал!
Она глаз не могла оторвать от полоски белого песка, простершейся между зелеными пальмами и океаном.
По правде сказать, Нэппи придерживался мнения, что Бадаян мало чем отличался от прочих покрытых изумрудной зеленью остров Индонезии, однако ему ничего не оставалось делать, как только кивать в ответ на энтузиазм Чины.
– Только непонятно, где же сам дом? – спросил он, не видя ни малейших просветов в густых джунглях, покрывавших остров.
– Он там, на подветренной стороне острова, где глубоководная бухта и причал, построенный еще моим прадедушкой.
Глаза Чины сверкали, когда она вспоминала то радостное возбуждение, которое охватывало всех во время прибытия шхун, раз в месяц доставлявших на Бадаян почту и товары. Это было настоящим праздником. Они с Брэндоном бежали вприпрыжку к пристани, где им вручали припасенные специально для них печенье и засахаренные кокосы.
– Да, очень красивое место! – произнесла со вздохом Джулия Клэйтон, привлеченная на палубу счастливой болтовней Чины. Бадаян казался ей, рожденной в рабочей семье и выросшей среди почерневших от копоти кварталов Шеффилда, настоящим солнечным раем. Обратившись к девушке, она проговорила задумчиво: – Как бы мне хотелось высадиться на берег вместе с вами! – И тут же добавила весело: – Но боюсь, что сделать этого не смогу. – Глаза ее алчно устремились на высокого человека, стоявшего на своем обычном месте у руля. – Капитан Бладуил согласился взять меня с собой в Джакарту.
Чина застыла на месте, но Джулия, не замечая этого, продолжала оживленно:
– Судя по тому, что рассказал мне капитан, Ява – куда более цивилизованное место, чем Сингапур, и уж, во всяком случае, мне будет там не так одиноко, поскольку он обещал представить меня некоторым из своих друзей. Как это мило с его стороны, не правда ли?
Девушка кивнула. Разве Джулия не предупредила ее заранее и вполне откровенно, что имеет виды на капитана? И разве влюблена в него сама она, Чина? Как раз наоборот, она терпеть его не может!
И однако же скандальное признание Джулии совершенно непонятным образом привело к тому, что счастливое настроение Чины мгновенно улетучилось.
– Черт побери, что там такое? – воскликнул Нэппи, и Чина, благодарная за его вмешательство, устремила глаза в указанном направлении и увидела легкий белый ялик, вынырнувший из-за острова и теперь быстро приближавшийся к ним под надутыми парусами.
– Ах, так это же «Темпус»! – закричала она в волнении – Яхта моего отца!
Перегнувшись через перила, она жадно наблюдала, как на ялике убрали паруса и суденышко заскользило вдоль просоленного корпуса бригантины, пока сидевшему за рулем черноволосому молодому человеку не позволили подняться на борт. Он ловко взобрался по веревочной лестнице и застыл на месте. Подобное поведение незнакомца, свидетельствовавшее о похвальных свойствах его характера, было вполне разумным, ибо не успел он и глазом моргнуть, как оказался в плотном кольце дюжины свирепых матросов, чья разбойничья внешность только подтверждала ту недобрую репутацию, которую «Звезда Коулуна» уже успела снискать в этих водах.
– Добрый день! – сказал капитан Бладуил, выступая вперед. – Насколько я понимаю, вы приехали за мисс Уоррик?
–Да.
Дарвин Стэпкайн, который был на несколько лет моложе и немного ниже капитана Бладуила, посмотрел на морского волка с плохо скрываемым неодобрением. Он ни разу в жизни не встречался с этим человеком лицом к лицу, однако многое о нем слышал – в основном в виде сплетен, – и, увидев сейчас капитана, тотчас решил, что его внешность, точно так же, как и его репутация, мало располагают к нему.
– Мистер Дэймон Уоррик уполномочил меня доставить его сестру домой, – произнес он холодно. – Могу я узнать, где она? – Всем своим видом он давал понять, что вовсе не удивится, если узнает, что неразборчивый в средствах напитай держит ее закованной в цепи в кишащем крысами трюме.
– Разумеется, – проговорил любезно Этан. – Она здесь, у борта.
Дарвин Стэпкайн повернулся и встретил взгляд, от которого у него перехватило дыхание. Он бы никогда не поверил, если бы ему рассказали, что кто-то в действительности может обладать глазами столь огромными и зелеными, как у Чины, своим разрезом вызывавшими самым мистическим образом ассоциации с храмовыми кошечками с острова Бали.
– Мисс... мисс Уоррик? – выдавил он из себя, с усилием глотая слюну.
– О, Дарвин, неужели я так изменилась? – со смехом спросила Чина.
Он утвердительно кивнул головой, не в силах поверить, что перед ним стоит та самая маленькая девочка, которую он помнил в помятом фартучке и с ленточками в косичках и которая много лет назад проливала безмолвно слезы в то утро, когда они с отцом отправлялись в Сингапур. Конечно, в усадьбе имелся портрет Чины Уоррик, списанный с нее во время учебы в Англии, но и на нем она выглядела совсем ребенком, нетерпеливым и не оформившимся. И хотя острые линии ее подбородка и длинные чувственные пальцы, которыми она ласкала сидевшую на руках обезьянку, говорили о том, что в один прекрасный день она превратится– в красавицу, немногие тогда могли заметить признаки этого в ее мальчишеских чертах.
Во всяком случае, Дарвин Стэпкайн никогда не задумывался об этом. Будучи менеджером плантации «Царево колесо», он редко интересовался чем-либо, кроме своих приходно-расходных книг. И помнил Чину Уоррик как не в меру смышленого ребенка, коему предназначено было судьбой изучать секреты производства шелка и помогать обожающему его отцу управлять плантацией, когда тот станет достаточно стар.
Рэйс Уоррик, конечно, очень много возился с дочерью: прежде всего, это забавляло его самого, и, кроме того, он заметил со временем, что она обладала такой же страстью к шелку, как и мужские представители рода Уорриков. Когда она чуточку подросла, он начал со рвением обучать ее всем секретам своего искусства. Дарвина, в то время только недавно вернувшегося из университета и всеми силами стремившегося заполучить на плантации то же место, что и его отец, девочка лишь раздражала вначале, но потом он настолько привык к присутствию маленькой Чины на предприятии, что практически перестал ее замечать. Теперь же Дарвин смотрел на выросшую уже Чину Уоррик совсем другими глазами и не находил в себе силы отвести от нее взгляд. Он был уверен, что ни одна молодая леди из числа тех, кто входит в европейское общество Сингапура, не может соперничать с этим прелестным созданием.
Чина оставалась в полном неведении относительно всех его драматических переживаний, ибо ее мысли были заняты совершенно другим, и к тому же она помнила Дарвина только как робкого, погруженного в книги юношу, который жил в постоянном трепете перед ее отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Она глаз не могла оторвать от полоски белого песка, простершейся между зелеными пальмами и океаном.
По правде сказать, Нэппи придерживался мнения, что Бадаян мало чем отличался от прочих покрытых изумрудной зеленью остров Индонезии, однако ему ничего не оставалось делать, как только кивать в ответ на энтузиазм Чины.
– Только непонятно, где же сам дом? – спросил он, не видя ни малейших просветов в густых джунглях, покрывавших остров.
– Он там, на подветренной стороне острова, где глубоководная бухта и причал, построенный еще моим прадедушкой.
Глаза Чины сверкали, когда она вспоминала то радостное возбуждение, которое охватывало всех во время прибытия шхун, раз в месяц доставлявших на Бадаян почту и товары. Это было настоящим праздником. Они с Брэндоном бежали вприпрыжку к пристани, где им вручали припасенные специально для них печенье и засахаренные кокосы.
– Да, очень красивое место! – произнесла со вздохом Джулия Клэйтон, привлеченная на палубу счастливой болтовней Чины. Бадаян казался ей, рожденной в рабочей семье и выросшей среди почерневших от копоти кварталов Шеффилда, настоящим солнечным раем. Обратившись к девушке, она проговорила задумчиво: – Как бы мне хотелось высадиться на берег вместе с вами! – И тут же добавила весело: – Но боюсь, что сделать этого не смогу. – Глаза ее алчно устремились на высокого человека, стоявшего на своем обычном месте у руля. – Капитан Бладуил согласился взять меня с собой в Джакарту.
Чина застыла на месте, но Джулия, не замечая этого, продолжала оживленно:
– Судя по тому, что рассказал мне капитан, Ява – куда более цивилизованное место, чем Сингапур, и уж, во всяком случае, мне будет там не так одиноко, поскольку он обещал представить меня некоторым из своих друзей. Как это мило с его стороны, не правда ли?
Девушка кивнула. Разве Джулия не предупредила ее заранее и вполне откровенно, что имеет виды на капитана? И разве влюблена в него сама она, Чина? Как раз наоборот, она терпеть его не может!
И однако же скандальное признание Джулии совершенно непонятным образом привело к тому, что счастливое настроение Чины мгновенно улетучилось.
– Черт побери, что там такое? – воскликнул Нэппи, и Чина, благодарная за его вмешательство, устремила глаза в указанном направлении и увидела легкий белый ялик, вынырнувший из-за острова и теперь быстро приближавшийся к ним под надутыми парусами.
– Ах, так это же «Темпус»! – закричала она в волнении – Яхта моего отца!
Перегнувшись через перила, она жадно наблюдала, как на ялике убрали паруса и суденышко заскользило вдоль просоленного корпуса бригантины, пока сидевшему за рулем черноволосому молодому человеку не позволили подняться на борт. Он ловко взобрался по веревочной лестнице и застыл на месте. Подобное поведение незнакомца, свидетельствовавшее о похвальных свойствах его характера, было вполне разумным, ибо не успел он и глазом моргнуть, как оказался в плотном кольце дюжины свирепых матросов, чья разбойничья внешность только подтверждала ту недобрую репутацию, которую «Звезда Коулуна» уже успела снискать в этих водах.
– Добрый день! – сказал капитан Бладуил, выступая вперед. – Насколько я понимаю, вы приехали за мисс Уоррик?
–Да.
Дарвин Стэпкайн, который был на несколько лет моложе и немного ниже капитана Бладуила, посмотрел на морского волка с плохо скрываемым неодобрением. Он ни разу в жизни не встречался с этим человеком лицом к лицу, однако многое о нем слышал – в основном в виде сплетен, – и, увидев сейчас капитана, тотчас решил, что его внешность, точно так же, как и его репутация, мало располагают к нему.
– Мистер Дэймон Уоррик уполномочил меня доставить его сестру домой, – произнес он холодно. – Могу я узнать, где она? – Всем своим видом он давал понять, что вовсе не удивится, если узнает, что неразборчивый в средствах напитай держит ее закованной в цепи в кишащем крысами трюме.
– Разумеется, – проговорил любезно Этан. – Она здесь, у борта.
Дарвин Стэпкайн повернулся и встретил взгляд, от которого у него перехватило дыхание. Он бы никогда не поверил, если бы ему рассказали, что кто-то в действительности может обладать глазами столь огромными и зелеными, как у Чины, своим разрезом вызывавшими самым мистическим образом ассоциации с храмовыми кошечками с острова Бали.
– Мисс... мисс Уоррик? – выдавил он из себя, с усилием глотая слюну.
– О, Дарвин, неужели я так изменилась? – со смехом спросила Чина.
Он утвердительно кивнул головой, не в силах поверить, что перед ним стоит та самая маленькая девочка, которую он помнил в помятом фартучке и с ленточками в косичках и которая много лет назад проливала безмолвно слезы в то утро, когда они с отцом отправлялись в Сингапур. Конечно, в усадьбе имелся портрет Чины Уоррик, списанный с нее во время учебы в Англии, но и на нем она выглядела совсем ребенком, нетерпеливым и не оформившимся. И хотя острые линии ее подбородка и длинные чувственные пальцы, которыми она ласкала сидевшую на руках обезьянку, говорили о том, что в один прекрасный день она превратится– в красавицу, немногие тогда могли заметить признаки этого в ее мальчишеских чертах.
Во всяком случае, Дарвин Стэпкайн никогда не задумывался об этом. Будучи менеджером плантации «Царево колесо», он редко интересовался чем-либо, кроме своих приходно-расходных книг. И помнил Чину Уоррик как не в меру смышленого ребенка, коему предназначено было судьбой изучать секреты производства шелка и помогать обожающему его отцу управлять плантацией, когда тот станет достаточно стар.
Рэйс Уоррик, конечно, очень много возился с дочерью: прежде всего, это забавляло его самого, и, кроме того, он заметил со временем, что она обладала такой же страстью к шелку, как и мужские представители рода Уорриков. Когда она чуточку подросла, он начал со рвением обучать ее всем секретам своего искусства. Дарвина, в то время только недавно вернувшегося из университета и всеми силами стремившегося заполучить на плантации то же место, что и его отец, девочка лишь раздражала вначале, но потом он настолько привык к присутствию маленькой Чины на предприятии, что практически перестал ее замечать. Теперь же Дарвин смотрел на выросшую уже Чину Уоррик совсем другими глазами и не находил в себе силы отвести от нее взгляд. Он был уверен, что ни одна молодая леди из числа тех, кто входит в европейское общество Сингапура, не может соперничать с этим прелестным созданием.
Чина оставалась в полном неведении относительно всех его драматических переживаний, ибо ее мысли были заняты совершенно другим, и к тому же она помнила Дарвина только как робкого, погруженного в книги юношу, который жил в постоянном трепете перед ее отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133