.. Люде приходилось, рискуя жизнью, добывать пищу и воду - за всем этим тянулись целые вереницы обездоленных людей... Потом, когда немного поутихло, с помощью каких-то знакомых перебрались в более безопасное место, оттуда добрались до Астрахани, где оказался кто-то из родственников. В общем, хлебнули горя сполна...
В одном из писем, Мишенька, я уже кое-что писала о своем детстве, начиная с рождения. Вот с того момента меня подстерегала страшная участь: лишиться родной мамы такой крохотулечкой (где-то в месячном возрасте, когда маму не могли разбудить после хлороформа). Потом, примерно в двухлетнем возрасте, надо мной нависла та же участь. Мама тяжело заболела и находилась в больнице при смерти. Лечащий врач сказал, что состояние критическое, надежды никакой, разве только сотворит чудо молодой организм. Дедушка привел меня, чтобы проститься, но мамочка моя совершенно не отреагировала, будучи без сознания, и я, конечно, по малолетству своему, не могла осознать всего ужаса беды, нависшей над нами... Однако судьба или Бог (а может, рождение мое "в рубашке") смилостивились, и мама осталась, на счастье, жива, - ей даже суждена была долгая жизнь...
Когда маму выписали из больницы и папа привез ее домой, то внес в дом на руках - это был живой труп. Постепенно она стала приходить в себя, организм начал как бы обновляться, и через некоторое время мама просто расцвела. А я на радостях стала оказывать ей помощь: очень любила заметать (причем веник где-то был раза в два больше меня). И вот однажды, взявшись за работу, забралась под кровать (мама рассказывала мне, когда я была уже постарше). Слышу, говорит, твой плач, довольно сильный, но несколько приглушенный. В первый момент от волнения не могу понять, где ты, потом соображаю, что под кроватью (а она широкая, застелена довольно плотным марлевым одеялом, вот это, естественно, приглушило звук). С трудом вытаскиваю тебя - плачущую, забившуюся в уголок вместе с веником, протягивающую мне ручку. Оказывается, в одном из пальчиков сидит заноза, быстро ее вытаскиваю - и все страхи с болями остаются позади. Спрашиваю: "Лялечка! Зачем же ты залезла с веником под кровать?" - "Чтобы чистенько было!" Какое-то время, рассказывала мама, я обходила стороной злополучный веник, боясь к нему приблизиться, но такое длилось недолго - любовь к заметанию взяла верх, и "работа" возобновилась. Кстати, всю жизнь любила заниматься уборкой - особенно заметать. Папа всегда подтрунивал надо мной, говоря: "Наша дочь с неизменным своим спутником!" И довольно точно копировал...
Как и каждого, живущего на земле, меня подстерегали беды, граничащие с опасностями серьезными, угрожающими жизни даже. Описанное выше происходило в Павлограде Днепропетровской области (это наша с папой родина). Но вот мы переезжаем в Бердянск Запорожской области, который находится на Азовском море. Проживаем в курортной местности и, конечно же, ходим купаться (мне где-то лет пять). Родители мои всегда с ужасом вспоминали момент, когда меня накрыло большой волной и понесло в море (я сидела на берегу, играла в песке). К счастью, с нами находился папа (он хорошо плавал, частенько далеко отплывал и в это время мог, конечно, отсутствовать, мама же вообще не умела плавать, да и растерялась, от сильного испуга у нее онемели руки и ноги). папа быстро и ловко выхватил меня из морской пучины, а я смеюсь, понравилось дурешке малой...
Однако хватит воспоминаний о детстве, до следующего моего послания.
Теперь, дорогой мой, хочу коснуться твоего письма, написанного 25 ноября 1942 года. В данном конверте я тебе его высылаю. Оно, пожалуй, самое большое из всех написанных тобой писем. Пришлось над ним немного поработать, то есть навести химическим карандашом (каким написано), да так, чтобы не исказить твой почерк...
Думаю, что в какой-то степени мне это удалось. Ксерокопия сделана, хотя и не очень четкая, но прочесть можно (все-таки оригинал давний и бумага, на которой написано, не белая). Прочтешь, мой друг, и вспомнишь былое - такое тяжелое, связанное с потрясающими переживаниями душевными, а также с колоссальными физическими перегрузками и, безусловно, - смертельными опасностями...
Одновременно высылаю вырезку из газеты, которая попала ко мне не помню каким образом, касающуюся освобождения Сум в сентябре 1943 года. Она имеет весьма затрапезный вид, но ты уж извини. Я ее наклеила на бумагу, чтобы придать ей приличия, думаю, что прочесть сможешь. На обороте написаны данные о населении города в настоящее время. Услышала по радио 17 февраля 1999 года. Вспомнила, что 11 сентября 2000 года твоему племяннику Лене исполнилось бы 60 лет...
10 мая 2000-го была передача, посвященная 55-й годовщине Великой Победы. Длилась она недолго: минут 10-12. Вспоминали песню "Синий платочек" - музыка Петербургского, слова Я.Галицкого и М.Максимова. Запись на радио существовала в 1940 году, когда исполнителями были Л.А. Русланова и И.Д. Юрьева. Я с большим удовольствием их прослушала, ибо известно было исполнение К.И. Шульженко, где был уже текст, связанный с военными действиями, который распространился по-быстрому как в тылу, так, видимо, и на фронте. А вот довоенный текст был другим, запомнить который мне, естественно, не удалось. В памяти зафиксировались только последние строки: "Напиши мне, дружочек, несколько строчек, милый, любимый, родной!" Вот так! Напиши, Мишенька, хоть несколько строчек... Буду ждать твоего подтверждения о получении отправленного мною. Писала с перерывами, не суди строго, причин уважительных хватает.
Целую тебя, обнимаю сердечно!
Всегда с тобою
Ольга...
P.S. Еще решила выслать копию письма военных лет, написанного на мое имя, нашего большого, умного и преданного нам друга - очень веселого человека, которого мы все искренне уважали и любили от всей души. О нем я тебе уже писала как-то в одном из своих писем. В данном его послании речь идет о нас с тобой, поэтому и высылаю на память.
Оля (Ляля).
А вот еще письмо в форме двух чудесных, нарядных как бы открыток...
На одной большущими буквами - поздравительные слова на ридной для Ольги украинской мови написано: "З Новим Роком та Риздвом Христовым!" На другой, с красными розами и какими-то другими немыслимой красоты цветами: "В День Нарождення з любов'ю".
Первая заключала в себе текст письма.
Оно начиналось так, как и все ее письма из Закарпатья:
Ужгород, 23 декабря 1998 г.
Миша, дорогой мой!
Сердечно поздравляю тебя с Новым годом и Рождеством! Пусть в твоем доме всегда живут вера, надежда и любовь. Желаю, чтобы друзья были верными, враги- открытыми, а родные - близкими. Много радостных, солнечных дней тебе в наступающем 1999 году!
Хочу сообщить о том, что дважды отметила твой юбилей, конечно, при помощи своих соседей и друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
В одном из писем, Мишенька, я уже кое-что писала о своем детстве, начиная с рождения. Вот с того момента меня подстерегала страшная участь: лишиться родной мамы такой крохотулечкой (где-то в месячном возрасте, когда маму не могли разбудить после хлороформа). Потом, примерно в двухлетнем возрасте, надо мной нависла та же участь. Мама тяжело заболела и находилась в больнице при смерти. Лечащий врач сказал, что состояние критическое, надежды никакой, разве только сотворит чудо молодой организм. Дедушка привел меня, чтобы проститься, но мамочка моя совершенно не отреагировала, будучи без сознания, и я, конечно, по малолетству своему, не могла осознать всего ужаса беды, нависшей над нами... Однако судьба или Бог (а может, рождение мое "в рубашке") смилостивились, и мама осталась, на счастье, жива, - ей даже суждена была долгая жизнь...
Когда маму выписали из больницы и папа привез ее домой, то внес в дом на руках - это был живой труп. Постепенно она стала приходить в себя, организм начал как бы обновляться, и через некоторое время мама просто расцвела. А я на радостях стала оказывать ей помощь: очень любила заметать (причем веник где-то был раза в два больше меня). И вот однажды, взявшись за работу, забралась под кровать (мама рассказывала мне, когда я была уже постарше). Слышу, говорит, твой плач, довольно сильный, но несколько приглушенный. В первый момент от волнения не могу понять, где ты, потом соображаю, что под кроватью (а она широкая, застелена довольно плотным марлевым одеялом, вот это, естественно, приглушило звук). С трудом вытаскиваю тебя - плачущую, забившуюся в уголок вместе с веником, протягивающую мне ручку. Оказывается, в одном из пальчиков сидит заноза, быстро ее вытаскиваю - и все страхи с болями остаются позади. Спрашиваю: "Лялечка! Зачем же ты залезла с веником под кровать?" - "Чтобы чистенько было!" Какое-то время, рассказывала мама, я обходила стороной злополучный веник, боясь к нему приблизиться, но такое длилось недолго - любовь к заметанию взяла верх, и "работа" возобновилась. Кстати, всю жизнь любила заниматься уборкой - особенно заметать. Папа всегда подтрунивал надо мной, говоря: "Наша дочь с неизменным своим спутником!" И довольно точно копировал...
Как и каждого, живущего на земле, меня подстерегали беды, граничащие с опасностями серьезными, угрожающими жизни даже. Описанное выше происходило в Павлограде Днепропетровской области (это наша с папой родина). Но вот мы переезжаем в Бердянск Запорожской области, который находится на Азовском море. Проживаем в курортной местности и, конечно же, ходим купаться (мне где-то лет пять). Родители мои всегда с ужасом вспоминали момент, когда меня накрыло большой волной и понесло в море (я сидела на берегу, играла в песке). К счастью, с нами находился папа (он хорошо плавал, частенько далеко отплывал и в это время мог, конечно, отсутствовать, мама же вообще не умела плавать, да и растерялась, от сильного испуга у нее онемели руки и ноги). папа быстро и ловко выхватил меня из морской пучины, а я смеюсь, понравилось дурешке малой...
Однако хватит воспоминаний о детстве, до следующего моего послания.
Теперь, дорогой мой, хочу коснуться твоего письма, написанного 25 ноября 1942 года. В данном конверте я тебе его высылаю. Оно, пожалуй, самое большое из всех написанных тобой писем. Пришлось над ним немного поработать, то есть навести химическим карандашом (каким написано), да так, чтобы не исказить твой почерк...
Думаю, что в какой-то степени мне это удалось. Ксерокопия сделана, хотя и не очень четкая, но прочесть можно (все-таки оригинал давний и бумага, на которой написано, не белая). Прочтешь, мой друг, и вспомнишь былое - такое тяжелое, связанное с потрясающими переживаниями душевными, а также с колоссальными физическими перегрузками и, безусловно, - смертельными опасностями...
Одновременно высылаю вырезку из газеты, которая попала ко мне не помню каким образом, касающуюся освобождения Сум в сентябре 1943 года. Она имеет весьма затрапезный вид, но ты уж извини. Я ее наклеила на бумагу, чтобы придать ей приличия, думаю, что прочесть сможешь. На обороте написаны данные о населении города в настоящее время. Услышала по радио 17 февраля 1999 года. Вспомнила, что 11 сентября 2000 года твоему племяннику Лене исполнилось бы 60 лет...
10 мая 2000-го была передача, посвященная 55-й годовщине Великой Победы. Длилась она недолго: минут 10-12. Вспоминали песню "Синий платочек" - музыка Петербургского, слова Я.Галицкого и М.Максимова. Запись на радио существовала в 1940 году, когда исполнителями были Л.А. Русланова и И.Д. Юрьева. Я с большим удовольствием их прослушала, ибо известно было исполнение К.И. Шульженко, где был уже текст, связанный с военными действиями, который распространился по-быстрому как в тылу, так, видимо, и на фронте. А вот довоенный текст был другим, запомнить который мне, естественно, не удалось. В памяти зафиксировались только последние строки: "Напиши мне, дружочек, несколько строчек, милый, любимый, родной!" Вот так! Напиши, Мишенька, хоть несколько строчек... Буду ждать твоего подтверждения о получении отправленного мною. Писала с перерывами, не суди строго, причин уважительных хватает.
Целую тебя, обнимаю сердечно!
Всегда с тобою
Ольга...
P.S. Еще решила выслать копию письма военных лет, написанного на мое имя, нашего большого, умного и преданного нам друга - очень веселого человека, которого мы все искренне уважали и любили от всей души. О нем я тебе уже писала как-то в одном из своих писем. В данном его послании речь идет о нас с тобой, поэтому и высылаю на память.
Оля (Ляля).
А вот еще письмо в форме двух чудесных, нарядных как бы открыток...
На одной большущими буквами - поздравительные слова на ридной для Ольги украинской мови написано: "З Новим Роком та Риздвом Христовым!" На другой, с красными розами и какими-то другими немыслимой красоты цветами: "В День Нарождення з любов'ю".
Первая заключала в себе текст письма.
Оно начиналось так, как и все ее письма из Закарпатья:
Ужгород, 23 декабря 1998 г.
Миша, дорогой мой!
Сердечно поздравляю тебя с Новым годом и Рождеством! Пусть в твоем доме всегда живут вера, надежда и любовь. Желаю, чтобы друзья были верными, враги- открытыми, а родные - близкими. Много радостных, солнечных дней тебе в наступающем 1999 году!
Хочу сообщить о том, что дважды отметила твой юбилей, конечно, при помощи своих соседей и друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26