– Верно говоришь, сынок, – заквохтала тетушка Зебо. – И мне они помогли… Если бы не они, я бы ничего не успела приготовить.
– Все перетаскали? – переспросил Джалил-ака. – Вот и хорошо. Долгих вам лет!
Эти последние слова прозвучали так, будто Джалил-ака хотел сказать: «Помогли и ладно, а теперь уходите!».
Не говоря ни слова, мы взяли свои портфели и направились к выходу. Когда за нами захлопнулась калитка в воротах, мы долго стояли с чувством, будто за ней осталась частичка наших сердец.
Вдруг мы услышали, как что-то со звоном разбилось.
– Растяпа! Под ноги смотреть надо! – заорал Джалил-ака. – Мать твою!.. – он нехорошо выругался. – Да ты знаешь, сколько эта ваза стоит, бестолочь? Вот я тебе…
Кажется, Джалил-ака ударил Бахадыра. Тот начал кричать.
– Хватит, перестань! Покалечишь ребенка, – запричитала тетушка Зебо. – Ведь и мать его ты так же доконал.
– Замолчите, мама, вы во всем виноваты! – распалялся Джалил-ака. – Распустили совсем мальчишку.
Бахадыр всхлипывал, а потом стих. Мы пытались разглядеть что-нибудь в щели ворот, но ничего не увидели. Через некоторое время послышался звук сметаемых на совок осколков.
– Вчерашний товар продали? – уже спокойнее заговорил Джалил-ака. – Теперь, сынок, хрусталя и в магазинах стало много, соседи не берут, дрожащим голосом отвечала тетушка Зебо.
– А вы напомните им, что этот хрусталь дешевле, чем в магазинах. Хорошо хоть невестка ваша оказалась проворной. За неделю сплавила двадцать ваз. К тому же успевает ездить и в другие города. Привозит оттуда дефицит. Но продавать самой ей некогда. Если вазы вам не по плечу, возьмите в красной сумке детские вещи. Отнесите их в детсад…
– Неужели, сынок, должна я на старости лет заниматься такими делами? почему-то запричитала тетушка Зебо.
Какими «делами» – до нас еще хорошо не дошло…
Мы отошли от ворот.
– Значит, они хрусталь продают, – задумчиво произнес Акбар. – Только где же они его берут?
– Завтра спросим у Бахадыра, – сказала я. – А сейчас пошли домой!
НОЧНЫЕ ГОСТИ
После ужина я мыла во дворе посуду. И вдруг в раскрытую калитку увидела Акбара. Он загадочно улыбался.
– У Бахадыра в доме вовсю идет гулянка, объявил Акбар. – Пойдем посмотрим!
– А тетушка Зебо не прогонит? – спросила я.
– Она нас сама и пригласила, – сказал Акбар. – Даже Бахадыра за нами посылала. Не веришь – посмотри: вон идет по улице!
Отпросившись у мамы и бросив ей: «Скоро вернусь», – я пошла за Акбаром. Бахадыр действительно ждал нас у ворот, впустил сразу во двор.
– Бабушка хочет сделать вам приятное, – сказал он.
«И за что нам такое внимание?» – удивилась я.
Мы прошли на кухню. В углу на столе лежала гора мытой и немытой посуды. Увидев нас, тетушка Зебо растаяла в улыбке:
– Вай, проходите, мои милые, проходите! Я все переживала, что вы столько помогали и вдруг ушли… Угилой, дочка, вон там, на тарелках, остался после гостей хасып, шашлык из печени… Кушайте, не стесняйтесь!
– Спасибо, тетушка, мы сыты, – поблагодарил Акбар, поморщившись.
Мне почему-то стало смешно, и я еле сдержала себя. Ведь Акбара дома заботливые родители уговаривают, когда кормят. Даже включают магнитофон, чтобы под музыку хорошо елось. Неужели он станет есть в этой неприбранной кухне, да еще какие-то объедки?
А я вообще не люблю хасып.
– За этим, что ли, звал? – спросила я Бахадыра, заглянув ему в глаза.
Бедняга не знал, куда себя деть от стыда. Только тетушка Зебо как ни в чем не бывало недовольно ворчала: – Ну и время пришло! Вам бы лишь «сосиски» да «колбасу» подавай. А здоровая пища не нравится.
И напрасно. Что ж мне теперь делать? Всю эту пищу собаке бросить? Греха боюсь…
В это время из гостиной послышался приятный голос певца.
Мы невольно прислушались.
– Вай, да ведь это же тот самый артист, что вчера выступал по телевизору! – восторженно подпрыгнул Акбар.
Было уже темно, и мы решили уйти. Возле окна замедлили шаги, остановились. До нас донесся ворчливый голос тетушки Зебо. Она кому-то жаловалась:
– Правильно люди говорят, что деньги могут все. Такой порядочный, известный артист, а прислуживает этим картежникам! Видимо, хорошо платят. Ну да ладно, лишь бы добром все кончилось.
Луна скрылась за высокий карагач, и стало еще темнее.
Мы с Акбаром присели под окном, чтобы нас никто не заметил: интересно, о чем будут говорить эти подозрительные гости? И тут над нами послышался прерывистый шепот. Говорили два пожилых человека:
– Последнее время Джалил разошелся сверх меры. Хрусталь хапает без удержу. Вам-то хоть чтонибудь перепадает, ведь вы сторож?
– Э, да что там перепадает, больно уж он прижимист. Лишь бы за собой потом не потянул…
– Так, так… Что-то не пойму я, зачем он нас пригласил?
– Ну и чудак же вы, сосед. Не понимаете? Он пригласил нас потому, что мы соседи. Когда уйдем, они до утра будут дуться в карты…
– Тогда давайте, пока шашлык не остыл, поедим и пойдем, а то время уже позднее…
Второй сосед, что-то пережевывая, заметил:
– Жена у него еще та, говорят. Ездит по другим городам, скупает дефицит, а здесь сбывает. Дом-то его вы видели?
– Нет.
– О, это настоящий дворец!
– Неужто он преуспел в своем… хм… как это…послышалось невнятное шушуканье и опять ответный вздох: – Э, да что там и говорить…
Их разговор прервала зазвучавшая в глубине комнаты песня.
Меня обрывки слов двух незнакомых людей заставили задуматься. О каком это они хрустале вели речь?
Э, да ведь соседи как-то говорили, что Джалил-ака работает на заводе… А там как раз выпускают хрусталь… Теперь все понятно. Недаром тетушка Зебо как-то и нам предлагала пару конфетниц. Я еще подумала: если вещи не краденые, с какой стати продают их дешевле, чем в магазине? Правда, мама моя не удержалась было тогда, сказала, что «надо бы для дочек взять», но папа категорически отказался.
Песня кончилась… Из комнаты раздались восторженнце голоса:
– Баракалло!
– Молодец!
– Долгих лет вам!
– Повторите песню: «Ушла тихонько милая!..» Я краешком глаза заглянула в окно.
Какой-то подвыпивший усатый парень все приставал к артисту.
– Спойте еще раз эту песню, прямо за сердце хватает, – просил он.
Певец, вытирая платком вспотевший лоб, хотел отдохнуть, поэтому сказал;
– Надо бы пропустить грамм пятьдесят…
– Хо!.. Вот это, я понимаю, мужчина! Ну и ну! Взяли…
Собутыльники стали чокаться пиалами.
Мы отошли от окна и направились на улицу. Бахадыр, примкнувший к нам, был совсем грустен. Он не смел поднять глаза, будто сам участвовал в увеселениях отца.
– Пойдем, Бахадыр, проводим Акбара! – предложила я, чтобы хоть как-то поднять ему настроение.
– Не надо меня провожать, я не девочка, – насупился Акбар.
– У нас ведь улица такая узкая и темная. Наверное, в это время и взрослый побоится идти в одиночку, – сказал Бахадыр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12