А четвертая - чуть не утащила рыбака в реку. Колька и эту бросил за спину.
Но рыба встала вдруг на свои плавники-ноги и как ни в чем не бывало зашагала посуху к реке. Колька оторопел. И вторая, и третья рыба, и первая тоже заторопилась к воде. Если бы Огей не прибил их крепкой дубинкой, не видеть бы Спиридонову улова.
- Вот уж чудо так чудо! - закричала Милочка и запрыгала, припевая:
Тили тили-тили-тили,
Рыбы посуху ходили…
А Кольке вспомнился вдруг урок зоологии, и он так явственно услышал голос учителя, что даже вздрогнул.
…Учитель расхаживал у доски и говорил про древние времена:
- Вам теперь покажется удивительным, что рыба запросто шагает по земле. А в те времена, давным-давно, водились на белом свете двоякодышащие рыбы. Были у них и жабры, было и нечто отдаленно напоминающее легкие. В те времена климат на земле менялся, реки порой пересыхали, моря, окруженные молодыми, все время формирующимися горами, меняли очертания своих берегов. И рыбам приходилось приспосабливаться. Чтобы не погибнуть, они научились ходить по суше, перебираясь из водоема в водоем. Переходы все увеличивались, и каждое новое поколение имело все более крепкие легкие, пока рыбы не перестали быть рыбами, а превратились в земноводных. Вот какая история.
Так легко и так подробно врезался в память урок. А помнится, слушал Колька тогда невнимательно. И вдруг ему стало грустно-грустно. И в школу захотелось сейчас же, немедленно!
Он довольно толково рассказал Милочке о ходящих рыбах, хотя и не знал о них многого. Не знал он и того, что рыба, которую поймал он, называлась кистеперой - такое имя дали ей ученые, - не знал и того, что человечество долго-долго думало, будто все эти кистеперые и двоякодышащие - уже история. И вдруг в 1938 году в рыбацкие сети попалась кистеперая латиметрия - морской хищник, живущий в океанских глубинах, и двоякодышащая рыба - цератодут. И ученые тогда были удивлены не меньше, чем теперь Колька и Милочка.
Огей исчез, но через некоторое время вернулся с короткой, похожей на дубинку палкой. К ней он привязал такую же, как и у Спиридонова, жильную леску, маленький отточенный плоский камешек заменил ему грузило, а вместо крючка он приспособил кривой коготь хищной птицы - крепкий и острый.
Теперь они вытаскивали рыб попеременно - Колька одну и Огей одну, Колька три и Огей три. Но вот у Кольки клев кончился, а Огей все снимал и снимал с когтя рыбу за рыбой.
Спиридонов помрачнел - чемпионом ему не суждено было стать даже здесь. Милочка ехидно улыбалась - она явно болела в этот миг не за брата. Но Огей, глянув на вытянутую Колькину физиономию, подошел к нему и молча протянул свою удочку…
С трудом перетащили они весь улов к костру.
Рыбу накалывали на толстые палки, втыкали их в землю у самого костра, над рожнами клубился парок, запах несся такой, что у всех просто слюнки текли.
Жадность никогда не была лучшим качеством человека. Даже в каменном веке. Но бывший вожак был жадиной и себялюбцем. Пока никто не видел, он торопливо выгреб из костра огромную полусырую рыбину и, широко раскрыв рот, вцепился в нее зубами. И вдруг он взревел: тонкие, но крепкие кости вцепились в язык, одна даже застряла в, горле. Отбросив дымящуюся, горячую рыбину, вожак прыгал на одной ноге, орал, кому-то грозил кулаками. Он думал, что это подстроили ему Дети Молнии, захотевшие его наказать.
Колька подошел к вожаку, жестом приказал ему лечь на землю и раскрыть рот. Дрожа и обливаясь потом, первобытный лег, уже не надеясь подняться; сожрут его сейчас Дети Молнии - и все дела.
«Великий хирург» Спиридонов начал свою первую и последнюю в жизни операцию. Он осторожно выдернул кости из языка, но едва просунул руку поглубже, главарь чуть не откусил ее и взвыл от страха и боли. Колька зажег веточку, поднес ее ко рту пациента поближе, чтобы разглядеть: где же все-таки кость. Но пациент ловко вскочил на ноги и скрылся в кустах.
- Куда же ты? - в гневе произнес хирург.
- Ойкудажеты! - как воинственный клич подхватило племя, а Колькины телохранители ринулись в кусты и вскоре приволокли упирающегося главаря, распростерли его на земле перед Спиридоновым. Колька расщепил веточку - получился примитивный пинцет. Осторожно вытащил из горла главаря кость. Знаком он приказал отпустить пациента. Тот вздохнул облегченно: все кончилось пока благополучно, боль прекратилась.
- Ойкудажеты! - кричали мужчины, женщины и дети. Они плясали с этим воинственным кличем вокруг костра, потом расхватали рожны с рыбой и начался пир.
Надо сказать, что несколько дней, проведенных в стойбище, позволили брату и сестре настолько освоить древний язык, что Колька Спиридонов решился даже - на радостях после успешной операции - кое-что рассказать окружавшим его ребяткам о себе. Рассказ этот выглядел примерно так:
Горы. Горы. Горы.
Среди густого леса - дом отдыха «Елочки».
Колька и Милочка выбегают из дома, перекинув через плечо полотенце.
Спиридонов наступает на свой собственный шнурок, падает. А когда поднимается - над головой на ветке сидит барс.
- Брысь! - кричит Милочка и падает без сознания. Но Колька не таков. Он смело глядит в глаза барсу. Зверь прыгает на Спиридонова, он отскакивает в сторону, - зверь падает на землю.
Колька, воспользовавшись моментом, вбегает во двор дома отдыха «Елочки», запахивает за собой ворота, но зверь уже пришел в себя, почесал лапой ушибленное место и прыгнул через забор. Отдыхающие бросились врассыпную, они улепетывают, забыв в шезлонгах полотенца и очки. Колька тоже бежит. И тут он видит качели - доску, перекинутую через чурбачок.
Осененный неожиданной догадкой, Спиридонов становится на один конец доски. Барс, конечно, прыгает на ее другой конец, отчего Колька подлетает вверх и хватается за толстенный сук лиственницы. Он раскачивается, как хороший циркач на трапеции, а внизу, на доске, подняв вверх оскаленную морду, сидит барс. И даже вроде улыбается.
Руки Колькины занемели, наконец, они не выдерживают, он обрывается, падает на доску, от сильного удара она подбрасывает барса, и зверь, пролетев над деревьями, падает в речку Кынгыргу.
А все кошки, как известно, не любят воды. И вот Колька идет по школьному двору. Здесь выстроилась вся пионерская дружина. Гремит оркестр. Девочки смахивают умиленные слезы и глядят на Спиридонова восторженными глазами. Директор школы вручает ему сверкающую на солнце медаль - «За отвагу на пожаре», - другой не оказалось. А потом директор подносит на белом, расшитом красными цветами рушнике свернутый трубкой свиток с семью сургучными печатями.
Колька взламывает их, развертывает свиток. Это школьная ведомость за пятый класс. Стройными рядами заполнили ведомость пятерки. А за поведение даже стоит шестерка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Но рыба встала вдруг на свои плавники-ноги и как ни в чем не бывало зашагала посуху к реке. Колька оторопел. И вторая, и третья рыба, и первая тоже заторопилась к воде. Если бы Огей не прибил их крепкой дубинкой, не видеть бы Спиридонову улова.
- Вот уж чудо так чудо! - закричала Милочка и запрыгала, припевая:
Тили тили-тили-тили,
Рыбы посуху ходили…
А Кольке вспомнился вдруг урок зоологии, и он так явственно услышал голос учителя, что даже вздрогнул.
…Учитель расхаживал у доски и говорил про древние времена:
- Вам теперь покажется удивительным, что рыба запросто шагает по земле. А в те времена, давным-давно, водились на белом свете двоякодышащие рыбы. Были у них и жабры, было и нечто отдаленно напоминающее легкие. В те времена климат на земле менялся, реки порой пересыхали, моря, окруженные молодыми, все время формирующимися горами, меняли очертания своих берегов. И рыбам приходилось приспосабливаться. Чтобы не погибнуть, они научились ходить по суше, перебираясь из водоема в водоем. Переходы все увеличивались, и каждое новое поколение имело все более крепкие легкие, пока рыбы не перестали быть рыбами, а превратились в земноводных. Вот какая история.
Так легко и так подробно врезался в память урок. А помнится, слушал Колька тогда невнимательно. И вдруг ему стало грустно-грустно. И в школу захотелось сейчас же, немедленно!
Он довольно толково рассказал Милочке о ходящих рыбах, хотя и не знал о них многого. Не знал он и того, что рыба, которую поймал он, называлась кистеперой - такое имя дали ей ученые, - не знал и того, что человечество долго-долго думало, будто все эти кистеперые и двоякодышащие - уже история. И вдруг в 1938 году в рыбацкие сети попалась кистеперая латиметрия - морской хищник, живущий в океанских глубинах, и двоякодышащая рыба - цератодут. И ученые тогда были удивлены не меньше, чем теперь Колька и Милочка.
Огей исчез, но через некоторое время вернулся с короткой, похожей на дубинку палкой. К ней он привязал такую же, как и у Спиридонова, жильную леску, маленький отточенный плоский камешек заменил ему грузило, а вместо крючка он приспособил кривой коготь хищной птицы - крепкий и острый.
Теперь они вытаскивали рыб попеременно - Колька одну и Огей одну, Колька три и Огей три. Но вот у Кольки клев кончился, а Огей все снимал и снимал с когтя рыбу за рыбой.
Спиридонов помрачнел - чемпионом ему не суждено было стать даже здесь. Милочка ехидно улыбалась - она явно болела в этот миг не за брата. Но Огей, глянув на вытянутую Колькину физиономию, подошел к нему и молча протянул свою удочку…
С трудом перетащили они весь улов к костру.
Рыбу накалывали на толстые палки, втыкали их в землю у самого костра, над рожнами клубился парок, запах несся такой, что у всех просто слюнки текли.
Жадность никогда не была лучшим качеством человека. Даже в каменном веке. Но бывший вожак был жадиной и себялюбцем. Пока никто не видел, он торопливо выгреб из костра огромную полусырую рыбину и, широко раскрыв рот, вцепился в нее зубами. И вдруг он взревел: тонкие, но крепкие кости вцепились в язык, одна даже застряла в, горле. Отбросив дымящуюся, горячую рыбину, вожак прыгал на одной ноге, орал, кому-то грозил кулаками. Он думал, что это подстроили ему Дети Молнии, захотевшие его наказать.
Колька подошел к вожаку, жестом приказал ему лечь на землю и раскрыть рот. Дрожа и обливаясь потом, первобытный лег, уже не надеясь подняться; сожрут его сейчас Дети Молнии - и все дела.
«Великий хирург» Спиридонов начал свою первую и последнюю в жизни операцию. Он осторожно выдернул кости из языка, но едва просунул руку поглубже, главарь чуть не откусил ее и взвыл от страха и боли. Колька зажег веточку, поднес ее ко рту пациента поближе, чтобы разглядеть: где же все-таки кость. Но пациент ловко вскочил на ноги и скрылся в кустах.
- Куда же ты? - в гневе произнес хирург.
- Ойкудажеты! - как воинственный клич подхватило племя, а Колькины телохранители ринулись в кусты и вскоре приволокли упирающегося главаря, распростерли его на земле перед Спиридоновым. Колька расщепил веточку - получился примитивный пинцет. Осторожно вытащил из горла главаря кость. Знаком он приказал отпустить пациента. Тот вздохнул облегченно: все кончилось пока благополучно, боль прекратилась.
- Ойкудажеты! - кричали мужчины, женщины и дети. Они плясали с этим воинственным кличем вокруг костра, потом расхватали рожны с рыбой и начался пир.
Надо сказать, что несколько дней, проведенных в стойбище, позволили брату и сестре настолько освоить древний язык, что Колька Спиридонов решился даже - на радостях после успешной операции - кое-что рассказать окружавшим его ребяткам о себе. Рассказ этот выглядел примерно так:
Горы. Горы. Горы.
Среди густого леса - дом отдыха «Елочки».
Колька и Милочка выбегают из дома, перекинув через плечо полотенце.
Спиридонов наступает на свой собственный шнурок, падает. А когда поднимается - над головой на ветке сидит барс.
- Брысь! - кричит Милочка и падает без сознания. Но Колька не таков. Он смело глядит в глаза барсу. Зверь прыгает на Спиридонова, он отскакивает в сторону, - зверь падает на землю.
Колька, воспользовавшись моментом, вбегает во двор дома отдыха «Елочки», запахивает за собой ворота, но зверь уже пришел в себя, почесал лапой ушибленное место и прыгнул через забор. Отдыхающие бросились врассыпную, они улепетывают, забыв в шезлонгах полотенца и очки. Колька тоже бежит. И тут он видит качели - доску, перекинутую через чурбачок.
Осененный неожиданной догадкой, Спиридонов становится на один конец доски. Барс, конечно, прыгает на ее другой конец, отчего Колька подлетает вверх и хватается за толстенный сук лиственницы. Он раскачивается, как хороший циркач на трапеции, а внизу, на доске, подняв вверх оскаленную морду, сидит барс. И даже вроде улыбается.
Руки Колькины занемели, наконец, они не выдерживают, он обрывается, падает на доску, от сильного удара она подбрасывает барса, и зверь, пролетев над деревьями, падает в речку Кынгыргу.
А все кошки, как известно, не любят воды. И вот Колька идет по школьному двору. Здесь выстроилась вся пионерская дружина. Гремит оркестр. Девочки смахивают умиленные слезы и глядят на Спиридонова восторженными глазами. Директор школы вручает ему сверкающую на солнце медаль - «За отвагу на пожаре», - другой не оказалось. А потом директор подносит на белом, расшитом красными цветами рушнике свернутый трубкой свиток с семью сургучными печатями.
Колька взламывает их, развертывает свиток. Это школьная ведомость за пятый класс. Стройными рядами заполнили ведомость пятерки. А за поведение даже стоит шестерка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23