Рассказы - 7
Евгений Дубровин
ШОТЛАНДСКИЙ БЛОКНОТ
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой двадцать шесть путешественников делают попытки спеться. Юлий Цезарь каркает о крушении, и оно происходит. Приключения начинаются. Нападение велосипедистов. Девушки-тюльпаны. Чудо из чудес – черная ворона. Поющий танк. Заяц, пытающийся взлететь.

В автобусе мы исподлобья рассматривали друг друга. Что каждый из себя представляет? Настоящий ли путешественник или так, едет просто от нечего делать? Мысленно даем оценки. Первые симпатии и антипатии. Мне лично, например, не нравится полный черный парень с глазами навыкат. Без конца острит и пристает ко всем с разной чепухой. Зовут Юлием. Подумаешь, Юлий Цезарь. Вон тот, увешанный фотоаппаратами, уже что-то строчит в блокнот. Вот этот – настоящий охотник!
Лиля, старшая группы, стоит впереди, улыбается и шевелит губами. Она не молится: она считает нас в десятый раз. Вдруг кто отстал!
Но разве можно отстать, если через четыре часа ты будешь в Лондоне, а через день услышишь пронзительные вопли шотландской волынки.
Автобус мчит нас в Шереметьево. Мелькают заснеженные поля, темные ели, черными зайцами скачут вбок проселочные дороги.
По пути были распределены обязанности. Юлий Цезарь получил власть диктатора. Он – Главный хормейстер и Великий виночерпий. Музыкальные и административные таланты Цезаря стали раскрываться немедленно. Первым делом он изъял у нас в общественный фонд спиртные запасы, а затем приступил к проверке голосов.
– Скажите «а», сэр. Леди, возьмите «соль». Пойте, светики, не стыдитесь.
Через пять минут мы уже дружно ревели «Я люблю тебя, жизнь». Цезарь метался по проходу между сиденьями, морщился и хватал себя за волосы:
– Боже мой, настоящий докакофонный оркестр. В Англии нас растерзают поклонники.
Гигантская серебристая птица покрыта изморозью. На белом поле вокруг нее – ниточки следов. Значит, экипаж уже на местах. Стюардесса встречает нас в самолете в теплом пальто и шапке.
– Скоро жарко будет, – улыбается она.
– Вы считаете, что мы попадем в ад, а не в рай? – осведомляется Юлий. – Нехорошо-с. Стюардесса должна быть оптимисткой.
Вскоре действительно становится жарко. Мы летим возле самого солнца, над белым небом. Высятся воздушные замки, текут молочные реки в кисельных берегах, пасутся курчавые барашки. Иногда мимо пронесется баба-яга на метле или китайский дракон. Сказочный мир. Так и кажется, что появится старикашка бог в белом маскхалате, с нимбом и посмотрит на нас из-под руки.
Почти всех наших укачало. Лиля больше не похожа на руководителя группы. Она – просто женщина, которая боится высоты. Руки вцепились в кресло, взгляд устремлен на спасительный синий пакет. Увешанный аппаратами Алик фотографирует носом потолок. Один лишь Юлий Цезарь острит.
– Сегодня я видел во сне мою умершую бабушку. Она всегда является перед тем, как мне разбиться.
Я смотрю на работающее крыло. Оно дрожит от натуги. Кажется, посильней ветер – и оно рассыплется на тысячи кусочков и заклепок. Вон уже отделился довольно крупный кусок. Он наполовину вышел из паза и словно задумался, выпадать ему или нет. Это так нужно или небрежность механика?
– Юлий, а Юлий, поди глянь.
Цезарь заглядывает в окно и слегка изменяется в лице.
– Кажется, мы падаем, – говорит он шепотом.
Я касаюсь лбом холодного стекла. Самолет явно идет на снижение. Мелькают разорванные в клочья облака, сквозь них проступает чернота земли. Странно… До Лондона еще сорок минут лёта.
Приближающуюся землю увидели и другие. В самолете – легкое возбуждение. Даже Лиля оставляет свой пакет и тянется к окну.
– Пристегивайтесь к креслам. Может быть, поможет, – советует Юлий.
Земля все ближе. Уже отчетливо видны поля, дороги, домики городков. Вдруг дверь кабины летчиков открывается и появляется улыбающаяся стюардесса.
– В Лондоне только что выпал полуметровый снег, – говорит она. – Такого не было уже сто лет. Аэропорт реактивные самолеты не принимает. Мы садимся в Амстердаме.
– Ура! – орет Юлька.
Каналы… каналы… каналы. Можно подумать, что мы повисли над Марсом. Прямые, кривые, широкие, узкие. Продольные, поперечные. По каналам движутся суда, по мостам проскакивают разноцветные тучки – автомобили – и уносятся за горизонт, в туманную дымку.
Зеленые поля, красные аккуратные домики, серое море, синее небо, – наверно, по этим местам бродили герои Андерсена.
Еще ниже. Тень от самолета бежит по крышам городков. Раз, два, три – один городок, раз, два, три – другой… Черепичные крыши, остроконечные башенки, декоративные садики, широкие массивные дороги. Добропорядочная, аккуратная, упитанная Голландия ждала нас.
Толчок. Мелкая тряска. Опять толчок. Солнце. Зеленая трава. Голубые тени. Неужели где-то еще есть снег?
Полтора часа, волнуясь, ждем в аэропорту вестей из Лондона. Генеральный представитель Аэрофлота в Нидерландах, вежливый медлительный мужчина, считает, что нам надо подождать оформлять визы в Голландию. Вдруг снег в Лондоне перестанет идти?
– Ну и пусть перестанет! – горячо убеждает его Юлий. – Нам бы хоть одним глазком взглянуть.
Другие тоже просят. Лиля недовольна.
– Ребята, надо быть сдержаннее, едем же к англичанам. Они не любят эмоций.
Генеральный представитель улыбается и пожимает плечами. Ему осточертела Голландия, неужели есть люди, которым интересно в Амстердаме?
Снег в Лондоне все идет, и нам выписывают визы. Наскоро устраиваемся в отеле, сбрасываем пальто, надеваем плащи. Шумно сбегаем по лестнице. В вестибюле хозяин объясняет, как пройти к центру города.
– У меня первый раз останавливаются русские. А говорили – вы угрюмый народ.
Гурьбой вываливаемся на улицу и сразу оказываемся во власти велосипедистов. Они завладели городом. Мчатся по улицам, стоят на тротуарах, чинят машины на балконах. Автомобилей почти не видно. Красный свет – нога в сторону, подруга соскакивает с багажника, и перекресток взят в кольцо. Зеленый свет – короткая суета, велосипеды оседланы, и летучая армия понеслась дальше. Мелькают стройные ножки голландок, развеваются по ветру прически-тюльпаны, пищат сигналы.
Медленно бредем по городу. Амстердам залит солнцем. Посреди улиц плещутся все в бликах сонные каналы, летают крупные чайки. Чаек так много и они так свободно держат себя, что мешают уличному движению. Чайки сидят на крышах автобусов, разгуливают по набережным, охотно позируют перед объективом. В конце концов мы так привыкли к их присутствию, что когда увидели в «чаечной стае» обыкновенную ворону, она нам показалась очень удивительной. Разгуливает в белой кипени, черная, важная, клюет какую-то чепуху. Нашла себе подруг. Попробуй здесь примени пословицу о белой вороне.
1 2 3 4 5 6 7 8