Малейшее движение вызывало боль в мышцах. Все утро он занимался тем, что выкорчевывал кустарник, спиливал засохшие деревья и как сумасшедший колол дрова, все время поглядывая на тропинку, по которой ушла Джулия. Утомившись, Дик принял душ, перекусил, посидел на веранде, схватил пилу и снова принялся за работу. В результате пришлось еще раз сходить в душ.
Куда она провалилась? Дик понимал, Джулии нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах и мыслях. Но неужели ей так трудно принять решение? К какому выводу она пришла, проведя столько времени наедине с собой? Что не стоит рисковать?
Возможно, на нее отрицательно повлияла его неуклюжая попытка докопаться до ее сути. Но она достаточно умна, чтобы понять, какие глубокие чувства движут ими обоими.
А может, она вообще не думала принимать никакого решения и он напрасно ломает себе голову. Она могла выйти на трассу, остановить машину и вернуться в Лондон, где найдет себе мужчину, который не будет задавать лишних вопросов. Возможно также, что она затронула Дика не так глубоко, как ему казалось. Или она испугалась гораздо больше, чем он думал.
Нельзя исключать, что она не кривила душой, когда говорила, что ей надоели мужчины. Она может уйти в монастырь. Или стать феминисткой.
Есть еще вариант, что Джулия просто заблудилась в лесу. Могла упасть, пораниться…
Дик закрыл глаза и отключил свой взбудораженный мозг. Он превратился в неврастеника, который напилил деревьев на семь лет вперед. Если Джулия не придет в ближайшее время, в лесу не останется ни одного дерева. Будут лежать одни бревна, сложенные в аккуратные штабеля.
С трудом передвигая ноги, Дик подошел к шкафу, вытащил чистые брюки и рубашку и надел их. Он хотел иметь приличный вид к ее возвращению. Лишь бы она вернулась. Он не чувствовал себя таким измочаленным с тех пор, как простился с Карен и уехал в армию. С тех пор, как получил письмо, в котором Карен сообщила, что у нее появился другой.
После этого ни одна женщина не затрагивала его так глубоко, как Карен, пока не появилась Джулия. И вот пожалуйста – он снова зависит от женщины! Дик ненавидел это состояние. Ненавидел так же, как и в первый раз, если не больше. Тогда еще было простительно – он был юным идеалистом.
Почему он не запал на какую-нибудь милую, простую девушку, с которой не надо напрягаться, можно иметь детей, помогать совмещать семью и работу? Такую, которая не подвержена искушению и не боится быть самой собой. Которая не строит всю свою жизнь на общении с мужским населением Лондона.
Дик спускался по лестнице, когда услышал треск шишек и шуршанье листьев под ногами Джулии. Он дошел до конца лестницы и встал лицом к двери, понимая, что похож сейчас на строгого отца, ожидающего прихода дочери. Но ему было все равно. Главное – Джулия вернулась. И этот простой факт наполнял его радостью и приковывал к месту в напряженном ожидании.
Джулия вошла в дом тихо, поймала взгляд Дика и не отвела глаза. Она смотрела на него вопросительно, на ее губах играла дрожащая улыбка. На лице ни грамма косметики. Дик почувствовал, как в его сердце запело что-то очень приятное и обнадеживающее. Джулия выглядела неземной. Она светилась внутренним светом, как рождественский ангел.
Он был без ума от нее.
Прикрыв за собой дверь, Джулия сложила на груди руки и встала у стены. Сейчас она олицетворяла собой самый сексуальный вариант невинной чистоты. Дик ждал. Он хотел, чтобы Джулия заговорила первой, чтобы он убедился в ее преображении.
– Меня зовут Моника Джулия Хауэл. Я родилась в Манчестере. Отец бросил нас, когда мне было два года. Моя мать встречалась с теми мужчинами, которые обращали на нее внимание, и до тех пор, пока она могла заниматься этим. Я росла одиноким ребенком, друзей было мало. Я жила тем, что писала рассказы, записывала разные идеи, составляла журналы – в общем, делала все, что можно зафиксировать на бумаге. Когда мне исполнилось восемнадцать, я уехала в Лондон, я просто не знала, чем мне заняться. Нашла работу секретаря в Лондонском университете, а в свободное время писала статьи для газет и журналов. Оказалось, что у меня это хорошо получалось. Я также обнаружила, что, как и моя мать, умею хорошо обращаться с мужчинами. Только в отличие от нее я не позволяла себе становиться зависимой от них. Я не отдавала себя целиком им, как это делала она. Хозяйкой положения всегда была я, и, чтобы добиться этого, мне пришлось много потрудиться. Это было самым главным в моем общении с мужчинами. – Джулия запнулась, отвела взгляд, потом собралась и снова посмотрела на Дика в упор. – До настоящего момента.
Дик медленно двинулся к ней, не зная, как теперь вести себя с Джулией. Но он хотел, чтобы она знала, как много значит для него ее доверие, этот ее подарок.
– Джулия…
– Это я. – Она неловко провела руками по своему телу. – Я такая, и я не могу быть больше самой собой, чем я есть. Не знаю, это то, что ты хочешь, или нет.
Дик постарался унять волнение.
– А тебя, тебя это устраивает?
– О, Дик. – Джулия подавила смех и безнадежно махнула рукой. – Ты неисправим. Да, меня устраивает.
Он провел рукой по ее гладкой щеке, поцеловал в теплые мягкие губы, пахнущие ежевикой, снова поцеловал, потом обнял, прижал к себе и радостно рассмеялся.
– Моника Джулия Хауэл. – Дик поднял к себе лицо Джулии и улыбнулся в ее потрясающие, не накрашенные голубые глаза. – Ты даже не представляешь, насколько мне приятно познакомиться с тобой наконец.
Глава 13
Генри позвонил в квартиру Ванессы и нервно переступил с ноги на ногу. Бумага, в которую были завернуты розы, громко зашуршала в тишине лестничной площадки. Он позвонил ей несколько часов назад по телефону и предложил встретиться в ее квартире. Анонимность гнездышка Джулии сослужила свою службу, и, если он хотел продолжать свои отношения с Ванессой, ему надо было отсечь ее от страховочных сеток. Она довольно долго медлила с ответом, но в конце концов неохотно согласилась.
Стоя перед ее дверью, Генри улыбался, как он улыбался, когда услышал по телефону ее «хорошо». Впустить в свою квартиру, это не то что впустить в себя или в свою жизнь, но с чего-то надо начинать. А квартира – хорошее начало.
Ванесса открыла дверь. На ее губах играла та самая улыбка, которая, казалось, всегда отрывала от Генри небольшую часть и становилась собственностью Ванессы.
Что-то в Ванессе изменилось, Генри сразу заметил это. Но что? Одежда? На Ванессе была черная юбка в обтяжку, как Генри нравилось, и белоснежная кофта без рукавов. Здесь ничего нового. Но вот стальной решительный блеск в глазах… Всем своим видом Ванесса демонстрировала новую цель и уверенность.
Это заинтриговало Генри. Впрочем, его интриговало почти все, что касалось Ванессы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Куда она провалилась? Дик понимал, Джулии нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах и мыслях. Но неужели ей так трудно принять решение? К какому выводу она пришла, проведя столько времени наедине с собой? Что не стоит рисковать?
Возможно, на нее отрицательно повлияла его неуклюжая попытка докопаться до ее сути. Но она достаточно умна, чтобы понять, какие глубокие чувства движут ими обоими.
А может, она вообще не думала принимать никакого решения и он напрасно ломает себе голову. Она могла выйти на трассу, остановить машину и вернуться в Лондон, где найдет себе мужчину, который не будет задавать лишних вопросов. Возможно также, что она затронула Дика не так глубоко, как ему казалось. Или она испугалась гораздо больше, чем он думал.
Нельзя исключать, что она не кривила душой, когда говорила, что ей надоели мужчины. Она может уйти в монастырь. Или стать феминисткой.
Есть еще вариант, что Джулия просто заблудилась в лесу. Могла упасть, пораниться…
Дик закрыл глаза и отключил свой взбудораженный мозг. Он превратился в неврастеника, который напилил деревьев на семь лет вперед. Если Джулия не придет в ближайшее время, в лесу не останется ни одного дерева. Будут лежать одни бревна, сложенные в аккуратные штабеля.
С трудом передвигая ноги, Дик подошел к шкафу, вытащил чистые брюки и рубашку и надел их. Он хотел иметь приличный вид к ее возвращению. Лишь бы она вернулась. Он не чувствовал себя таким измочаленным с тех пор, как простился с Карен и уехал в армию. С тех пор, как получил письмо, в котором Карен сообщила, что у нее появился другой.
После этого ни одна женщина не затрагивала его так глубоко, как Карен, пока не появилась Джулия. И вот пожалуйста – он снова зависит от женщины! Дик ненавидел это состояние. Ненавидел так же, как и в первый раз, если не больше. Тогда еще было простительно – он был юным идеалистом.
Почему он не запал на какую-нибудь милую, простую девушку, с которой не надо напрягаться, можно иметь детей, помогать совмещать семью и работу? Такую, которая не подвержена искушению и не боится быть самой собой. Которая не строит всю свою жизнь на общении с мужским населением Лондона.
Дик спускался по лестнице, когда услышал треск шишек и шуршанье листьев под ногами Джулии. Он дошел до конца лестницы и встал лицом к двери, понимая, что похож сейчас на строгого отца, ожидающего прихода дочери. Но ему было все равно. Главное – Джулия вернулась. И этот простой факт наполнял его радостью и приковывал к месту в напряженном ожидании.
Джулия вошла в дом тихо, поймала взгляд Дика и не отвела глаза. Она смотрела на него вопросительно, на ее губах играла дрожащая улыбка. На лице ни грамма косметики. Дик почувствовал, как в его сердце запело что-то очень приятное и обнадеживающее. Джулия выглядела неземной. Она светилась внутренним светом, как рождественский ангел.
Он был без ума от нее.
Прикрыв за собой дверь, Джулия сложила на груди руки и встала у стены. Сейчас она олицетворяла собой самый сексуальный вариант невинной чистоты. Дик ждал. Он хотел, чтобы Джулия заговорила первой, чтобы он убедился в ее преображении.
– Меня зовут Моника Джулия Хауэл. Я родилась в Манчестере. Отец бросил нас, когда мне было два года. Моя мать встречалась с теми мужчинами, которые обращали на нее внимание, и до тех пор, пока она могла заниматься этим. Я росла одиноким ребенком, друзей было мало. Я жила тем, что писала рассказы, записывала разные идеи, составляла журналы – в общем, делала все, что можно зафиксировать на бумаге. Когда мне исполнилось восемнадцать, я уехала в Лондон, я просто не знала, чем мне заняться. Нашла работу секретаря в Лондонском университете, а в свободное время писала статьи для газет и журналов. Оказалось, что у меня это хорошо получалось. Я также обнаружила, что, как и моя мать, умею хорошо обращаться с мужчинами. Только в отличие от нее я не позволяла себе становиться зависимой от них. Я не отдавала себя целиком им, как это делала она. Хозяйкой положения всегда была я, и, чтобы добиться этого, мне пришлось много потрудиться. Это было самым главным в моем общении с мужчинами. – Джулия запнулась, отвела взгляд, потом собралась и снова посмотрела на Дика в упор. – До настоящего момента.
Дик медленно двинулся к ней, не зная, как теперь вести себя с Джулией. Но он хотел, чтобы она знала, как много значит для него ее доверие, этот ее подарок.
– Джулия…
– Это я. – Она неловко провела руками по своему телу. – Я такая, и я не могу быть больше самой собой, чем я есть. Не знаю, это то, что ты хочешь, или нет.
Дик постарался унять волнение.
– А тебя, тебя это устраивает?
– О, Дик. – Джулия подавила смех и безнадежно махнула рукой. – Ты неисправим. Да, меня устраивает.
Он провел рукой по ее гладкой щеке, поцеловал в теплые мягкие губы, пахнущие ежевикой, снова поцеловал, потом обнял, прижал к себе и радостно рассмеялся.
– Моника Джулия Хауэл. – Дик поднял к себе лицо Джулии и улыбнулся в ее потрясающие, не накрашенные голубые глаза. – Ты даже не представляешь, насколько мне приятно познакомиться с тобой наконец.
Глава 13
Генри позвонил в квартиру Ванессы и нервно переступил с ноги на ногу. Бумага, в которую были завернуты розы, громко зашуршала в тишине лестничной площадки. Он позвонил ей несколько часов назад по телефону и предложил встретиться в ее квартире. Анонимность гнездышка Джулии сослужила свою службу, и, если он хотел продолжать свои отношения с Ванессой, ему надо было отсечь ее от страховочных сеток. Она довольно долго медлила с ответом, но в конце концов неохотно согласилась.
Стоя перед ее дверью, Генри улыбался, как он улыбался, когда услышал по телефону ее «хорошо». Впустить в свою квартиру, это не то что впустить в себя или в свою жизнь, но с чего-то надо начинать. А квартира – хорошее начало.
Ванесса открыла дверь. На ее губах играла та самая улыбка, которая, казалось, всегда отрывала от Генри небольшую часть и становилась собственностью Ванессы.
Что-то в Ванессе изменилось, Генри сразу заметил это. Но что? Одежда? На Ванессе была черная юбка в обтяжку, как Генри нравилось, и белоснежная кофта без рукавов. Здесь ничего нового. Но вот стальной решительный блеск в глазах… Всем своим видом Ванесса демонстрировала новую цель и уверенность.
Это заинтриговало Генри. Впрочем, его интриговало почти все, что касалось Ванессы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56