– Нет. Она говорит, что врачи ей не нужны и что она просто хочет обо всем забыть. Наверное, тебе стоит поговорить с ней.
– Пока еще рано. Давай дадим ей немного времени прийти в себя, ладно?
– Мне тот костюм очень понравился. И цвет яркий, для лета вполне подходит.
– Такой яркий, что может поднять мне настроение и придаст более бодрый вид, ты это имеешь в виду? – хмуро осведомилась Констанс.
Хейзл задумчиво и проницательно посмотрела сестре в глаза.
– Значит, ты и сама понимаешь, что тебе надо поднять настроение. Уже хорошо. Послушай, сестренка, я понимаю, тебе очень тяжело и твои чувства вполне естественны. Но, может, будет лучше, если ты все же поговоришь с кем-нибудь, чем держать все в себе?
Констанс покачала головой.
– Нет.
Этим утром сестры пошли покупать Констанс одежду. Вначале Констанс упиралась, ссылаясь на то, что не может позволить себе такие расходы до тех пор, пока не получит выплату по страховке. Вначале родные не протестовали, не мешая ей поступать, как нравится, но, когда нежелание обзавестись новым гардеробом стало походить на душевное расстройство, решили срочно принять меры.
А Констанс не хотела больше покупать одежду, красивую одежду. Мужчины, которые увидят меня в модных тряпках, рассуждала она, решат, что я таким образом хочу привлечь их внимание, и тем самым я предоставлю им возможность оценивать меня с сексуальной точки зрения.
Видимо, шок действительно сказался на способностях Констанс рассуждать здраво, ибо ей даже в голову не приходило, что без какой-либо одежды, равно как и в поношенной, она скорее привлечет к себе внимание и мужчины будут думать именно так, как бы ей не хотелось.
Хейзл бездействовать не могла. Она прямо с утра пришла в дом родителей и объявила, что взяла выходной и что они с Констанс едут за покупками, не дав сестре возможности возразить.
– Послушай, что-нибудь купить все равно придется, – устало сказала Хейзл, когда они с пустыми руками вышли уже из пятого по счету магазина. – Ты ведь не можешь пойти на работу в этих джинсах.
Констанс отвернулась. Она вообще не хотела на работу. Если она приедет в офис, то неизбежно встретит Мэтта. К тому же он сам разрешил ей находиться в отпуске столько, сколько захочет.
А сколько она захочет? Констанс казалось, что она до конца своих дней не сможет забыть сказанного Кевином Райли. Иногда ей снились эти слова, только их произносил не Кевин, а Мэтт, и тогда Констанс просыпалась в холодном поту.
Констанс никому не могла рассказать об этих снах. Никому.
Она понимала, что родные беспокоятся за нее, и тоже переживала. Констанс чувствовала, что не сможет всю оставшуюся жизнь прятаться от Мэтта… и от реальности. Но тем не менее она еще не чувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы встретиться с Мэттом и с реальностью лицом к лицу.
– Послушай, – твердо сказал Хейзл, – или выбери что-нибудь, или я сама все тебе куплю.
Констанс поняла, что сестра так и сделает, поэтому в следующем магазине приобрела костюм и пару простеньких блузок.
– Все серое? – недовольно скривилась Хейзл. – Господи, зачем тебе такие вещи? Такие скучные и… безликие.
Констанс промолчала, ибо именно по этой причине их и выбрала.
Хейзл остановилась перед одной из витрин, восхищенно разглядывая туфли на высоких каблуках.
– Господи, шпильки опять входят в моду?! На мне были примерно такие же туфли, когда я познакомилась с Полом. Да, вот такие туфли и юбка, наверное, чересчур короткая. Потом он сказал мне, то, увидев мои ноги, тут же пришел в возбуждение.
Хейзл рассмеялась, а Констанс – нет. Возбуждение… секс… Неужели это все, что нужно мужчинам от женщин?!.
Хейзл продолжала рассматривать туфли, ее губы изогнулись в улыбке, словно она вспоминала что-то приятное.
– Кстати, ты уже разговаривала с Мэттом? – не глядя на сестру, спросила Хейзл. – Я знаю, что он несколько раз звонил… Кажется, он очень беспокоится за тебя.
Мэтт… беспокоится за меня? Констанс резко развернулась и быстро пошла прочь.
– Господи, да что с тобой?! – воскликнула Хейзл, нагоняя ее. Увидев на глазах сестры слезы, она участливо спросила: – Что с тобой, дорогая? Что случилось?
– Ничего, – натянуто улыбнулась Констанс. – Ничего, кроме того, что я оказалась дурой… Я переспала с Мэттом и теперь жалею об этом. Господи, так жалею!.. – Увидев, как недоуменно взметнулись вверх брови Хейзл, Констанс усмехнулась: – Я шокировала тебя своим ханжеством, да? Что ж, я сама от себя такого не ожидала. Я повела себя… как женщина, у которой нет ни капли самоуважения.
– Но ведь Мэтт… – неуверенно начала Хейзл.
– Мэтт просто хочет убедиться, что я понимаю: между нами нет ничего серьезного, – перебила Констанс. – Он может не беспокоиться. Я все прекрасно поняла.
– Нет, я не могу в это поверить! – огорченно запротестовала Хейзл. – Он так волнуется за тебя, так…
– Это потому, что чувствует себя виноватым… – Констанс пожала плечами. – По крайней мере, он так сказал. Но, знаешь, Хейзл, это его проблема, у меня и своих довольно. К примеру, как мне опять начать уважать себя. Хейзл, сейчас я просто себя презираю. Иногда ненавижу… даже больше, чем его.
– Его? Ты говоришь о Мэтте?
– Нет. Я не испытываю ненависти к Мэтту, – тихо призналась Констанс. – Я имею в виду Кевина Райли.
Она отвела взгляд и поэтому не увидела, как потемнели от тревоги глаза сестры.
Констанс почти ничего не рассказывала родным о Кевине, но, когда произнесла его имя, в ее голосе прозвучала такая ненависть, что Хейзл поняла: Констанс думает об этом подонке постоянно.
Хейзл неуверенно тронула сестру за плечо и мягко спросила:
– Констанс, а… этот Кевин Райли, он?..
– Я временами сама себя ненавижу, – продолжала Констанс, проигнорировав вопрос сестры.
– Думаешь, ты одна? – с невеселой улыбкой отозвалась Хейзл. – Помнишь, что было со мной сразу после того, как Пол меня бросил? Я думала, все дело во мне… Что я одна в этом виновата… Если бы я была другой, была бы лучше, красивее, умнее, сексуальнее, то тогда ему никто не понадобился бы… Это наша женская слабость, мы всегда взваливаем вину на себя. Мне понадобилось очень, очень много времени, чтобы понять: Пол бросил меня потому, что хотел так поступить. Потому что собственные желания и радости значили для него больше, чем наш брак. Позволь дать тебе совет: перестань во всем винить себя. Ты злишься, но считаешь, что не имеешь права злиться, не имеешь права выплеснуть свой гнев, поэтому и замкнулась в себе.
– Я считала тебя детективом, а ты, оказывается, психоаналитик, – с горькой иронией пошутила Констанс.
Я вовсе не нуждаюсь в объяснениях Хейзл, чтобы понять, что чувствую, сердито говорила себе Констанс, уже вернувшись домой. Но слова Хейзл никак не шли у нее из головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30