— Вы не ложились. Если это из-за того…
Но Кен прервал ее прежде, чем она успела высказать свои опасения.
— Это из-за того, что единственная постель, в которой мне хотелось бы сейчас оказаться, уже занята, и мне нет в нее доступа, — хрипловато произнес он. — Если, конечно, вы не передумаете и не разделите ее со мной…
Кен понимал, что делает именно то, что не позволял себе делать ни в каких обстоятельствах: ведет себя словно хищник, пользуясь как беззащитностью Грейс, так и ее зависимостью от него. Но остановиться он уже не мог. Одного только вида Грейс, которая сидела в его постели, обхватив тонкими руками подтянутые к подбородку колени, и неуверенно смотрела на него огромными глазами, было достаточно, чтобы понять: он готов вечность гореть в аду, лишь бы иметь возможность обнимать ее, Прикасаться к ней, целовать ее и ласкать.
Он одет вовсе не потому, что не хочет ее или боится, что она поставит их обоих в неловкое положение, набросившись на него, догадалась Грейс. И почувствовала, как вся задрожала от охватившего его дикого возбуждения.
Кен простонал ее имя, не в силах больше сдерживать свое неукротимое влечение. Склонившись, он заключил Грейс в объятия, и его губы со страстной настойчивостью приникли к ее рту.
Грейс понимала, что нужно остановить его, потребовать, чтобы он ее отпустил. Но почему-то вместо этого все более и более бесстыдно льнула к нему… Она нетерпеливо раскрыла губы навстречу вторжению его языка. Ее просто разрывало от жадного, болезненного желания слиться с ним.
Грейс уже почти сумела убедить себя в том, что воспоминания об их первой близости были слишком приукрашенными, что она все преувеличила, романтизировала, превратила в своей голове в некое совершенство, которое могло существовать только в ее фантазии. Теперь же она потрясенно осознала, что воспоминания действительно подвели ее, но вовсе не так, как Грейс предполагала!
Ласки Кена казались не такими чудесными, как она помнила, — они были намного лучше! Гораздо нежнее, головокружительнее…
Так какой же смысл пытаться запретить себе отвечать ему? — спросила себя Грейс и услышала свой сдавленный стон. Прикосновением своих губ он будто вливает в меня живительную субстанцию, словно в бреду подумала она. Кен захватил ладонями ее лицо в добровольный плен и целовал Грейс с такой интимностью, от которой у нее едва не останавливалось сердце.
Она трепетала и содрогалась от удовольствия, наслаждаясь переполняющим ее ощущением близости с ним.
— Мы не должны этого делать, — словно сквозь туман, услышала она собственный голос, даже для нее звучавший неубедительно.
— Знаю, — задыхаясь, ответил Кен. — Но не могу остановиться.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался! Неужели она действительно это сказала?
Грейс была потрясена столь распутным отсутствием всякой выдержки, но еще более — открытием, что она непостижимым образом уже успела расстегнуть половину пуговиц на рубашке Кена.
Своими изучающими пальцами она ощущала мягкую шелковистую растительность на его груди. Грейс наклонилась, вдыхая его аромат с нескрываемой чувственностью.
Смесь головокружительных ощущений охватила ее: узнавание — где угодно она узнала бы его запах; восторг — просто оттого, что она чувствует себя такой свободной, смелой и уверенной с ним. Грейс ощущала свое женское могущество, понимая, что именно из-за нее так участилось его дыхание.
Кен и сам содрогался от головы до пят, будучи абсолютно не в состоянии контролировать силу своей реакции на Грейс. Казалось, все ощущения, которые доводилось ему испытывать в жизни, усилены тысячекратно. Он понимал, что это не простое вожделение — оно единственное в своем роде, неповторимое! Она, Грейс, — его единственная и неповторимая! Но интуитивно он чувствовал, что не может сказать ей этого, пока не может, — то, что зарождалось между ними, было еще слишком хрупко;
Кен громко застонал, когда Грейс начала целовать его обнаженный торс. Желание, эта сладчайшая мука, жгло его тело как огнем.
Он быстро стянул с себя оставшуюся одежду, ни на мгновение не переставая смотреть на Грейс. Кен предостерегал себя, что она может заметить любовь в его глазах, но не хотел отводить взгляда, чтобы не потерять ощущения неразрывной связанности с ней.
В ее глазах он видел изумление, неуверенность, желание и немного старомодную женскую стеснительность. Она чуть вздрогнула, когда Кен обхватил одной рукой круглое упругое плечо, другой продолжая стягивать с себя одежду, но тоже не попыталась разорвать связующего их взгляда. Почему-то это визуальное общение между ними казалось не менее чувственным, чем прикосновения.
Кен подался к ней всем телом, то же можно было сказать и о его сердце, и о всем его существе.
— Грейс, — снова прошептал он ее имя, прижимаясь к ней крепче и наконец опуская взгляд на ее губы, а затем снова посмотрел ей в глаза и поцеловал.
Грейс чувствовала, что готова взорваться от небывалой силы чувственного напряжения, накапливающегося в ней. Как хорошо, что она уже давно не впечатлительная девочка, иначе наверняка обманулась бы, решив, что своим взглядом Кен хочет передать ей что-то имеющее глубокий смысл, что она действительно ему небезразлична.
Она знала, что нужно положить конец происходящему между ними сейчас, пока еще не поздно. Но Кен обнял ее крепче, коснулся ее губами — и в ней снова заныла сладкая боль нестерпимого желания. Он почувствовал, как приоткрылись ее губы, вдохнул сладкий аромат дыхания и ощутил трепет во всем ее теле.
Кен гладил ее, заставляя Грейс извиваться и трепетать. Его рот переместился к чувствительному месту у основания шеи. Затем легкие, покусывающие поцелуи поднялись к уху, и язык стал исследовать ее нежную раковину. Мельчайшие ощущения накапливались, сплавлялись до тех пор, пока Грейс не почувствовала, что сгорает на огне желания, которое он пробуждает в ней.
Ее напрягшаяся грудь молила о прикосновениях его рук. Словно догадываясь об этом, Кен накрыл их ладонями, гладя подушечками больших пальцев твердые соски.
Грейс со стоном закрыла глаза, с радостью приветствуя укрывшую ее бархатную тьму, а затем снова распахнула их, задохнувшись от острого наслаждения, когда рот Кена опустился сначала на одну грудь, а затем на другую.
Ее пальцы впились в его спину, тело изогнулось в непередаваемой смеси мольбы и искушения.
Кен целовал ее живот, обводя пупок кончиком языка. Она зарылась пальцами в темные густые волосы, намереваясь приподнять его голову. Но руки беспомощно замерли, когда он стал опускаться все ниже и ниже.
Такая близость возможна только между самыми пылкими влюбленными, однако Грейс не находила в себе сил сопротивляться и отказываться от того, что давал ей Кен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Но Кен прервал ее прежде, чем она успела высказать свои опасения.
— Это из-за того, что единственная постель, в которой мне хотелось бы сейчас оказаться, уже занята, и мне нет в нее доступа, — хрипловато произнес он. — Если, конечно, вы не передумаете и не разделите ее со мной…
Кен понимал, что делает именно то, что не позволял себе делать ни в каких обстоятельствах: ведет себя словно хищник, пользуясь как беззащитностью Грейс, так и ее зависимостью от него. Но остановиться он уже не мог. Одного только вида Грейс, которая сидела в его постели, обхватив тонкими руками подтянутые к подбородку колени, и неуверенно смотрела на него огромными глазами, было достаточно, чтобы понять: он готов вечность гореть в аду, лишь бы иметь возможность обнимать ее, Прикасаться к ней, целовать ее и ласкать.
Он одет вовсе не потому, что не хочет ее или боится, что она поставит их обоих в неловкое положение, набросившись на него, догадалась Грейс. И почувствовала, как вся задрожала от охватившего его дикого возбуждения.
Кен простонал ее имя, не в силах больше сдерживать свое неукротимое влечение. Склонившись, он заключил Грейс в объятия, и его губы со страстной настойчивостью приникли к ее рту.
Грейс понимала, что нужно остановить его, потребовать, чтобы он ее отпустил. Но почему-то вместо этого все более и более бесстыдно льнула к нему… Она нетерпеливо раскрыла губы навстречу вторжению его языка. Ее просто разрывало от жадного, болезненного желания слиться с ним.
Грейс уже почти сумела убедить себя в том, что воспоминания об их первой близости были слишком приукрашенными, что она все преувеличила, романтизировала, превратила в своей голове в некое совершенство, которое могло существовать только в ее фантазии. Теперь же она потрясенно осознала, что воспоминания действительно подвели ее, но вовсе не так, как Грейс предполагала!
Ласки Кена казались не такими чудесными, как она помнила, — они были намного лучше! Гораздо нежнее, головокружительнее…
Так какой же смысл пытаться запретить себе отвечать ему? — спросила себя Грейс и услышала свой сдавленный стон. Прикосновением своих губ он будто вливает в меня живительную субстанцию, словно в бреду подумала она. Кен захватил ладонями ее лицо в добровольный плен и целовал Грейс с такой интимностью, от которой у нее едва не останавливалось сердце.
Она трепетала и содрогалась от удовольствия, наслаждаясь переполняющим ее ощущением близости с ним.
— Мы не должны этого делать, — словно сквозь туман, услышала она собственный голос, даже для нее звучавший неубедительно.
— Знаю, — задыхаясь, ответил Кен. — Но не могу остановиться.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался! Неужели она действительно это сказала?
Грейс была потрясена столь распутным отсутствием всякой выдержки, но еще более — открытием, что она непостижимым образом уже успела расстегнуть половину пуговиц на рубашке Кена.
Своими изучающими пальцами она ощущала мягкую шелковистую растительность на его груди. Грейс наклонилась, вдыхая его аромат с нескрываемой чувственностью.
Смесь головокружительных ощущений охватила ее: узнавание — где угодно она узнала бы его запах; восторг — просто оттого, что она чувствует себя такой свободной, смелой и уверенной с ним. Грейс ощущала свое женское могущество, понимая, что именно из-за нее так участилось его дыхание.
Кен и сам содрогался от головы до пят, будучи абсолютно не в состоянии контролировать силу своей реакции на Грейс. Казалось, все ощущения, которые доводилось ему испытывать в жизни, усилены тысячекратно. Он понимал, что это не простое вожделение — оно единственное в своем роде, неповторимое! Она, Грейс, — его единственная и неповторимая! Но интуитивно он чувствовал, что не может сказать ей этого, пока не может, — то, что зарождалось между ними, было еще слишком хрупко;
Кен громко застонал, когда Грейс начала целовать его обнаженный торс. Желание, эта сладчайшая мука, жгло его тело как огнем.
Он быстро стянул с себя оставшуюся одежду, ни на мгновение не переставая смотреть на Грейс. Кен предостерегал себя, что она может заметить любовь в его глазах, но не хотел отводить взгляда, чтобы не потерять ощущения неразрывной связанности с ней.
В ее глазах он видел изумление, неуверенность, желание и немного старомодную женскую стеснительность. Она чуть вздрогнула, когда Кен обхватил одной рукой круглое упругое плечо, другой продолжая стягивать с себя одежду, но тоже не попыталась разорвать связующего их взгляда. Почему-то это визуальное общение между ними казалось не менее чувственным, чем прикосновения.
Кен подался к ней всем телом, то же можно было сказать и о его сердце, и о всем его существе.
— Грейс, — снова прошептал он ее имя, прижимаясь к ней крепче и наконец опуская взгляд на ее губы, а затем снова посмотрел ей в глаза и поцеловал.
Грейс чувствовала, что готова взорваться от небывалой силы чувственного напряжения, накапливающегося в ней. Как хорошо, что она уже давно не впечатлительная девочка, иначе наверняка обманулась бы, решив, что своим взглядом Кен хочет передать ей что-то имеющее глубокий смысл, что она действительно ему небезразлична.
Она знала, что нужно положить конец происходящему между ними сейчас, пока еще не поздно. Но Кен обнял ее крепче, коснулся ее губами — и в ней снова заныла сладкая боль нестерпимого желания. Он почувствовал, как приоткрылись ее губы, вдохнул сладкий аромат дыхания и ощутил трепет во всем ее теле.
Кен гладил ее, заставляя Грейс извиваться и трепетать. Его рот переместился к чувствительному месту у основания шеи. Затем легкие, покусывающие поцелуи поднялись к уху, и язык стал исследовать ее нежную раковину. Мельчайшие ощущения накапливались, сплавлялись до тех пор, пока Грейс не почувствовала, что сгорает на огне желания, которое он пробуждает в ней.
Ее напрягшаяся грудь молила о прикосновениях его рук. Словно догадываясь об этом, Кен накрыл их ладонями, гладя подушечками больших пальцев твердые соски.
Грейс со стоном закрыла глаза, с радостью приветствуя укрывшую ее бархатную тьму, а затем снова распахнула их, задохнувшись от острого наслаждения, когда рот Кена опустился сначала на одну грудь, а затем на другую.
Ее пальцы впились в его спину, тело изогнулось в непередаваемой смеси мольбы и искушения.
Кен целовал ее живот, обводя пупок кончиком языка. Она зарылась пальцами в темные густые волосы, намереваясь приподнять его голову. Но руки беспомощно замерли, когда он стал опускаться все ниже и ниже.
Такая близость возможна только между самыми пылкими влюбленными, однако Грейс не находила в себе сил сопротивляться и отказываться от того, что давал ей Кен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36