Ну ладно, надо идти завтракать, а потом разыскать Морозова. Если он,
Кравцов, здесь не нужен, то с первой же оказией...
Он вздрогнул от неожиданности: зазвонил телефон.
- Александр? Вы уже позавтракали? - услышал он глуховатый голос
Уилла.
- Нет.
- Ну, тогда вы не успеете.
- А что такое, Уилл?
- В десять отходит катер. Вы не успеете. Идите завтракайте.
- Я успею! - сказал Кравцов, но Уилл уже дал отбой.
Кравцов торопливо оделся и выбежал в коридор. В просторном холле его
перехватил какой-то журналист, но Кравцов, пробормотав "Sorry" [извините
(англ.)], побежал дальше. Он попал в узенький коридор, в котором ревел
вентилятор, и понял, что заблудился. Назад! Расспросив дорогу, он
выскочил, наконец, на спардек и сразу увидел глубоко внизу катер,
приплясывающий на волнах у борта "Фукуоки". Прыгая через ступеньки,
Кравцов сбежал по трапу на верхнюю палубу. Возле группы людей остановился,
переводя дыхание, и тут его окликнул Али-Овсад:
- Зачем пришел? Я сказал, тебя не будить, пусть спит. Тебе инглиз
сказал?
- Да. Где он?
Али-Овсад ткнул пальцем в катер:
- Там. Ты не ходи, отдыхай.
- Отдыхай-мотдыхай... - Кравцов с досадой отмахнулся и бочком пролез
сквозь тесное кольцо журналистов к Брамулье и Штамму. Они разговаривали с
давешним пожилым японцем возле трапа, спущенного к катеру.
Кравцову было стыдно за свою сонливость. Он стесненно поздоровался, и
Брамулья, схватив его за руку, подтащил к японцу:
- Это инженер Кравцов.
Морщины на лице японца раздвинулись в улыбке. Он втянул в себя воздух
и сказал высоким голосом:
- Масао Токунага. - И добавил на довольно чистом русском языке: -
Удалось ли вам отдохнуть?
- Да, вполне...
Так вот он, знаменитый академик! Когда-то, двадцать пять лет тому
назад, он с первой группой японских ученых обследовал пепелище Хиросимы и
выступил с гневным заявлением против атомного оружия. Ходили слухи, что
Токунага поражен лучевой болезнью. Вид у него и в самом деле неважный...
- Господин Токунага, - сказал Кравцов. - Разрешите мне пойти на
катере.
- А вы знаете, зачем отправляется катер?
- Нет...
Токунага тихонько засмеялся.
- Но я хорошо знаю плот, - сказал Кравцов, чувствуя, как краска
заливает лицо, - и... смогу быть полезен...
Тут подошел академик Морозов.
- Последние известия, Токунага-сан, - весело сообщил он. - Локатор
показывает высоту столба около тридцати километров. Он движется со
скоростью восьмисот метров в час, но это надо еще проверить.
- Тридцать километров! - ахнул кто-то из журналистов.
- Так. Ну, все готово? - Морозов ступил на трап. - Кравцов, вы с
нами?
- Да!
- Поехали.
Они спустились в катер, и тотчас матрос оттолкнулся от нижней
площадки трапа, и катер побежал вдоль белого борта "Фукуоки". Морозов
помахал рукой, Токунага грустно закивал в ответ.
Кравцов поздоровался с Уиллом, Джимом Паркинсоном и Чулковым.
- Вы тут как тут, - сказал он Чулкову.
- А как же! - ухмыльнулся тот. - Куда вы, туда и я.
- Без завтрака? - спросил Уилл.
- Ерунда, - сказал Кравцов.
Уилл задумчиво посмотрел на него, попыхивая трубкой. Кроме них, на
катере был не знакомый Кравцову белобрысый парень в пестрой рубашке с
изображением горы Фудзияма. Он возился с приборами, негромко
переговаривался с Морозовым. Приборов было пять или шесть, самый большой
из них напоминал газовый баллон, самый маленький, в деревянном футлярчике,
парень держал в руках.
По мере приближения к плоту разговоры на катере затухали. Все взгляды
были прикованы к Черному столбу, подымающемуся из облака пара. Теперь он
уже не казался Кравцову безобидным волоском - в нем было что-то жуткое и
грозное.
- Н-да, - сказал Морозов после долгого молчания. - Неплохим хвостиком
обзавелась матушка-Земля.
Вода возле плота была неспокойна. Катер подошел к причалу, и Морозов
прежде всего велел спустить в воду контейнер с термометром-самописцем для
долговременных замеров температуры. Затем перетащили приборы в кабину
грузового лифта и сами поднялись на верхнюю палубу плота.
Ух, как на раскаленной сковородке... Кравцов с беспокойством взглянул
на Морозова: все же пожилой человек, как он перенесет такую дьявольскую
жарищу? Морозов, мокрый от пота, натягивал на себя скафандр из
стеклоткани, и все поспешили сделать то же самое.
- Все слышат меня? - раздался в шлемофоне Кравцова голос Морозова -
по-русски и по-английски. - Отлично. Итак, начинаем первичные измерения.
Замеры будем делать через каждые двадцать пять метров. Юра, у вас все
готово?
- Да, Виктор Константинович, - ответил белобрысый парень. Он был,
оказывается, техником-прибористом.
- Ну, начали.
Джим Паркинсон пошел вдоль рельсов к середине плота, разматывая
рулетку. Отмерив двадцать пять метров от борта, он обмакнул кисть в
ведерко с суриком и сделал красную отметку. Морозов нажал кнопку и
прильнул к зрительной трубке, которая торчала из контейнера, похожего на
газовый баллон. Он смотрел долго, его глаз освещался вспышками света из
трубки. Затем Морозов вытащил записную книжку, снял с правой руки рукавицу
и принялся писать.
Юра тем временем снимал показания с двух других приборов, а Уилл
возился со своим магнитографом. Кравцову Морозов поручил замеры
радиоактивности.
Юра и Чулков перетащили приборы к отметке, сделанной Джимом - здесь
было 225 метров от Черного столба, - и замеры были повторены. Джим ушел с
рулеткой вперед, отмеряя очередные двадцать пять метров, и Кравцов
поглядывал на него с беспокойством. Конечно, до столба еще далеко, но кто
его знает, на каком расстоянии он сегодня начнет притягивать...
- Товарищ Кравцов, - раздался голос Морозова. - На каком расстоянии
потянуло вчера вашего Чулкова к столбу?
- Примерно десять метров.
- Десяти не было, - сказал Чулков. - Метров восемь.
- Ну нет, - возразил Кравцов и, окликнув Джима, повторил вопрос
по-английски.
- Ровно двенадцать ярдов, - заявил Джим, - ни дюйма больше.
Морозов коротко рассмеялся.
- Исследователи, - сказал он. - Вот что: поставьте приборы на
тележку. Паркинсон, вернитесь. Будем продвигаться вместе.
Палуба вдруг заходила ходуном под ногами. Долговязый Джим упал на
ведерко с краской. Юра повалился на спину, прижимая к груди ящичек с
кварцевым гравиметром. Уилла кинуло на Морозова. У основания столба
яростно и торопливо заклубился пар, плот заволокло белой пеленой.
Понемногу толчки затихли и прекратились вовсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31