Она изо всех сил старалась унять захлестнувшее ее волнение. Продавец улыбнулся им, очевидно, считая, что перед ним влюбленная парочка, пожелавшая уединиться.
Ребекка и сама воспользовалась почти полным отсутствием свидетелей и не спешила отстраниться от Руперта. Хотя такое поведение окружающие могли посчитать крайне неприличным! Она понимала, что должна немедленно от него отойти, но почему-то не хотела этого делать.
– У вас необыкновенные глаза, Бекка. Как темные озера. Читать по ним трудно, и они окутывают тайной. А розовый цвет оттеняет их.
Ребекка ощутила, как Руперт прижался к ней бедром, и сердце ее бешено забилось.
– Будь мы действительно одни, я непременно поднял бы твою юбку, – прошептал он ей на ухо.
Голова Ребекки мгновенно пошла кругом, и она едва не задохнулась. Ребекка закашлялась, и Руперт отступил. Она резко развернулась и окинула его яростным взглядом.
– Если я снова вас поцелую, вы швырнете в меня мотком пряжи? – осведомился он.
Теперь Ребекка поняла, что он поддразнивает ее. Всего лишь поддразнивает, причем самым возмутительным образом. Хорошо еще, что он не делает попытки соблазнить ее прямо в магазине! И все же его поведение было крайне неприличным. Неужели он так привык к утонченным, умудренным жизнью светским дамам, что забыл, как нужно вести себя с молодыми невинными девушками – ведь те вполне могут лишиться чувств от столь непристойных речей! Или он просто не желает делать различий между опытными женщинами и молодыми особами? Скорее всего. Что ж, подобное поведение присуще завзятому распутнику. Но неужели у него совершенно нет совести?
– Никаких поцелуев, – сурово ответила Ребекка. – Вы были прекрасным учителем. Другие уроки мне не понадобятся. Считайте, что я окончила курс.
– Какая обида! – рассмеялся Руперт. – Вам следовало признать свою неумелость и попросить дальнейших наставлений. Знаете, я далеко не всем предлагаю свои объятия.
– Правда? – усмехнулась Ребекка. – А вот я слышала иное. Она повернулась к столику с пряжей. Близость Руперта смущала ее, и к тому же он все еще не сказал, что здесь делает.
– Итак, вы проезжали мимо и заметили меня? – небрежно бросила Ребекка.
Руперт шагнул вперед и встал рядом. Слишком близко. Теперь их руки соприкасались. Он притворился, будто изучает пряжу.
– Собственно говоря, нет, – сказал он самым небрежным тоном. – Мне нужно было забрать пакет в одном доме на этой улице. Это моя вторая остановка. Я возвращался с первого свидания, когда увидел ваш экипаж на Уигмор-стрит, и поскольку мы ехали в одном направлении, я понял, что вы где-то здесь. Навещали друзей?
Ребекка мгновенно поняла, что в этом вопросе кроется ловушка. Господи, да он, кажется, снова ее доращивает! Она могла бы поклясться, что в тот раз Руперт ей поверил. Раздраженная этим открытием, она решила ничего не говорить, тем более что Найджел, должно быть, рассказал ему, что просил ее о сотрудничестве. Следовательно, Найджел доверился ей, а вот Руперт – нет.
– У меня нет друзей в Лондоне, а вот у моей горничной – есть, – коротко ответила Ребекка.
Это нельзя было назвать откровенной ложью. Один из прежних возлюбленных Флоры действительно перебрался в Лондон, так что она могла навещать кого-то в городе. Интересно, обличит ли ее сейчас Руперт, ведь он мог знать, что дом, у которого они останавливались, принадлежит знатному лорду.
Прежде чем он открыл рот, Ребекка поспешно спросила:
– А вы здесь по поручению Найджела Дженнингса?
– Да, ведь я его портной, – не задумываясь ответил Руперт.
– Ну, портной из вас никудышный, – отрезала она.
Руперт усмехнулся:
– Простите, я хотел сказать, что это он мой портной.
Она бросила на него задумчивый взгляд:
– Как же вы ловко умеете лгать!
– Вы называете шутку ложью?
– Уклончивость – вид обмана.
– Да? Так вы видите это именно под таким углом? – удивился Руперт.
Ребекка едва не рассмеялась его находчивости.
Хотя они обменялись колкостями, не сказав друг другу правды, все же, к ее удивлению, Руперт не стал допытываться, почему она была на Уигмор-стрит. Теребя моток белых шелковых ниток, он вдруг сказал:
– Если вы не знаете, к чему применить свое искусство, можете связать мне жилет?
Ребекка невольно усмехнулась:
– Жилет? Это будет выглядеть как подарок с моей стороны…
– Пусть это будет рождественский сувенир, преподнесенный немного раньше обычного, – сказал Руперт, и тон у него был на редкость серьезным.
– Я не дарю подарки случайным знакомым.
– Но мы больше чем случайные знакомые.
– Вовсе нет.
– Разумеется, да. Или у вас вошло в привычку целовать случайных знакомых?
Ребекка презрительно фыркнула:
– По-моему, это вы целовали меня, а не наоборот!
Руперт снова улыбнулся:
– Но вы ответили на поцелуй, Бекка. И не пытайтесь это отрицать.
Ему наконец удалось заставить ее покраснеть. Наверное, ее щеки стали одного цвета с его камзолом!
– Атласный камзол днем? Надеюсь, вы знаете, что этот щегольской стиль вышел из моды десятилетия назад.
– Это не так, дорогая. И кроме того, я надеваю этот камзол ради матери.
– Ваша мать носит мужские камзолы?
– Знаете, думаю, что носила бы, если бы не боялась осуждения света, но нет, я ношу его из-за матери, потому что ее это бесконечно раздражает.
– И это вам нравится? – удивилась Ребекка.
– Очень, – хмыкнул Руперт, и она не поняла, говорит ли он всерьез или опять шутит. Но она догадалась, что если он собирается сегодня увидеться с матерью, значит, решил вернуться домой. Навсегда?
Она была ужасно разочарована. Неужели они больше не увидятся во дворце? Какой тоскливой сразу станет жизнь! И как же он сможет исполнять обязанности посредника между ней и Найджелом? Не ожидает же он, что она будет приезжать в его лондонский дом?
Обычно Ребекка не вела себя так дерзко, но сейчас иного выхода не было, и потому она спросила:
– Я еще увижу вас во дворце?
– Ваше рвение ошеломляет меня. – Уголок его губ чуть поднялся в задорной улыбке.
– Я всего лишь полюбопытствовала! – возмутилась Ребекка. – Ведь вы едете домой? Или я ошиблась и вы вовсе не гость во дворце?
– Гость, но ненадолго. К тому же вовсе не обязательно жить во дворце. Достаточно время от времени там бывать. А вы уже скучаете по мне? Признайтесь, скучаете?
Ребекка выразительно закатила глаза.
– Вы прекрасно знаете, что между нами далеко не все кончено, Бекка, – прошептал Руперт.
Он, вне всякого сомнения, имел в виду миссию посредника между ней и Найджелом. И все же в сердце загорелась надежда… потому что Ребекка придавала его словам больше значения, чем следовало бы.
Глава 19
Сент-Джоны всегда были городскими жителями, если верить долгой истории их благородной семьи. Самый первый дом Сент-Джонов находился в Старом Лондоне, но много веков назад был уничтожен печально известным пожаром, охватившим почти весь город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Ребекка и сама воспользовалась почти полным отсутствием свидетелей и не спешила отстраниться от Руперта. Хотя такое поведение окружающие могли посчитать крайне неприличным! Она понимала, что должна немедленно от него отойти, но почему-то не хотела этого делать.
– У вас необыкновенные глаза, Бекка. Как темные озера. Читать по ним трудно, и они окутывают тайной. А розовый цвет оттеняет их.
Ребекка ощутила, как Руперт прижался к ней бедром, и сердце ее бешено забилось.
– Будь мы действительно одни, я непременно поднял бы твою юбку, – прошептал он ей на ухо.
Голова Ребекки мгновенно пошла кругом, и она едва не задохнулась. Ребекка закашлялась, и Руперт отступил. Она резко развернулась и окинула его яростным взглядом.
– Если я снова вас поцелую, вы швырнете в меня мотком пряжи? – осведомился он.
Теперь Ребекка поняла, что он поддразнивает ее. Всего лишь поддразнивает, причем самым возмутительным образом. Хорошо еще, что он не делает попытки соблазнить ее прямо в магазине! И все же его поведение было крайне неприличным. Неужели он так привык к утонченным, умудренным жизнью светским дамам, что забыл, как нужно вести себя с молодыми невинными девушками – ведь те вполне могут лишиться чувств от столь непристойных речей! Или он просто не желает делать различий между опытными женщинами и молодыми особами? Скорее всего. Что ж, подобное поведение присуще завзятому распутнику. Но неужели у него совершенно нет совести?
– Никаких поцелуев, – сурово ответила Ребекка. – Вы были прекрасным учителем. Другие уроки мне не понадобятся. Считайте, что я окончила курс.
– Какая обида! – рассмеялся Руперт. – Вам следовало признать свою неумелость и попросить дальнейших наставлений. Знаете, я далеко не всем предлагаю свои объятия.
– Правда? – усмехнулась Ребекка. – А вот я слышала иное. Она повернулась к столику с пряжей. Близость Руперта смущала ее, и к тому же он все еще не сказал, что здесь делает.
– Итак, вы проезжали мимо и заметили меня? – небрежно бросила Ребекка.
Руперт шагнул вперед и встал рядом. Слишком близко. Теперь их руки соприкасались. Он притворился, будто изучает пряжу.
– Собственно говоря, нет, – сказал он самым небрежным тоном. – Мне нужно было забрать пакет в одном доме на этой улице. Это моя вторая остановка. Я возвращался с первого свидания, когда увидел ваш экипаж на Уигмор-стрит, и поскольку мы ехали в одном направлении, я понял, что вы где-то здесь. Навещали друзей?
Ребекка мгновенно поняла, что в этом вопросе кроется ловушка. Господи, да он, кажется, снова ее доращивает! Она могла бы поклясться, что в тот раз Руперт ей поверил. Раздраженная этим открытием, она решила ничего не говорить, тем более что Найджел, должно быть, рассказал ему, что просил ее о сотрудничестве. Следовательно, Найджел доверился ей, а вот Руперт – нет.
– У меня нет друзей в Лондоне, а вот у моей горничной – есть, – коротко ответила Ребекка.
Это нельзя было назвать откровенной ложью. Один из прежних возлюбленных Флоры действительно перебрался в Лондон, так что она могла навещать кого-то в городе. Интересно, обличит ли ее сейчас Руперт, ведь он мог знать, что дом, у которого они останавливались, принадлежит знатному лорду.
Прежде чем он открыл рот, Ребекка поспешно спросила:
– А вы здесь по поручению Найджела Дженнингса?
– Да, ведь я его портной, – не задумываясь ответил Руперт.
– Ну, портной из вас никудышный, – отрезала она.
Руперт усмехнулся:
– Простите, я хотел сказать, что это он мой портной.
Она бросила на него задумчивый взгляд:
– Как же вы ловко умеете лгать!
– Вы называете шутку ложью?
– Уклончивость – вид обмана.
– Да? Так вы видите это именно под таким углом? – удивился Руперт.
Ребекка едва не рассмеялась его находчивости.
Хотя они обменялись колкостями, не сказав друг другу правды, все же, к ее удивлению, Руперт не стал допытываться, почему она была на Уигмор-стрит. Теребя моток белых шелковых ниток, он вдруг сказал:
– Если вы не знаете, к чему применить свое искусство, можете связать мне жилет?
Ребекка невольно усмехнулась:
– Жилет? Это будет выглядеть как подарок с моей стороны…
– Пусть это будет рождественский сувенир, преподнесенный немного раньше обычного, – сказал Руперт, и тон у него был на редкость серьезным.
– Я не дарю подарки случайным знакомым.
– Но мы больше чем случайные знакомые.
– Вовсе нет.
– Разумеется, да. Или у вас вошло в привычку целовать случайных знакомых?
Ребекка презрительно фыркнула:
– По-моему, это вы целовали меня, а не наоборот!
Руперт снова улыбнулся:
– Но вы ответили на поцелуй, Бекка. И не пытайтесь это отрицать.
Ему наконец удалось заставить ее покраснеть. Наверное, ее щеки стали одного цвета с его камзолом!
– Атласный камзол днем? Надеюсь, вы знаете, что этот щегольской стиль вышел из моды десятилетия назад.
– Это не так, дорогая. И кроме того, я надеваю этот камзол ради матери.
– Ваша мать носит мужские камзолы?
– Знаете, думаю, что носила бы, если бы не боялась осуждения света, но нет, я ношу его из-за матери, потому что ее это бесконечно раздражает.
– И это вам нравится? – удивилась Ребекка.
– Очень, – хмыкнул Руперт, и она не поняла, говорит ли он всерьез или опять шутит. Но она догадалась, что если он собирается сегодня увидеться с матерью, значит, решил вернуться домой. Навсегда?
Она была ужасно разочарована. Неужели они больше не увидятся во дворце? Какой тоскливой сразу станет жизнь! И как же он сможет исполнять обязанности посредника между ней и Найджелом? Не ожидает же он, что она будет приезжать в его лондонский дом?
Обычно Ребекка не вела себя так дерзко, но сейчас иного выхода не было, и потому она спросила:
– Я еще увижу вас во дворце?
– Ваше рвение ошеломляет меня. – Уголок его губ чуть поднялся в задорной улыбке.
– Я всего лишь полюбопытствовала! – возмутилась Ребекка. – Ведь вы едете домой? Или я ошиблась и вы вовсе не гость во дворце?
– Гость, но ненадолго. К тому же вовсе не обязательно жить во дворце. Достаточно время от времени там бывать. А вы уже скучаете по мне? Признайтесь, скучаете?
Ребекка выразительно закатила глаза.
– Вы прекрасно знаете, что между нами далеко не все кончено, Бекка, – прошептал Руперт.
Он, вне всякого сомнения, имел в виду миссию посредника между ней и Найджелом. И все же в сердце загорелась надежда… потому что Ребекка придавала его словам больше значения, чем следовало бы.
Глава 19
Сент-Джоны всегда были городскими жителями, если верить долгой истории их благородной семьи. Самый первый дом Сент-Джонов находился в Старом Лондоне, но много веков назад был уничтожен печально известным пожаром, охватившим почти весь город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67