Приношу свои извинения за причиненные тебе неприятности. Я, со своей стороны, не держу на тебя зла. По правде говоря, я желаю тебе всех благ, Петровский».
Василий дважды перечитал письмо и начал читать его в третий раз и все же не мог поверить, что это писала Александра. Слова были какими-то не такими, а чувства? Она не держит на него зла, она просит прощения, она желает ему всяческих благ? Нет, это не его Алин. И как она посмела уехать? Как она посмела поверить, что последнее слово принадлежит его матери?! Он не освобождал ее ни от каких обещаний! Черт бы побрал эту судьбу! Надо было не давать ей никакого шанса — и плевать на все чертовы планы!
Глава 30

— Она оставила мне всех лошадей и даже двух жеребцов, — говорил Василий, и в голосе его все еще звучало недоверие. — Они для нее все. Как же она могла так поступить?
Штефан буквально пихнул Василия на стул. В зале для аудиенций собрались все его ближайшие друзья, и Василий все время порывался вскочить, из чего Штефан заключил, что его кузен не собирается задерживаться надолго. Граф был в гневе, сквозь который проступало смятение, а такое сочетание было для него непривычным.
— Попробуй рассуждать логично, — предложил Штефан. — Она оставила их как раз потому, что очень за них беспокоится, ведь сейчас середина зимы.
Пока Василий нервно мерил шагами комнату, все присутствующие внимательно ознакомились с содержанием записки.
— Действительно, погода скверная, — задумчиво протянул Лазарь, — но причина, которую она приводит, тоже достаточно весомая. Кони только что выдержали тяжелый переход и не успели достаточно отдохнуть.
Василий вскочил и снова забегал по комнате.
— Тогда она должна была остаться с ними, до тех пор, пока они не придут в норму.
— Когда твоя мать объявила ей, что свадьба отменяется, — предположил Симон, — девушка, вероятно, решила, что она нежеланная гостья.
— В таком случае, — отозвался Штефан, — возможно, она еще в городе. Василий покачал головой:
— Нет, этот ее конюх, Булавин, сказал, что она покинула Кардинию и не собирается возвращаться даже за своими лошадьми. Она пришлет за ними кого-нибудь.
Таня как раз закончила читать записку и подняла глаза.
— Очевидно, Александра доверяет тебе, если оставила своих лошадей на твое попечение, Василий. Он фыркнул:
— Вряд ли.
— А, у меня есть основания считать, что доверяет, — заметила Таня.
Василий замер как вкопанный, не сводя с Тани своих золотистых глаз:
— Какие основания?
— Ну, просто… впечатление, от нашего разговора, — уклончиво сказала Таня.
— То есть, ты хочешь сказать, она не успела смешать мое имя с грязью? — саркастически спросил Василий.
Королева нежно улыбнулась:
— По правде говоря, немного грязи все же было. В конце концов, как она может не считать тебя развратником, когда это общеизвестный факт.
Василий негодующе возмутился:
— Должен сообщить тебе, что с того момента, как я ее встретил, я не прикасался ни к какой другой женщине.
Единственным, кто постиг тайный смысл этого замечания, был Симон:
— Другой женщине?
— О Василий, — вздохнула Таня, — только не говори мне, что ты соблазнил эту невинную девушку, не имея ни малейшего намерения жениться на ней.
Затем вступил Лазарь:
— Господи, Василий, когда же ты успел, ведь за всю дорогу у нас ни разу не было мало-мальски приличного ночлега.
Василия бросило в жар:
— Как можно назвать это «соблазнил», когда… Ну, впрочем, неважно — все равно, это не имеет значения, потому что я собираюсь на ней жениться.
— Собираешься? — хором спросили, а Штефан добавил спокойно, но холодно:
— Я так понимаю, это значит, что ты снова уезжаешь?
— Уже почти ночь, — сказал Лазарь. — Не подождать ли до завтра?
— Нет, потому что она уехала еще вчера, рано утром. Да я тебя и не приглашаю, — возразил Василий.
— Приглашаешь, — вступил Штефан, тоном не допускающим возражений, — и возьмешь с собой еще людей. Нет смысла самому напрашиваться на неприятности там, в горах.
— Это если она вернулась домой, — сказал Василий.
— А почему ты считаешь, что это не так? — спросил Симон.
— Ее конюх молчал как рыба, даже когда я пригрозил испортить ему физиономию. Но она оставила свои сундуки, все до единого. На этот раз она отправилась налегке и взяла с собой только своих казаков и горничную.
— Значит, она просто очень спешила попасть домой, — вставил Лазарь.
— Так почему же тогда не распорядиться, чтобы ее повозки отправили следом?
— Вряд ли это имеет решающее значение, — заметил Штефан.
— Знаю, — согласился Василий, — и поэтому буду искать ее повсюду. Хотел бы я, чтобы она взяла хотя бы своих жеребцов — их-то уж наверняка заметили и запомнили бы.
— Ты так говоришь, будто она знала, что ты бросишься за ней, — удивленно сказал Лазарь, — и собирается запутать следы.
— Она знает, что между нами не все кончено. Может быть, она и не признается себе в этом, но в глубине души…
— Василий, она не хочет выходить за тебя, — вразумительно сказал Лазарь, — и считает, что и ты чувствуешь то же самое, ведь у нее не было оснований изменить свое мнение. Она уверена, что твоя мать оказала услугу вам обоим. Вспомни, ты ведь и сам на это надеялся.
Граф нахмурился, а Таня заметила:
— Кстати, Василий, а почему она не хотела выходить за тебя замуж, даже когда вы еще не встретились? Я ее спросила, но она сказала, что ей не хочется говорить об этом.
Василий покачал головой, но неожиданно ответил Лазарь:
— Она влюблена в какого-то англичанина, которого встретила в Санкт-Петербурге, во всяком случае, она так сказала.
Охваченный одновременно недоверием и свирепой ревностью Василий закричал:
— Откуда ты знаешь?
— Я, в отличие от тебя, любознателен и поинтересовался, почему она не пала к твоим ногам, как большинство женщин.
— И она сама тебе сказала?
— Конечно, нет, — возразил Лазарь. — Ты же знаешь, мы говорили редко, можно сказать мимоходом. Нет, я спросил ее горничную, Дашу, и та мне все рассказала, присовокупив, что это долгая история и предмет постоянных склок.
— То есть?
— Даша говорила об этом с отвращением. Она считает, что какие бы чувства Александра ни испытывала к этому Кристоферу Лейтону, их нельзя назвать настоящей любовью. И она полагает, что только знаменитое упрямство Александры заставляло сохранить верность этому парню в течение стольких лет.
— А доказательства? — поинтересовался Штефан.
— Ну, например, Александра продолжала вести обычную жизнь, нисколько не печалясь.
— И сколько же лет все это тянется? — спросил Симон.
— Семь.
— Господи! — застонал Василий.
— Ну что ж, это все объясняет, — поставила точку Таня. — Что до меня, то я склонна согласиться с горничной.
Василий бросил на нее взгляд:
— Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76