Ха! А дома-то, дома о тебе все какого мнения! Ах, распрекрасный Каспар, великодушный Каспар, лучший из людей! Знаешь, там никогда, никогда не поверили бы, что ты обращаешься со мной так дурно. Там почему-то считают, будто в глубине души ты вовсе не такой избалованный, ревнивый ребенок, каким кажешься. Талоркан ради меня отдал все, претерпел забвение. А я нашла в себе силы дать ему душу.
Совесть Каспара была задета. Май права. В Торра-Альте все ждали бы от него большего благородства. Но ведь и он всего-навсего человек.
– Не ждал я от тебя такого предательства!
Ранящие, горькие слова исходили из самой израненной души Каспара.
Серые глаза Май сощурились. Девушка ядовито уставилась на него.
– Ты обвиняешь меня в предательстве? Ты, который столько лет не обращал на меня и капли внимания, увиваясь за Брид! И после этого смеешь рассчитывать, что я буду беречь себя ради тебя?
– Это совсем не то же самое.
– Все эти годы ты твердил, что с ума сходишь по Брид! – закричала она.
– Да, но я-то с ней не спал.
– Только потому, что она не звала тебя в свою постель.
И это, безусловно, была чистая правда. Каспар открыл было рот, чтобы возразить, но не смог придумать ответа. Май победоносно улыбнулась.
– Вот видишь!
– Но я мужчина. Это другое дело.
– Правда? – презрительно переспросила она.
В глазах ее более не читалось мольбы о прощении. Она повернулась к Каспару спиной.
2
Юношу глодала не только жгучая ревность, но и щемящая боль от сознания, что его отвергли. Как он хотел простить Май, прижать ее к себе, заверить, что произошедшее для него совершенно не важно! Но ему было важно. Очень важно!
Кеолотия вот уж много недель, как осталась позади. Смеркалось. Маленький отряд под предводительством Каспара как раз пересек неохраняемый проход из Салисы в Ориаксию. В лучах заходящего солнца безрадостный пейзаж – изъеденные ветром скалистые холмы – раскинулся причудливым узором. Темные пятна долин и ущелий перемежались пламенеющими вершинами.
У Каспара покалывало все тело. Повсюду в окружающей тьме мерещились странные шорохи. Само по себе это ощущение было ему не в новинку. И раньше всякий раз, когда ему доводилось носить при себе Некронд, юношу обуревала тревога, неприятное чувство, будто кругом так и рыщут духи чудовищ. Однако с тех пор, как он забрал Некронд у Май, это ощущение многократно усилилось.
За время странствий ему несколько раз удавалось выехать на Огнебое вперед и, вдали от вопросительных взглядов спутников, внимательно осмотреть мраморную скорлупу с тонкими синими прожилками. Увиденное привело его в ужас: по ровной глади Яйца тянулась черная зазубренная полоса. И как только Май допустила такой кошмар? Должно быть, именно этот изъян и нарушил магию Некронда.
Юноша задумчиво потер голову – тупая боль все не унималась. По спине пробежал внезапный холодок. Кругом так и кишели враждебные, злобные духи. Поплотнее закутавшись в плащ, наследник Торра-Альты покосился на Май, надеясь обрести хоть какое-то утешение. До чего же она хороша! Длинные каштановые волосы спадают вьющимися локонами, покачиваясь в такт размеренной поступи Перрена. От очередного приступа ревности у Каспара закружилась голова, кровь отхлынула со щек. Юноша горько отвернулся.
Май безотлучно находилась рядом – но он страдал от куда большего одиночества, чем в разлуке с ней. Недели шли, а через пропасть, что разделила их, не перекинулось даже самого узенького мостка. Поссорившиеся влюбленные практически не разговаривали, пока в одно прекрасное утро Май не проснулась, жалуясь на невыразимую дурноту.
– И ты еще ждешь от меня сочувствия? – огрызнулся Каспар, не в силах скрывать, как бесят его эти симптомы.
– И не думала, – чуть хрипловато отозвалась Май.
Голос ее так и не утратил мягкого, радующего слух лесного акцента – совсем как у Брид.
Когда Перрен перед началом дневного перехода усадил Май к себе на плечо, бедняжка вся позеленела. Но Каспар упорно отказывался ее жалеть. Еще бы ей не испытывать дурноты – она же беременна. Беременна от Талоркана!
Путешествие проходило в неуютном молчании – лишь Перрен что-то монотонно бубнил и напевал себе под нос. Каспар скакал впереди, пытаясь делать вид, что ему море по колено – хотя на самом деле юноше казалось, что его предали и бросили все, даже Руна. Белая волчица и впрямь уже не трусила за ним по пятам, как бывало раньше. Теперь она держалась у ног Перрена, то и дело поглядывая на Май.
Горовик заметно отощал с тех пор, как покинул безопасные пещеры глубоко под восточными отрогами Желтых гор. Там он вел не слишком-то подвижную жизнь, но, снявшись с места, полюбил странствия. Благодаря его отваге и неутомимости отряд быстро продвигался вперед. Каспар высокомерно скакал впереди на своем норовистом жеребце, взяв в седло Трога. Тупоносый задира-терьер быстро уставал и не мог долго идти на своих четырех.
Каспару мнилось, будто и Трог тоже разобижен тем, как Руна переметнулась к Май. Прежде волчица и пес были практически неразлучны, но стоило объявиться Май, как Руна буквально приклеилась к ней.
Каспар то и дело оглядывался проверить, как там Руна. Белая волчица значила для него очень много. Морригвэн, старая Карга, перед смертью предсказала Каспару, что Руна приведет их к новой Деве и благодаря этому Троица высших жриц продолжит существование. Но Морригвэн умерла раньше, чем нашлась новая Дева, – сила Троицы была утеряна. Новую Деву следовало искать среди сирот, поскольку закон гласил, что пройти посвящение может только дитя, лишенное родителей. Но Руна привела Каспара всего лишь к Май – а Май, хотя и сирота, уж теперь-то никак не могла принять сан Девы, как с кривой усмешкой подумал Каспар, презрительно покосившись на округлившийся живот неверной возлюбленной.
Приходилось признать свое поражение. Он, Каспар, не сумел выполнить волю Морригвэн и вынужден теперь, забыв о ее наказе, заняться собственной проблемой: Некрондом.
Необходимо спрятать Камень в таком месте, чтобы никто и никогда не смог более призвать чудовищные силы, власть на которыми давало Яйцо.
Юноша окинул взором раскинувшийся впереди пейзаж. До сих пор путешествие шло без сучка без задоринки. Позади остался поросший лесами Лонис, где отряд Каспара вдоволь запасся зерном и сладкими лепешками, которые обожал Папоротник, позади остались северные границы Салисы. Теперь впереди лежала Ориаксия, страна востока, страна солнца. Страна вечной жары.
Май выглядела совсем разбитой. Хотя она больше не жаловалась на тошноту, но сидела на плече у Перрена бледная и безучастная, слабо постанывая. Горовик время от времени ободряюще похлопывал ее по руке.
– Вот уж не думал, что вынашивать молодняк так тяжело, – пророкотал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Совесть Каспара была задета. Май права. В Торра-Альте все ждали бы от него большего благородства. Но ведь и он всего-навсего человек.
– Не ждал я от тебя такого предательства!
Ранящие, горькие слова исходили из самой израненной души Каспара.
Серые глаза Май сощурились. Девушка ядовито уставилась на него.
– Ты обвиняешь меня в предательстве? Ты, который столько лет не обращал на меня и капли внимания, увиваясь за Брид! И после этого смеешь рассчитывать, что я буду беречь себя ради тебя?
– Это совсем не то же самое.
– Все эти годы ты твердил, что с ума сходишь по Брид! – закричала она.
– Да, но я-то с ней не спал.
– Только потому, что она не звала тебя в свою постель.
И это, безусловно, была чистая правда. Каспар открыл было рот, чтобы возразить, но не смог придумать ответа. Май победоносно улыбнулась.
– Вот видишь!
– Но я мужчина. Это другое дело.
– Правда? – презрительно переспросила она.
В глазах ее более не читалось мольбы о прощении. Она повернулась к Каспару спиной.
2
Юношу глодала не только жгучая ревность, но и щемящая боль от сознания, что его отвергли. Как он хотел простить Май, прижать ее к себе, заверить, что произошедшее для него совершенно не важно! Но ему было важно. Очень важно!
Кеолотия вот уж много недель, как осталась позади. Смеркалось. Маленький отряд под предводительством Каспара как раз пересек неохраняемый проход из Салисы в Ориаксию. В лучах заходящего солнца безрадостный пейзаж – изъеденные ветром скалистые холмы – раскинулся причудливым узором. Темные пятна долин и ущелий перемежались пламенеющими вершинами.
У Каспара покалывало все тело. Повсюду в окружающей тьме мерещились странные шорохи. Само по себе это ощущение было ему не в новинку. И раньше всякий раз, когда ему доводилось носить при себе Некронд, юношу обуревала тревога, неприятное чувство, будто кругом так и рыщут духи чудовищ. Однако с тех пор, как он забрал Некронд у Май, это ощущение многократно усилилось.
За время странствий ему несколько раз удавалось выехать на Огнебое вперед и, вдали от вопросительных взглядов спутников, внимательно осмотреть мраморную скорлупу с тонкими синими прожилками. Увиденное привело его в ужас: по ровной глади Яйца тянулась черная зазубренная полоса. И как только Май допустила такой кошмар? Должно быть, именно этот изъян и нарушил магию Некронда.
Юноша задумчиво потер голову – тупая боль все не унималась. По спине пробежал внезапный холодок. Кругом так и кишели враждебные, злобные духи. Поплотнее закутавшись в плащ, наследник Торра-Альты покосился на Май, надеясь обрести хоть какое-то утешение. До чего же она хороша! Длинные каштановые волосы спадают вьющимися локонами, покачиваясь в такт размеренной поступи Перрена. От очередного приступа ревности у Каспара закружилась голова, кровь отхлынула со щек. Юноша горько отвернулся.
Май безотлучно находилась рядом – но он страдал от куда большего одиночества, чем в разлуке с ней. Недели шли, а через пропасть, что разделила их, не перекинулось даже самого узенького мостка. Поссорившиеся влюбленные практически не разговаривали, пока в одно прекрасное утро Май не проснулась, жалуясь на невыразимую дурноту.
– И ты еще ждешь от меня сочувствия? – огрызнулся Каспар, не в силах скрывать, как бесят его эти симптомы.
– И не думала, – чуть хрипловато отозвалась Май.
Голос ее так и не утратил мягкого, радующего слух лесного акцента – совсем как у Брид.
Когда Перрен перед началом дневного перехода усадил Май к себе на плечо, бедняжка вся позеленела. Но Каспар упорно отказывался ее жалеть. Еще бы ей не испытывать дурноты – она же беременна. Беременна от Талоркана!
Путешествие проходило в неуютном молчании – лишь Перрен что-то монотонно бубнил и напевал себе под нос. Каспар скакал впереди, пытаясь делать вид, что ему море по колено – хотя на самом деле юноше казалось, что его предали и бросили все, даже Руна. Белая волчица и впрямь уже не трусила за ним по пятам, как бывало раньше. Теперь она держалась у ног Перрена, то и дело поглядывая на Май.
Горовик заметно отощал с тех пор, как покинул безопасные пещеры глубоко под восточными отрогами Желтых гор. Там он вел не слишком-то подвижную жизнь, но, снявшись с места, полюбил странствия. Благодаря его отваге и неутомимости отряд быстро продвигался вперед. Каспар высокомерно скакал впереди на своем норовистом жеребце, взяв в седло Трога. Тупоносый задира-терьер быстро уставал и не мог долго идти на своих четырех.
Каспару мнилось, будто и Трог тоже разобижен тем, как Руна переметнулась к Май. Прежде волчица и пес были практически неразлучны, но стоило объявиться Май, как Руна буквально приклеилась к ней.
Каспар то и дело оглядывался проверить, как там Руна. Белая волчица значила для него очень много. Морригвэн, старая Карга, перед смертью предсказала Каспару, что Руна приведет их к новой Деве и благодаря этому Троица высших жриц продолжит существование. Но Морригвэн умерла раньше, чем нашлась новая Дева, – сила Троицы была утеряна. Новую Деву следовало искать среди сирот, поскольку закон гласил, что пройти посвящение может только дитя, лишенное родителей. Но Руна привела Каспара всего лишь к Май – а Май, хотя и сирота, уж теперь-то никак не могла принять сан Девы, как с кривой усмешкой подумал Каспар, презрительно покосившись на округлившийся живот неверной возлюбленной.
Приходилось признать свое поражение. Он, Каспар, не сумел выполнить волю Морригвэн и вынужден теперь, забыв о ее наказе, заняться собственной проблемой: Некрондом.
Необходимо спрятать Камень в таком месте, чтобы никто и никогда не смог более призвать чудовищные силы, власть на которыми давало Яйцо.
Юноша окинул взором раскинувшийся впереди пейзаж. До сих пор путешествие шло без сучка без задоринки. Позади остался поросший лесами Лонис, где отряд Каспара вдоволь запасся зерном и сладкими лепешками, которые обожал Папоротник, позади остались северные границы Салисы. Теперь впереди лежала Ориаксия, страна востока, страна солнца. Страна вечной жары.
Май выглядела совсем разбитой. Хотя она больше не жаловалась на тошноту, но сидела на плече у Перрена бледная и безучастная, слабо постанывая. Горовик время от времени ободряюще похлопывал ее по руке.
– Вот уж не думал, что вынашивать молодняк так тяжело, – пророкотал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156