В пироге еще торчали обгоревшие свечи, но праздник был безнадежно испорчен.
– Что все это значит? – спросила Кэрри, но Питер шикнул на нее. Джоул, не говоря ни слова, отправился к себе наверх.
Я разрезала пирог и раздала детям, потом пошла в гостиную и стала смотреть на угасающий огонь. Я злилась на Джоула за безобразие, которое он учинил, но в то же время ужасно жалела его. В конце концов жалость победила. Я поднялась и постучала в дверь его комнаты.
Когда я вошла, Джоул стоял у окна, заложив руки за спину, и сжимал одной из них запястье другой. Судорожные движения свободных пальцев выдавали его сильное возбуждение.
– Джоул, – сказала я, – мне очень жаль, что так получилось.
Он резко дернул головой. Кажется, он не хотел оборачиваться и показывать свое лицо. Но с уходом Шерри его опьянение, похоже, прошло.
– Все обойдется, – заверила я, хотя и не представляла себе, каким образом тут что-то может обойтись. Но я опасалась, как бы он в таком состоянии не позвонил Шерри. Это наверняка еще больше осложнит их отношения. Джоул сунул руки в карманы и продолжал смотреть в окно.
– Хочешь снотворного? – предложила я.
У меня на ночном столике стоял пузырек с тех пор, как я пережила развод с Тедом.
Но он отрицательно покачал головой. Его явно тяготило мое присутствие.
Я вышла, закрыв за собой дверь, и отправилась успокаивать Веронику. Однако она ушла, даже не домыв посуду. Это был зловещий знак, так далеко дело никогда не заходило.
Мы закончили мытье посуды вместе. Я мыла, а Питер и Кэрри вытирали. Ополаскивая тарелки, я вдруг почувствовала вину перед детьми. Они и так претерпели немало невзгод, лишившись отца, а теперь еще вынуждены терпеть сумасбродства Джоула.
Я отправила их спать и твердо решила, что Джоул больше не будет жить у нас. Оставалось только посоветоваться с Эрикой, как перевезти его на другую квартиру.
– Привет, Нор, – раздался голос Джоула. – Ты забыла помыть кофейник.
Я вздрогнула, неожиданно застигнутая на мысли о его изгнании, и обернулась. Джоул стоял на пороге кухни с кофейником в руке. Я почувствовала, что краснею.
Но он был поглощен собственными мыслями и, кажется, не заметил моего замешательства.
– Давай выпьем мировую, – предложил он.
Я не могла не улыбнуться, услышав эту почти забытую фразу. В детстве у нас существовало правило: нельзя ложиться спать, пока между нами остается какая-то ссора. Когда Джоулу было шесть лет, мы придумали специальный ритуал – чашка какао, выпитая перед сном, означала взаимное прощение и примирение.
Он привел меня в гостиную и сам принес чашки с блюдцами. Потом мы сидели у камина и допивали кофе – горькие остатки со дна кофейника. Но мы оба делали вид, будто наслаждаемся превосходным напитком. К тому же горечь очень подходила к нашему примирению. Я по-прежнему любила Джоула, но ему предстояло покинуть дом.
Потом мы пошли спать. Когда Джоул пожелал мне спокойной ночи, я вдруг остро почувствовала, какой одинокой и безрадостной становилась его жизнь. Неудачная карьера, поездка в Танжер, потом наркотики и теперь неприятная история с Шерри. Но, быть может, Шерри еще не окончательно потеряна? Я коснулась его рукава и сказала:
– Не звони ей пока.
Он взглянул на меня. Я никогда не забуду этот странный взгляд, мрачный, и в то же время как будто озорной, и главное – совсем чужой.
– Джоул, – неуверенно пробормотала я, – не делай больше ничего сегодня вечером.
Он повернулся и вышел из комнаты.
На следующее утро я проснулась, ощущая шум в голове и металлический вкус во рту. Меня лихорадило. Взглянув на маленькие часики, я не смогла определить время – их стрелки расплывались перед глазами.
Я снова опустила голову на подушку, решив, что, кажется, заболеваю. Однако тщательный осмотр не выявил никаких других симптомов. Наконец я заставила себя встать, взять чашку и включить кофейный автомат.
Когда я сидела и пила кофе, мой взгляд упал на бутылочку со снотворными таблетками, которая стояла на ночном столике. Мне пришло в голову, что я, пожалуй, могла машинально принять несколько штук по привычке, сложившейся в тот период, когда Тед уже переехал к своей новой жене, но я еще отказывалась лететь в Мексику и в течение нескольких месяцев каждую ночь принимала снотворное.
Я осмотрела содержимое бутылочки, и мне показалось, что количество его уменьшилось. Но с тех пор, как я пользовалась им в последний раз, прошло так много времени – едва ли следовало доверять впечатлению. Однако, не желая больше подвергать себя опасности машинального приема барбитуратов, я положила пузырек в тумбочку. Теперь, чтобы достать снотворное, требовалось выдвинуть ящик, что, несомненно, помогло бы мне осознать свои действия.
Потом смутные подозрения – быть может, имевшие вкус вчерашнего кофе – заставили меня встать и одеться. Стараясь отогнать нехорошие мысли, я босиком прошла через холл, чтобы взглянуть на Джоула. Он спал глубоким сном на кушетке в кабинете. У меня отлегло от сердца. Я побывала в ванной, потом вернулась к себе в комнату.
«Не будем впадать в паранойю», – сказала я себе. Металлический вкус во рту пропал – стоило почистить зубы. И сизоватый туман перед глазами постепенно рассеялся. Скоро Джоул переедет на новую квартиру, и мой дом вернется к нормальной жизни. Приободрившись, я налила себе еще одну чашку кофе и включила транзисторный приемник.
«Прогноз погоды в Нью-Йорке. На Манхеттене ясно. Сейчас температура воздуха двадцать восемь градусов. Ветер западный, восемь миль в час. Относительная влажность восемьдесят три процента».
Я взяла листок бумаги, карандаш и стала составлять список покупок. Мясо, апельсины, собачьи консервы, колбаса для кота Джоула.
«Общенациональное статистическое исследование показывает, что сегодня в Соединенных Штатах меньше всего страдают от аварий водители старше шестидесяти пяти лет. Исследование, проведенное Национальным Советом Безопасности…»
Я решила сходить в банк и записала: «Банк». Да, еще надо купить средство для чистки раковин. Я продолжала писать, рассеянно слушая результаты вчерашних баскетбольных матчей.
Потом, забыв про покупки и про список, я принялась за свою книгу.
«Дочь сенатора Кеннета Тэлбота из комиссии по внешним связям была убита сегодня утром в своей квартире в Ист-Сайде. Жертва преступления, Шерри Тэлбот, двадцати двух лет, зарезана и обезглавлена. Ее тело обнаружил отец, неожиданно приехавший из Вашингтона. На его телефонный звонок никто не ответил, и он решил сам приехать к дочери, однако он не смог разбудить ее и обратился к привратнику».
Мне казалось, что сообщение длится целую вечность. Голос диктора словно окутывал меня какой-то мутной пеленой.
«… войдя в квартиру, они обнаружили голову жертвы, подвешенную за волосы к стеблям вьющегося растения… Согласно сообщению полиции, в доме отсутствовали следы взлома… Очевидно, ограбление не являлось мотивом преступления… Мисс Тэлбот работала в национальном журнале новостей…»
Первым моим побуждением было сбежать по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Что все это значит? – спросила Кэрри, но Питер шикнул на нее. Джоул, не говоря ни слова, отправился к себе наверх.
Я разрезала пирог и раздала детям, потом пошла в гостиную и стала смотреть на угасающий огонь. Я злилась на Джоула за безобразие, которое он учинил, но в то же время ужасно жалела его. В конце концов жалость победила. Я поднялась и постучала в дверь его комнаты.
Когда я вошла, Джоул стоял у окна, заложив руки за спину, и сжимал одной из них запястье другой. Судорожные движения свободных пальцев выдавали его сильное возбуждение.
– Джоул, – сказала я, – мне очень жаль, что так получилось.
Он резко дернул головой. Кажется, он не хотел оборачиваться и показывать свое лицо. Но с уходом Шерри его опьянение, похоже, прошло.
– Все обойдется, – заверила я, хотя и не представляла себе, каким образом тут что-то может обойтись. Но я опасалась, как бы он в таком состоянии не позвонил Шерри. Это наверняка еще больше осложнит их отношения. Джоул сунул руки в карманы и продолжал смотреть в окно.
– Хочешь снотворного? – предложила я.
У меня на ночном столике стоял пузырек с тех пор, как я пережила развод с Тедом.
Но он отрицательно покачал головой. Его явно тяготило мое присутствие.
Я вышла, закрыв за собой дверь, и отправилась успокаивать Веронику. Однако она ушла, даже не домыв посуду. Это был зловещий знак, так далеко дело никогда не заходило.
Мы закончили мытье посуды вместе. Я мыла, а Питер и Кэрри вытирали. Ополаскивая тарелки, я вдруг почувствовала вину перед детьми. Они и так претерпели немало невзгод, лишившись отца, а теперь еще вынуждены терпеть сумасбродства Джоула.
Я отправила их спать и твердо решила, что Джоул больше не будет жить у нас. Оставалось только посоветоваться с Эрикой, как перевезти его на другую квартиру.
– Привет, Нор, – раздался голос Джоула. – Ты забыла помыть кофейник.
Я вздрогнула, неожиданно застигнутая на мысли о его изгнании, и обернулась. Джоул стоял на пороге кухни с кофейником в руке. Я почувствовала, что краснею.
Но он был поглощен собственными мыслями и, кажется, не заметил моего замешательства.
– Давай выпьем мировую, – предложил он.
Я не могла не улыбнуться, услышав эту почти забытую фразу. В детстве у нас существовало правило: нельзя ложиться спать, пока между нами остается какая-то ссора. Когда Джоулу было шесть лет, мы придумали специальный ритуал – чашка какао, выпитая перед сном, означала взаимное прощение и примирение.
Он привел меня в гостиную и сам принес чашки с блюдцами. Потом мы сидели у камина и допивали кофе – горькие остатки со дна кофейника. Но мы оба делали вид, будто наслаждаемся превосходным напитком. К тому же горечь очень подходила к нашему примирению. Я по-прежнему любила Джоула, но ему предстояло покинуть дом.
Потом мы пошли спать. Когда Джоул пожелал мне спокойной ночи, я вдруг остро почувствовала, какой одинокой и безрадостной становилась его жизнь. Неудачная карьера, поездка в Танжер, потом наркотики и теперь неприятная история с Шерри. Но, быть может, Шерри еще не окончательно потеряна? Я коснулась его рукава и сказала:
– Не звони ей пока.
Он взглянул на меня. Я никогда не забуду этот странный взгляд, мрачный, и в то же время как будто озорной, и главное – совсем чужой.
– Джоул, – неуверенно пробормотала я, – не делай больше ничего сегодня вечером.
Он повернулся и вышел из комнаты.
На следующее утро я проснулась, ощущая шум в голове и металлический вкус во рту. Меня лихорадило. Взглянув на маленькие часики, я не смогла определить время – их стрелки расплывались перед глазами.
Я снова опустила голову на подушку, решив, что, кажется, заболеваю. Однако тщательный осмотр не выявил никаких других симптомов. Наконец я заставила себя встать, взять чашку и включить кофейный автомат.
Когда я сидела и пила кофе, мой взгляд упал на бутылочку со снотворными таблетками, которая стояла на ночном столике. Мне пришло в голову, что я, пожалуй, могла машинально принять несколько штук по привычке, сложившейся в тот период, когда Тед уже переехал к своей новой жене, но я еще отказывалась лететь в Мексику и в течение нескольких месяцев каждую ночь принимала снотворное.
Я осмотрела содержимое бутылочки, и мне показалось, что количество его уменьшилось. Но с тех пор, как я пользовалась им в последний раз, прошло так много времени – едва ли следовало доверять впечатлению. Однако, не желая больше подвергать себя опасности машинального приема барбитуратов, я положила пузырек в тумбочку. Теперь, чтобы достать снотворное, требовалось выдвинуть ящик, что, несомненно, помогло бы мне осознать свои действия.
Потом смутные подозрения – быть может, имевшие вкус вчерашнего кофе – заставили меня встать и одеться. Стараясь отогнать нехорошие мысли, я босиком прошла через холл, чтобы взглянуть на Джоула. Он спал глубоким сном на кушетке в кабинете. У меня отлегло от сердца. Я побывала в ванной, потом вернулась к себе в комнату.
«Не будем впадать в паранойю», – сказала я себе. Металлический вкус во рту пропал – стоило почистить зубы. И сизоватый туман перед глазами постепенно рассеялся. Скоро Джоул переедет на новую квартиру, и мой дом вернется к нормальной жизни. Приободрившись, я налила себе еще одну чашку кофе и включила транзисторный приемник.
«Прогноз погоды в Нью-Йорке. На Манхеттене ясно. Сейчас температура воздуха двадцать восемь градусов. Ветер западный, восемь миль в час. Относительная влажность восемьдесят три процента».
Я взяла листок бумаги, карандаш и стала составлять список покупок. Мясо, апельсины, собачьи консервы, колбаса для кота Джоула.
«Общенациональное статистическое исследование показывает, что сегодня в Соединенных Штатах меньше всего страдают от аварий водители старше шестидесяти пяти лет. Исследование, проведенное Национальным Советом Безопасности…»
Я решила сходить в банк и записала: «Банк». Да, еще надо купить средство для чистки раковин. Я продолжала писать, рассеянно слушая результаты вчерашних баскетбольных матчей.
Потом, забыв про покупки и про список, я принялась за свою книгу.
«Дочь сенатора Кеннета Тэлбота из комиссии по внешним связям была убита сегодня утром в своей квартире в Ист-Сайде. Жертва преступления, Шерри Тэлбот, двадцати двух лет, зарезана и обезглавлена. Ее тело обнаружил отец, неожиданно приехавший из Вашингтона. На его телефонный звонок никто не ответил, и он решил сам приехать к дочери, однако он не смог разбудить ее и обратился к привратнику».
Мне казалось, что сообщение длится целую вечность. Голос диктора словно окутывал меня какой-то мутной пеленой.
«… войдя в квартиру, они обнаружили голову жертвы, подвешенную за волосы к стеблям вьющегося растения… Согласно сообщению полиции, в доме отсутствовали следы взлома… Очевидно, ограбление не являлось мотивом преступления… Мисс Тэлбот работала в национальном журнале новостей…»
Первым моим побуждением было сбежать по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46