Нет сомнений, она относилась в сыну с нежностью, любила его, но своей неотъемлемой частью отнюдь не считала. Напротив, уже сейчас, на третий день после родов, она подумывала, что неплохо бы нанять кормилицу и няньку для мальчика, чтобы она могла вернуться к своим привычным делам. Подумала и тотчас устыдилась этих мыслей.
– Это ничего, обычный синдром драконьего материнства, – успокоил ее Эрссер, как всегда свободно читавший все, что приходило ей на ум. – Все драконницы после родов подкидывают детей родственникам. Меня вырастила прабабушка – она прожила достаточно долго, чтобы приобрести мудрость и терпение для воспитания детей, а моя мать впервые удосужилась навестить меня, когда я уже сожрал своего первого рыцаря.
Мирра ничего не ответила, ее чувства сейчас были слишком противоречивы, но она надеялась, что Эрссер, как обычно, прочтет все, что нужно, в ее голове и сделает правильные выводы.
Змей еще немного полюбовался женой и ребенком, потом, сославшись на дела, покинул спальню. Его спокойное лицо изменилось, едва он закрыл за собой дверь.
– Эрсторген… – прошептал он и вздрогнул от собственного шепота, прозвучавшего зловеще. – Вот значит как, «Разящий в воздухе»… Надо бы подобрать ему какое-нибудь безобидное прозвище.
Змей встряхнулся в прямом смысле этого слова, как это сделал бы большой золотой дракон, пустив волну от макушки до кончика хвоста. Потом его лицо разгладилось. «Ерунда, – подумал он, – кто сказал, что старые пророчества обязательно сбываются?!»
На всех других людей и драконов имя мальчика, который был представлен им на тринадцатое утро, не произвело особого впечатления. Все они в рамках приличия высказали восхищение здоровым видом младенца и наговорили кучу комплиментов его матери, после чего тактично удалились, чтобы дать возможность отдохнуть им обоим. Только леди Раймонда, та самая прабабка Г’Асдрубала, что растила его до первой линьки, услышав имя мальчика, кинула да праправнука удивленный взгляд, но так ничего и не сказала. Эрссер же почел за лучшее не касаться в разговоре с ней этой темы. Мальчика стали называть уменьшительным именем Торки, а его полное имя на время забылось, чему Змей был несказанно рад.
Хаэлнир уехал из Врана через несколько месяцев после рождения Торки. Никакие уговоры (а Мирра, нарушив обещание, данное Змею, все же пыталась заинтересовать эльфа университетом) не помогли. Тем более что война между Арканским Соединенным королевством и его северными соседями переместилась к самым границам эльфийской территории, и Хаэлнира настоятельно призывал к себе государственный Совет.
Торки едва исполнилось полтора года, а выглядел он уже как пятилетний ребенок и вел себя соответственно. Это и радовало, и пугало Мирру. Сидя на крыше центральной, самой низкой из четырех башен замка, она наблюдала, как ее сын носится по садику, разбитому на верхней смотровой площадке, изображая кого-то в только ему одному понятной игре. Хвала Творцу, площадку окружали довольно высокие, еще недоступные малышу, сплошные стены, бойницы в них были расположены много выше головы мальчика. Мирра прикрыла глаза, подставляя лицо ласковому утреннему солнцу.
– Мама, – тут же раздался настойчивый голос над ухом, – почему Мили говорит, что у меня девчоночье имя?
Правительница со вздохом открыла глаза, собственно, она и не надеялась задремать, так только… Милиона, шестилетняя дочь казначея, была ближайшей подружкой Торки. Она посматривала свысока на своего младшего приятеля и любила подразнить его, но, несмотря на это, Торки неизменно предпочитал ее общество компании своих сверстников-мальчишек.
– Мили говорит так, потому что ее родители приехали к нам из королевства, а там имена всех мальчиков обязательно начинаются с гласных букв, а имена всех девочек – с согласных. Например: Милиона. Но у нас в городе свои обычаи.
– А почему с гласных? – не унимался сын.
– Говорят, что Великий Фермер, создавая свой сад, сам придумал и сотворил все растения, какие мы теперь встречаем в Мире. Он повелел растениям прорастать и колоситься, цвести и плодоносить. И цветы, и деревья стали расти, согласно завету Фермера. Потом он сотворил себе помощников – вору, чтобы те рыхлили землю и выпалывали лишние всходы. Сад цвел и благоухал, верные вору выполняли всю работу, и Фермеру стало скучно. Тогда он вырастил себе жену – праматерь всех людей – Лею. От их любви родились сначала семь сыновей: Етта, Отто, Атта, Итта, Утта, Ютта и Ятль, а потом рождались только дочери и называли их: Бирна, Тина, Шиндей и так далее, всего двадцать дочерей. Точно так же называются буквы Каеттанского алфавита, которым пользуемся и мы. Последним из чрева праматери вышел Йот, но родился он уже мертвым. Великий Отец не сразу заметил это, потому и дал ему имя. Вот почему буква Йот, встречающаяся при написании некоторых слов, не читается. С тех пор имя всякого родившегося мальчика начинается с одной из «мужских букв».
Краем глаза Мирра заметила, как ухмыльнулся Эрссер, сидевший на башенной стене и тоже гревшийся на весеннем солнышке. Он все время посмеивался над ее объяснениями.
– Впрочем, все это просто легенда, – оборвала себя рассказчица, – а как все было на самом деле, пойди спроси у папочки!
– Папочкины рассказы я и так знаю, у меня генетическая память, – отмахнулся Торки, но временно отстал от матери с расспросами.
– Интересно, – заметил со своего места на стене Эрссер, почему, когда ты впервые пришла ко мне, то назвала «господин дракон», а не «госпожа», тебе не показалось женским мое имя?
– У тебя был не женский аппетит, – парировала Мирра, – к тому времени ты сожрал все стада в округе!
– Мама, а если я съем другого дракона, я узнаю его генетические истории? – спросил неизвестно как опять оказавшийся рядом Торки.
– Не знаю, – озадаченно произнесла Мирра, – спроси у папочки…
Но Торки уже снова куда-то унесся.
– Не вздумай никого есть! – вдогонку крикнула она и сердито взглянула на рассмеявшегося Эрссера.
– Наш сын шутит, – успокоил ее муж. Но Мирра на всякий случай убедилась, что Торки остался на крыше, а не убежал играть на улицу.
Часы на здании городского Совета пробили одиннадцать. Эрссер спрыгнул со стены на площадку, Мирра поднялась с раскладного кресла – пора было идти на встречу с городскими магистратами.
Вдвоем они спустились в замковый двор – из караульного помещения выводили молодого дракона со связанными руками.
– Опять ночной дебош, – кивнул в его сторону Эрссер, – я предупреждал тебя, у нас будут проблемы с драконьим гарнизоном.
Мирра понимала, что муж прав, но идея нанять на службу драконов принадлежала ей, и она пока не была готова признать свою ошибку. В конце концов, что такое пьяная драка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Это ничего, обычный синдром драконьего материнства, – успокоил ее Эрссер, как всегда свободно читавший все, что приходило ей на ум. – Все драконницы после родов подкидывают детей родственникам. Меня вырастила прабабушка – она прожила достаточно долго, чтобы приобрести мудрость и терпение для воспитания детей, а моя мать впервые удосужилась навестить меня, когда я уже сожрал своего первого рыцаря.
Мирра ничего не ответила, ее чувства сейчас были слишком противоречивы, но она надеялась, что Эрссер, как обычно, прочтет все, что нужно, в ее голове и сделает правильные выводы.
Змей еще немного полюбовался женой и ребенком, потом, сославшись на дела, покинул спальню. Его спокойное лицо изменилось, едва он закрыл за собой дверь.
– Эрсторген… – прошептал он и вздрогнул от собственного шепота, прозвучавшего зловеще. – Вот значит как, «Разящий в воздухе»… Надо бы подобрать ему какое-нибудь безобидное прозвище.
Змей встряхнулся в прямом смысле этого слова, как это сделал бы большой золотой дракон, пустив волну от макушки до кончика хвоста. Потом его лицо разгладилось. «Ерунда, – подумал он, – кто сказал, что старые пророчества обязательно сбываются?!»
На всех других людей и драконов имя мальчика, который был представлен им на тринадцатое утро, не произвело особого впечатления. Все они в рамках приличия высказали восхищение здоровым видом младенца и наговорили кучу комплиментов его матери, после чего тактично удалились, чтобы дать возможность отдохнуть им обоим. Только леди Раймонда, та самая прабабка Г’Асдрубала, что растила его до первой линьки, услышав имя мальчика, кинула да праправнука удивленный взгляд, но так ничего и не сказала. Эрссер же почел за лучшее не касаться в разговоре с ней этой темы. Мальчика стали называть уменьшительным именем Торки, а его полное имя на время забылось, чему Змей был несказанно рад.
Хаэлнир уехал из Врана через несколько месяцев после рождения Торки. Никакие уговоры (а Мирра, нарушив обещание, данное Змею, все же пыталась заинтересовать эльфа университетом) не помогли. Тем более что война между Арканским Соединенным королевством и его северными соседями переместилась к самым границам эльфийской территории, и Хаэлнира настоятельно призывал к себе государственный Совет.
Торки едва исполнилось полтора года, а выглядел он уже как пятилетний ребенок и вел себя соответственно. Это и радовало, и пугало Мирру. Сидя на крыше центральной, самой низкой из четырех башен замка, она наблюдала, как ее сын носится по садику, разбитому на верхней смотровой площадке, изображая кого-то в только ему одному понятной игре. Хвала Творцу, площадку окружали довольно высокие, еще недоступные малышу, сплошные стены, бойницы в них были расположены много выше головы мальчика. Мирра прикрыла глаза, подставляя лицо ласковому утреннему солнцу.
– Мама, – тут же раздался настойчивый голос над ухом, – почему Мили говорит, что у меня девчоночье имя?
Правительница со вздохом открыла глаза, собственно, она и не надеялась задремать, так только… Милиона, шестилетняя дочь казначея, была ближайшей подружкой Торки. Она посматривала свысока на своего младшего приятеля и любила подразнить его, но, несмотря на это, Торки неизменно предпочитал ее общество компании своих сверстников-мальчишек.
– Мили говорит так, потому что ее родители приехали к нам из королевства, а там имена всех мальчиков обязательно начинаются с гласных букв, а имена всех девочек – с согласных. Например: Милиона. Но у нас в городе свои обычаи.
– А почему с гласных? – не унимался сын.
– Говорят, что Великий Фермер, создавая свой сад, сам придумал и сотворил все растения, какие мы теперь встречаем в Мире. Он повелел растениям прорастать и колоситься, цвести и плодоносить. И цветы, и деревья стали расти, согласно завету Фермера. Потом он сотворил себе помощников – вору, чтобы те рыхлили землю и выпалывали лишние всходы. Сад цвел и благоухал, верные вору выполняли всю работу, и Фермеру стало скучно. Тогда он вырастил себе жену – праматерь всех людей – Лею. От их любви родились сначала семь сыновей: Етта, Отто, Атта, Итта, Утта, Ютта и Ятль, а потом рождались только дочери и называли их: Бирна, Тина, Шиндей и так далее, всего двадцать дочерей. Точно так же называются буквы Каеттанского алфавита, которым пользуемся и мы. Последним из чрева праматери вышел Йот, но родился он уже мертвым. Великий Отец не сразу заметил это, потому и дал ему имя. Вот почему буква Йот, встречающаяся при написании некоторых слов, не читается. С тех пор имя всякого родившегося мальчика начинается с одной из «мужских букв».
Краем глаза Мирра заметила, как ухмыльнулся Эрссер, сидевший на башенной стене и тоже гревшийся на весеннем солнышке. Он все время посмеивался над ее объяснениями.
– Впрочем, все это просто легенда, – оборвала себя рассказчица, – а как все было на самом деле, пойди спроси у папочки!
– Папочкины рассказы я и так знаю, у меня генетическая память, – отмахнулся Торки, но временно отстал от матери с расспросами.
– Интересно, – заметил со своего места на стене Эрссер, почему, когда ты впервые пришла ко мне, то назвала «господин дракон», а не «госпожа», тебе не показалось женским мое имя?
– У тебя был не женский аппетит, – парировала Мирра, – к тому времени ты сожрал все стада в округе!
– Мама, а если я съем другого дракона, я узнаю его генетические истории? – спросил неизвестно как опять оказавшийся рядом Торки.
– Не знаю, – озадаченно произнесла Мирра, – спроси у папочки…
Но Торки уже снова куда-то унесся.
– Не вздумай никого есть! – вдогонку крикнула она и сердито взглянула на рассмеявшегося Эрссера.
– Наш сын шутит, – успокоил ее муж. Но Мирра на всякий случай убедилась, что Торки остался на крыше, а не убежал играть на улицу.
Часы на здании городского Совета пробили одиннадцать. Эрссер спрыгнул со стены на площадку, Мирра поднялась с раскладного кресла – пора было идти на встречу с городскими магистратами.
Вдвоем они спустились в замковый двор – из караульного помещения выводили молодого дракона со связанными руками.
– Опять ночной дебош, – кивнул в его сторону Эрссер, – я предупреждал тебя, у нас будут проблемы с драконьим гарнизоном.
Мирра понимала, что муж прав, но идея нанять на службу драконов принадлежала ей, и она пока не была готова признать свою ошибку. В конце концов, что такое пьяная драка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131