бунтует былая молодость, былое счастье. У Агея всякий раз навертывались на глаза слезы от этих стихов и от этого чтения.
– Благовонном, блаженным звоном, – сказал тихонько Агей.
Слова были тяжелы, как золотые слитки. У них было нутро, гудящее звоном. Ладно! Здесь чудо звучания. А какое чудо в последних строках?
Старишься, подруга дорогая?
Не беда…
Что тут невероятного? Самые обычные слова. И рифма – проще не бывает: дорогая – такая, злых – других.
А чудо все-таки происходит.
Совершилось однажды, и теперь – обитает в мире.
Прозвенел звонок. Ребята вываливались из кабинета, шли гурьбой в другой кабинет. И Агей пошел за ними и занял свое место в третьем ряду, у стены. Вот только успокоиться никак не мог. Не так надо было писать сочинение! Заговоры это заговоры. Они предназначены для дела и для тела. Они же вместо лекарств. А стихи? Стихи как цветы. Они просто есть на белом свете, и все. Их множество. Но очень жаль, если ты пройдешь мимо.
Четвероногие, как вымя,
Торчком,
С глазами кровяными,
По-псиному разинув рты –
В горячечном, в горчичном дыме
Стояли поздние цветы.
Эти стихи показал Агею дедушка, и Агей с одного чтения запомнил их на всю жизнь.
– Богатов!
Вздрогнул. Учительница и класс смотрели на него. Вспомнил – надо встать. Встал.
– Вы слышали мой вопрос?
– Нет.
– Вы спать пришли на урок? На уроках учатся, молодой человек.
– Я не спал, я думал.
– О чем же?
– Я думал об искусстве слова. Класс взорвался дружным хохотом.
– Вы еще и клоун? Садитесь. Два
Кровь прилила к лицу. Противно вспотели ладони. Агей, озираясь на смеющихся ребят, сел. Он не понимал. Почему смеются? Почему – два?
На перемене к нему подошли Рябов и Курочка.
– Мы не близнецы, – сказали они. – Мы – Курочка Ряба. А тебя как зовут?
– Агей.
– А-а-гей? – удивилась Курочка Ряба. – Да ведь ты воистину наш. У нас в седьмом «В» все маленько того! Кто Чудик, кто Крамарь…
– Заткнитесь, надоело! – Златокудрая девочка, пробегая мимо, сверкнула в их сторону очень и очень сердитыми, прямо-таки кошачьими глазищами.
– Наша красавица! – дружно, громко вздохнула Курочка Ряба.
– Пошли раздеваться, – сказал Курочка.
– Почему?
– Потому что – физкультура. Да, мы к тебе, собственно, вот по какому делу. Ты человек новый – рассудишь как следует. У нас с Рябовым спор. Он говорит, что в общей арифметической тетради клеток не больше трех сотен тысяч, а я говорю – миллион. Рябов ставит рубль, а у меня только полтинник. Добавляй полтинник, и его рубль наш.
Агей нахмурился, потом улыбнулся. Взял из рук Рябова тетрадь, открыл. Прищурился, глянул вдоль листа, потом сверху вниз.
– Мы не выиграем у него рубль.
– Да ты что? Толстенная тетрадь. Голову на отсечение – дело верное. Рябов и сам понимает, что проиграл, да только он у нас упрямый, как бык.
– Тридцать три строки на сорок две – 1386. Листов 96. Значит, умножаем на 192. В этой тетради 266112 клеток, – сказал Агей. – А если вам деньги нужны, возьмите, у меня вот сорок копеек есть.
– Ну ты даешь! – сказал Курочка. – С Памира, а соображает. Ты, брат, первый, кто не попался на нашу удочку. Поздравляем.
И они сделали перед ним реверанс.
Один в трех лицах
– Девочки на баскетбольную, мальчики – на футбольную, – объявил учитель и раздал мячи.
Ребята разбились на команды без всякого спора и счета: семь на семь. Агей остался стоять у кромки поля.
– Иди ко мне! – крикнул ему Борис Годунов.
Он поставил мяч на центр и катнул его Агею. Тот отвел правую ногу подальше и махнул что было силы мимо мяча. Ребята покатились со смеху.
– С этим все ясно, – сказал Борис Годунов. – Ступай в защиту, только своим хоть не мешай.
Но Агею очень хотелось трахнуть по мячу. Он лез в кучу, он бегал по всему полю, но мяч не давался. И наконец-то – вот он! Катится прямо в ноги. Трах! Мимо! Развернулся, кинулся догонять. Удар! Мяч со свистом врезался под колени своему же защитнику Вове. Вова рухнул, а ловкий Мишин подхватил мяч и забил гол.
– Такого наш древний стадион еще не видывал! – сообщил веселящимся футболистам Курочка.
Не смеялся один Годунов.
– У нас поиграл, теперь иди к ним, – сказал он мрачно. Агей послушно перешел на правую сторону поля.
– Задача нашего футбола – усиливать фланги, – тотчас прокомментировал Курочка. – И хотя всем ясно, что Агей Богатов особенно необходим за кромкой поля, тем не менее команды всячески стараются заполучить этого игрока. Видно, в манере его игры что-то от Гаринчи, Пеле и Боброва. Один в трех лицах и немножко лучше.
Ребята смеялись, но Агей с поля не ушел. За мячом он бегать перестал, и мяч до конца игры больше так и не попал ему в ноги.
Янтарные леса и панцирные рыбы
– Вот и Агеюшка наш отучился! Встречай! Встречай!
Черный, как из трубы, огромный лохматый кот Парамон спрыгнул с колен Марии Семеновны, важно прошествовал через комнату и, потершись о ногу Агея, сказал ему басом: «Мяу!»
Агей стоял на пороге, словно впервые попал в этот дом.
– Ты что, Агеюшка? – спросила, встревожась, Мария Семеновна. Агей снял с плеча сумку, положил у порога.
– Не гожусь я в ученики.
– Эко выдумал! Снимай форму, мой руки и за стол, Я для тебя борщ сварила. Чуешь, как пахнет?
– Чую, – сказал Агей. – Пахнет вкусно.
Мария Семеновна была мамой знакомого геолога с Памира. Он-то и предложил Виталию Михайловичу отправить Агея вместо интерната в дом своей матери. И Виталий Михайлович обрадовался предложению. Сам он был из детдомовских и не хотел, чтобы у внука повторилась его судьба. Отец и мать Агея были врачами. Они выезжали на борьбу с эпидемиями в разные уголки земного шара и всегда возвращались с победой. Они проиграли только один раз. Агей знал место на карте, откуда не вернулись его папа и мама.
Вот тогда-то дедушка и сказал:
– Довольно с меня разлук и потерь. С той поры Агей жил на Памире.
Готовить уроки начал с географии. Прочитал название параграфов – сердце так и дрогнуло от предвкушения чудесного: «Геологический возраст горных пород», «Эпохи образования гор и их отражение в рельефе территории СССР».
Итак, он отправлялся в милую страну географию.
Прочитал о таблице геологического летосчисления: «Геохронологическая таблица составлена в результате длительной работы ученых по определению геологического возраста горных пород и времени развития растительных и животных организмов».
Пролистнул саму таблицу, глаза споткнулись о «геосинклиналь». Прочитал: «Территория нашей страны, ее земная кора, состоит из подвижных и относительно устойчивых участков. Подвижные участки земной коры – складчатые и складчато-глыбовые горные области, до образования которых на их месте были геосинклинальные области».
Агея словно по лицу ударили. Вот так же, наверное чувствуют себя искатели колдовских кладов, когда поутру драгоценности оборачиваются костьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
– Благовонном, блаженным звоном, – сказал тихонько Агей.
Слова были тяжелы, как золотые слитки. У них было нутро, гудящее звоном. Ладно! Здесь чудо звучания. А какое чудо в последних строках?
Старишься, подруга дорогая?
Не беда…
Что тут невероятного? Самые обычные слова. И рифма – проще не бывает: дорогая – такая, злых – других.
А чудо все-таки происходит.
Совершилось однажды, и теперь – обитает в мире.
Прозвенел звонок. Ребята вываливались из кабинета, шли гурьбой в другой кабинет. И Агей пошел за ними и занял свое место в третьем ряду, у стены. Вот только успокоиться никак не мог. Не так надо было писать сочинение! Заговоры это заговоры. Они предназначены для дела и для тела. Они же вместо лекарств. А стихи? Стихи как цветы. Они просто есть на белом свете, и все. Их множество. Но очень жаль, если ты пройдешь мимо.
Четвероногие, как вымя,
Торчком,
С глазами кровяными,
По-псиному разинув рты –
В горячечном, в горчичном дыме
Стояли поздние цветы.
Эти стихи показал Агею дедушка, и Агей с одного чтения запомнил их на всю жизнь.
– Богатов!
Вздрогнул. Учительница и класс смотрели на него. Вспомнил – надо встать. Встал.
– Вы слышали мой вопрос?
– Нет.
– Вы спать пришли на урок? На уроках учатся, молодой человек.
– Я не спал, я думал.
– О чем же?
– Я думал об искусстве слова. Класс взорвался дружным хохотом.
– Вы еще и клоун? Садитесь. Два
Кровь прилила к лицу. Противно вспотели ладони. Агей, озираясь на смеющихся ребят, сел. Он не понимал. Почему смеются? Почему – два?
На перемене к нему подошли Рябов и Курочка.
– Мы не близнецы, – сказали они. – Мы – Курочка Ряба. А тебя как зовут?
– Агей.
– А-а-гей? – удивилась Курочка Ряба. – Да ведь ты воистину наш. У нас в седьмом «В» все маленько того! Кто Чудик, кто Крамарь…
– Заткнитесь, надоело! – Златокудрая девочка, пробегая мимо, сверкнула в их сторону очень и очень сердитыми, прямо-таки кошачьими глазищами.
– Наша красавица! – дружно, громко вздохнула Курочка Ряба.
– Пошли раздеваться, – сказал Курочка.
– Почему?
– Потому что – физкультура. Да, мы к тебе, собственно, вот по какому делу. Ты человек новый – рассудишь как следует. У нас с Рябовым спор. Он говорит, что в общей арифметической тетради клеток не больше трех сотен тысяч, а я говорю – миллион. Рябов ставит рубль, а у меня только полтинник. Добавляй полтинник, и его рубль наш.
Агей нахмурился, потом улыбнулся. Взял из рук Рябова тетрадь, открыл. Прищурился, глянул вдоль листа, потом сверху вниз.
– Мы не выиграем у него рубль.
– Да ты что? Толстенная тетрадь. Голову на отсечение – дело верное. Рябов и сам понимает, что проиграл, да только он у нас упрямый, как бык.
– Тридцать три строки на сорок две – 1386. Листов 96. Значит, умножаем на 192. В этой тетради 266112 клеток, – сказал Агей. – А если вам деньги нужны, возьмите, у меня вот сорок копеек есть.
– Ну ты даешь! – сказал Курочка. – С Памира, а соображает. Ты, брат, первый, кто не попался на нашу удочку. Поздравляем.
И они сделали перед ним реверанс.
Один в трех лицах
– Девочки на баскетбольную, мальчики – на футбольную, – объявил учитель и раздал мячи.
Ребята разбились на команды без всякого спора и счета: семь на семь. Агей остался стоять у кромки поля.
– Иди ко мне! – крикнул ему Борис Годунов.
Он поставил мяч на центр и катнул его Агею. Тот отвел правую ногу подальше и махнул что было силы мимо мяча. Ребята покатились со смеху.
– С этим все ясно, – сказал Борис Годунов. – Ступай в защиту, только своим хоть не мешай.
Но Агею очень хотелось трахнуть по мячу. Он лез в кучу, он бегал по всему полю, но мяч не давался. И наконец-то – вот он! Катится прямо в ноги. Трах! Мимо! Развернулся, кинулся догонять. Удар! Мяч со свистом врезался под колени своему же защитнику Вове. Вова рухнул, а ловкий Мишин подхватил мяч и забил гол.
– Такого наш древний стадион еще не видывал! – сообщил веселящимся футболистам Курочка.
Не смеялся один Годунов.
– У нас поиграл, теперь иди к ним, – сказал он мрачно. Агей послушно перешел на правую сторону поля.
– Задача нашего футбола – усиливать фланги, – тотчас прокомментировал Курочка. – И хотя всем ясно, что Агей Богатов особенно необходим за кромкой поля, тем не менее команды всячески стараются заполучить этого игрока. Видно, в манере его игры что-то от Гаринчи, Пеле и Боброва. Один в трех лицах и немножко лучше.
Ребята смеялись, но Агей с поля не ушел. За мячом он бегать перестал, и мяч до конца игры больше так и не попал ему в ноги.
Янтарные леса и панцирные рыбы
– Вот и Агеюшка наш отучился! Встречай! Встречай!
Черный, как из трубы, огромный лохматый кот Парамон спрыгнул с колен Марии Семеновны, важно прошествовал через комнату и, потершись о ногу Агея, сказал ему басом: «Мяу!»
Агей стоял на пороге, словно впервые попал в этот дом.
– Ты что, Агеюшка? – спросила, встревожась, Мария Семеновна. Агей снял с плеча сумку, положил у порога.
– Не гожусь я в ученики.
– Эко выдумал! Снимай форму, мой руки и за стол, Я для тебя борщ сварила. Чуешь, как пахнет?
– Чую, – сказал Агей. – Пахнет вкусно.
Мария Семеновна была мамой знакомого геолога с Памира. Он-то и предложил Виталию Михайловичу отправить Агея вместо интерната в дом своей матери. И Виталий Михайлович обрадовался предложению. Сам он был из детдомовских и не хотел, чтобы у внука повторилась его судьба. Отец и мать Агея были врачами. Они выезжали на борьбу с эпидемиями в разные уголки земного шара и всегда возвращались с победой. Они проиграли только один раз. Агей знал место на карте, откуда не вернулись его папа и мама.
Вот тогда-то дедушка и сказал:
– Довольно с меня разлук и потерь. С той поры Агей жил на Памире.
Готовить уроки начал с географии. Прочитал название параграфов – сердце так и дрогнуло от предвкушения чудесного: «Геологический возраст горных пород», «Эпохи образования гор и их отражение в рельефе территории СССР».
Итак, он отправлялся в милую страну географию.
Прочитал о таблице геологического летосчисления: «Геохронологическая таблица составлена в результате длительной работы ученых по определению геологического возраста горных пород и времени развития растительных и животных организмов».
Пролистнул саму таблицу, глаза споткнулись о «геосинклиналь». Прочитал: «Территория нашей страны, ее земная кора, состоит из подвижных и относительно устойчивых участков. Подвижные участки земной коры – складчатые и складчато-глыбовые горные области, до образования которых на их месте были геосинклинальные области».
Агея словно по лицу ударили. Вот так же, наверное чувствуют себя искатели колдовских кладов, когда поутру драгоценности оборачиваются костьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18