И упал. Поднимаюсь – мать честная! Стою я на лугу некошеном. Трава в пояс. Тепло. А на лугу бабы в белых балахонах хоровод водят и песни играют. Я подхожу. Глянул – что такое? Бабы все умершие, кто когда. А среди них Маруська, моя зазнобушка. Это когда я ещё малец холостой был, так с ней гулял. Вот, вышла эта Мария из хоровода. Подходит и говорит:
– Заждалась я тебя, Никитушка. Что ж ты так долго?
А я на неё смотрю во все глаза. А груди у неё такие пышные. Так под балахоном и торчат. Вот я не вытерпел. Правой рукой за сиську, а левой – под подол. Щупаю, щупаю – ничего нужного найти не могу. Ровное место между ног да и всё.
А она смеётся:
– Грех это, Никитушка. Мы тут этим баловством не занимаемся.
Тут мне сразу скучно стало:
– Ты, Маруся, – говорю, – подожди. Ты только подожди. Я сбегаю на кухню, кусну хлебца и назад.
И побёг. Бёг, бёг – смотрю, а я в своей хате. Сижу на носилках. А фельдшерица Нинка ратунки кричит.
Тогда я встал, пошёл, хлебца поел да так и живу. Всё Бог смерти не даёт. Сынов всех схоронил, из внуков один Афанас остался. А я всё небо копчу.
– Это чистая правда, – подал голос Афанасий. – Я в огороде был. Захожу в дом. Глядь, а дед на полу лежит и не дышит. Я бегом к соседям. Потому что у них телефон есть. Позвонил в Скорую. Ну, пока то да сё... Короче приехали через час. Фельдшерица Нинка посмотрела на деда и хайло своё раскрыла, что Скорая покойников не перевозят, что, типа, ложный вызов. Кричала, кричала, а тут дед встал и на кухню пошёл. Так эта Нинка, паскуда, до сих пор заикается.
– Так вот, Боренька, – продолжил дед. Такое мне счастье вышло. Ну, Афанас, пошли. А то прицепились к порядочному человеку.
Дед Никита подхватил свою сумку и они с Афанасием исчезли между серых заборов.
Я постоял, закурил и сказал мужику, пившему пиво напротив меня:
– Это ж надо? Действительно, счастливый дед.
– А чего ему быть несчастливым? – отозвался мужик. – Раскрутили тебя на бутылку, как лоха последнего. Идут сейчас и смеются. Они тут каждый день промышляют. Ищут кто почище одет и крутят. А горбатый этому деду никто. Называет себя внуком, чтобы правдивей вышло.
Я хотел было возразить, но подошёл паром и я побежал, чтобы на него не опоздать. Да и нечего мне было возразить.
Бизнесмен
В конце месяца у нас всегда busy. Это значит, что работы – не продохнуть.
Постоянных рабочих не хватает, поэтому босс берёт рабочих с «биржи» на разовую работу. Бруклинская «биржа» – это своего рода феномен. Фактически никакой «биржи» нет. Просто возле кладбища на Атлантик авеню собираются те, кому хочется заработать. Это и велфэрщики, и нелегалы, и... Бог их знает кто ещё? Раньше полиция на этих кучкующихся мужиков внимания не обращала. А потом стали приходить поляки. Эти уже к обеду умудрялись напиться в дым. И полицейские стали «биржу» гонять. Но не всерьёз. Просто, чтобы не забывались.
Но я отвлёкся. Я вовсе не про «биржу» хотел. Я про этого мужика хотел. Взяли мы в тот день одного. Сказал, что зовут его Валентин, и что он из Москвы. Ну, из Москвы, так из Москвы. Нам-то что?
Короче, приехали мы на семьдесят вторую в Манхеттен. Работаем и к новенькому присматриваемся.
Да! Я забыл сказать, что работали мы на перевозке шмутья из квартиры в квартиру. Здесь это называется moving, а как по-русски, я даже и не знаю. Работа тяжёлая, но работа. А то бывает, что никакой нет. Ни лёгкой, ни тяжёлой. Вот тогда погано.
Опять я заболтался.
В общем, присматриваемся мы к этому Валентину – мужик, вроде, неплохой. Не отлынивает, не хитрит. И опыт какой-то у него есть.
Уже когда закончили разгружать и бригадир пошёл за расчётом, выдалась минутка для перекура. Закурили. Я спрашиваю:
– Валентин. Ты где живёшь?
– В Гарлеме, – отвечает. И называет адрес – самый гадюшник, что ни на есть.
– Ну и как там? – спрашиваю. Хотя знаю, что в тот район белому человеку без базуки лучше не появляться.
– Нормально, – отвечает. – Нас там много. Русские там целый дом заселили. Сначала чёрные трепыхались, но потом привыкли. Теперь дружим.
– Дорогой рент? – стало мне интересно.
– А мы не платим, – смеётся. – За что там платить? За тараканов? Хозяин было волну поднял, но мы объяснили и он понял. Мне это удобно. Деньги собираю на брак. У меня выхода другого нет, кроме как на американке прижениться. По-другому мне не натурализоваться.
– Что ты маешься? – посоветовал я. – Подработай, возвращайся в Москву. Дело откроешь.
– Нет, – говорит. – У меня уже было там дело. Я водкой торговал. Бизнес не ахти какой, но трейлер водки в неделю я продавал. Всё было, как положено. Весь джентльменский набор.
– Наехали? – проявил я сочувствие.
– Кто? – удивился Валентин. – Я, как положено, крыше платил. Кто на меня наедет?
Он снова улыбнулся:
– Думал, что всё в порядке, а случилось так, как случиться не может. Гнал я как – то товар. И машину, в которой я сидел подрезал джип. Ну, мы его помяли малость. Выскочили из джипа крутяки. Кричат, что двадцать штук на мне за ремонт. И что деньги – завтра. Оставили адрес и уехали. Я и забыл про них. А через месяц звонят, что счётчик мне нащёлкал уже триста тысяч баксов. Я их снова послал по адресу.
Через неделю иду домой. В подъезде стукнули по тыкве. Очнулся уже в машине с мешком на голове. Короче, приволокли на хату, пристегнули к батарее. Всё, как в кино. Потом приходят. Смотрю – те самые, что в джипе были. Сели за стол. Меня тоже посадили. Старший ихний говорит, мол, так и так, мужик, хочешь быть живой подписывай дарственные на бизнес, на хату и прочее.
Я думаю – хрен с ним, с барахлом. Наживу ещё. А калекой оставят – так и на лекарства не заработаешь. Короче, согласился.
Привели нотариуса. У него уже бумаги готовы. Стал я подписывать – что такое? Все дарственные на мою жену.
Тут Виталий затоптал окурок и сразу же закурил снова. А затянувшись продолжил:
– Короче, подписал я всё, что им нужно было. Нотариус ушёл, а старший говорит:
– Знаешь, Валентин, мужик ты, смотрю, не плохой. Поэтому мой тебе совет – уезжай и ложись на дно на пару лет. Ты сам видел, что это твоя баба тебя заказала. Замочи тебя сразу, так начнётся делёжка наследства. Вот она и придумала, чтобы мамаше твоей ничего не дать. А замочить тебя велено только через полгода. Но мы сделаем так – сейчас ты попозируешь пацанам. Они тебя сфотографируют для предъявы и катись на все четыре. Да свечку в церкви за наше здоровье поставить не забудь.
Короче, поехали в лесок, лёг я под кустик. Полили меня кетчупом и сфотографировали. Одну фотку и мне отжалели. Ношу на память, как талисман.
Валентин порылся в бумажнике и достал фотографию. Хотел было мне показать, но помахал этой фотографией и снова спрятал.
– А дальше что?
– А дальше, – снова засмеялся Валентин, – Дальше я добрался до своей заначки, купил турпоездку в Нью-Йорк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14