В тот же вечер Скворцов написал Неглинному письмо, просил "забыть все" и немедленно приехать на "Грозный". "Ужасно хочется с тобой увидеться и расцеловать твою милую рожу", - заканчивал письмо Скворцов.
На другой день Неглинный приехал. Друзья радостно бросились друг другу в объятия и облобызались, и затем Скворцов повел друга в свою каюту, чтобы поговорить наедине.
В первую минуту оба были несколько сконфужены, особенно Неглинный. Ни тот, ни другой не проронили ни слова об адмиральше, точно ее и не было на свете.
- Ну как, голубчик, поживаешь? - первый заговорил Скворцов, с любовью глядя на милое, слегка растерянное лицо своего друга. - Вижу - поправился... пополнел, не то что перед экзаменами, помнишь? По-прежнему преподаешь? Заставляешь теперь других зубрить, зубрило-мученик? - продолжал весело Скворцов и снова горячо и порывисто обнял Неглинного.
- Ничего себе, живу... Астрономию читаю... А ты как... Доволен плаванием?
- Очень... Капитан превосходный моряк и честнейший человек, не то, что прежний... этот бесшабашный Налетов... Он ведь нынче особа... Где-то в штабе?.. То-то постарается мне гадить. Ну, да черт с ним... Чуть что, я и в коммерческий флот уйду... Буду плавать, а на берегу не закисну и на рейдах "дохнуть" не соглашусь... Ах, брат, что за чудное дело эти дальние плавания, если командир хороший, да кают-компания попадется хорошая!.. Сколько поэзии, сколько новых ощущений, сколько закалки характера!
И Скворцов с увлечением стал рассказывать о своем плавании, о штормах, которые "Грозный" выносил "молодцом", об урагане, который они выдержали в Индейском океане и во время которого потеряли фок-мачту, о прелести тропических стран и океана, о матросах которые ожили после ухода Налетова и при другом капитане совсем иными стали...
- И что за славные эти люди, в большинстве, наши матросики, если б ты знал! - прибавил Скворцов. - Умей только быть человечным с ними, и они отплатят тебе сторицей...
Долго еще просидели друзья, не замечая, как идет время. Вспоминали морское училище, первые годы мичманства, перебирали начальство...
- Кстати, где Тырков. - полюбопытствовал Скворцов. - Вот прелестный человек.
- Говорят, он выходит в отставку.
- В отставку?.. Эдакий чудный адмирал!? Почему?
- Не знаю, брат...
- Обидно... Непременно съезжу к нему засвидетельствовать ему свое почтение... А я думал, что он старший флагман, и вдруг... прекраснейший моряк оставляет флот...
Неглинный остался обедать на "Грозном" и просидел до вечера. Скворцов упрашивал его остаться ночевать, но Неглинный, застенчиво краснея, объявил, что ему нельзя, никак нельзя...
Скворцов догадался, что друг его боится адмиральши, и объявил, что в таком случае он сам проводит его до Петербурга.
Когда, наговорившись досыта, они приехали в Петербург, Скворцов просил не забывать его и приезжать в Кронштадт.
Неглинный обещал и вдруг сказал:
- А знаешь, Коля, ведь и я иду нынче летом в дальнее плаванье.
- Ты!? - воскликнул в изумлении Скворцов.
- Да... я, брат, на три года! Спасибо, назначили...
- А преподавание?
- Бросаю, бог с ним.
- И на три года в море? - снова спросил Скворцов.
- То-то на три года! - как-то виновато промолвил Неглинный, и Скворцов при свете фонаря увидал, как его друг кротко улыбнулся своими добрыми глазами. Ну, прощай! - добавил Неглинный и, крепко пожав руку Скворцова, торопливо уселся на извозчика.
Бедняга! Даже и ты, кроткая душа, улепетываешь от адмиральши в море! невольно прошептал Скворцов вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42