Петер Штайн родился 1 октября 1937 года в Берлине. В детстве одноклассники, а позже и товарищи по университету почему-то звали его на русский манер — Петя. «Фашизм в Германии я пережил в детском возрасте. Его возрождение вызывает тревогу, — говорит режиссёр. — Но у меня были счастливая юность, прекрасный родительский дом. Мама в молодые годы увлекалась скульптурой. Отец — инженер. Он фанат России, создавал даже на Каме целое дело по производству грузовиков».
Петер Штайн изучал изобразительное искусство и филологию в немецких университетах. Систематического театрального образования он не получил. Как режиссёр Штайн дебютировал в 1966-м в Мюнхене постановкой пьесы Э. Бонда «Спасение». Последующие два года работал в Бремене.
В октябре 1967 года Штайн поставил на сцене Бременского драматического театра «Коварство и любовь» Шиллера, а затем «Торквато Тассо» Гёте. Обратившись к классике, Штайн преследовал прежде всего просветительские цели, полагая, что многие современные беды и конфликты объясняются скудостью и неточностью эстетических и исторических знаний. В каждом из своих классических спектаклей Петер Штайн, как пишут критики, «темпераментно и последовательно стремится преодолеть отчуждённость минувшего и настоящего, показать тесную и полную большого смысла связь истории с нынешним днём».
После премьеры «Торквато Тассо» возник острый конфликт между Штайном и интендантом Бременских театров Куртом Хюбнером. Штайн заявил, что не хочет постоянно испытывать на себе «попытки интеграции художника в государственную систему», и с группой актёров ушёл из театра.
В 1970 году Штайн получил приглашение от муниципалитета Западного Берлина возглавить театр Шаубюне, где и проработал двадцать лет. Кроме четырёх актёров, приехавших с ним из Мюнхена (Ютты Лампе, Михаэля Кёнига, Эдит Клевер, Вернера Рема), к противникам Хюбнера присоединился Бруно Ганц.
Театралы стремились попасть в Западный Берлин, чтобы посмотреть в Шаубюне нашумевшие штайновские спектакли: «Пер Гюнт» Ибсена, «Принц Гомбургский» Клейста, «Оптимистическая трагедия» Вишневского… «Без разума и без взаимопонимания театр — не театр, — говорил позже режиссёр. — Изначально главное в театре — включение интеллекта в эмоциональный праздник, сочетание разума и чувств».
Штайна всегда интересовала современная драматургия. Сочинения немца Бото Штрауса, француза Кольтеса занимают важное место в репертуаре Шаубюне. Однако основа творчества режиссёра всё-таки классика. Он убеждён в том, что «европейский театр покоится на трёх китах: античной трагедии, Шекспире и Чехове».
В 1979 году Штайн выпускает спектакль, ставший театральной легендой, — «Орестею» Эсхила. Зрителей особенно поразила сцена убийства Клитемнестры. Она лежит на столе, напоминающем операционный, вокруг неё какие-то шланги, трубочки, по которым течёт кровь, и в это время звучит древний текст.
Режиссёр с успехом ставил не только драматические, но и оперные спектакли. В начале 1980-х Петер Штайн показал в Байрёйте (Германия) лучшую в XX веке трактовку «Кольца нибелунгов» Вагнера. Позже он будет работать режиссёром в Оперном театре Уэльса.
К русской драматургии Петер Штайн испытывал особый интерес. В его чеховских и горьковских спектаклях чувствуется прекрасное знание традиций К. С. Станиславского и Московского художественного театра.
В 1985 году Штайн поставил один из лучших своих спектаклей — «Три сестры». «Мнение о Чехове, как о драматурге заката, ошибочно, — считает он. — Если хорошо инсценировать Чехова, то каждому захочется оказаться в окружении его героев. Это не образы прошлого, покрытые пылью, нет, они настолько переполнены жизненной силой, что с ними хочется разговаривать и жить! Чтобы хорошо поставить Чехова, нужно создать на сцене именно такой эффект».
Начиная с 1986-го года Петер Штайн много и плодотворно работает за границей — Италии, Англии, России. В 1989 году Штайн приехал в Москву по приглашению Союза театральных деятелей СССР. В рамках фестиваля театров ФРГ было решено показать спектакль «Три сестры». «В первые минуты я ещё слышал немецкие слова, произносимые артистами, — делился впечатлениями председатель СТД Кирилл Лавров. — Но очень скоро они растворились в атмосфере спектакля, и показалось, что со сцены полилась русская речь. Я забыл, что играют немецкие актёры. Они действительно были русскими — чувствовали по-русски».
Успех был оглушительный. В глазах актрис, игравших сестёр Прозоровых, стояли слёзы. Даже Штайн при всей своей внешней сдержанности не мог сдержать эмоций: «Я испытал чувство большой гордости, что приехал с постановкой туда, где эта чеховская пьеса была поставлена Станиславским».
В 1991 году Штайн поставил в Москве «Вишнёвый сад». Начиная репетиции он задавался вопросом: «Что означает название „Вишнёвый сад“?» и сам отвечал: «А то, что в центре её — не история одного человека или группы людей, а часть природы — сад, взращённый руками человека. Главное для Чехова — человек и природа, человек и Космос. И это для него, как мне кажется, гораздо важнее того, что связывает людей. Тем самым уже в начале века Чехов уловил то состояние, которое характерно для всего нашего столетия — разобщённость людей, их отчуждённость».
В 1990-е годы имя Петера Штайна редко возникает в связи с немецким театром. Мэтр весьма холодно попрощался с Германией, бывает там редко, наездами, если что и ставит (как, например, «Фауста»), то деньги находит сам. Нелюбовь к сегодняшнему театру Германии формулирует просто. «Я, — говорит он, — люблю женщин без нижнего белья. Но не на сцене».
Для постановки «Орестеи» Эсхила Штайн приехал в Россию. Он оказался в Москве 3 октября 1993 года, когда в столице происходили трагические события. Представители Международной конфедерации театральных союзов сразу же сообщили ему о сложной ситуации в городе. Однако реакция прославленного маэстро была однозначной: он приступает к работе. На следующий день, ровно в 10 часов утра, в условиях чрезвычайного положения Штайн провёл первую репетицию «Орестеи» в Театре Российской армии.
Идея постановки возникла более шести лет назад. Однако в своё время этот замысел не получил поддержки у бывшего министра обороны Язова, который запретил постановку трагедии на сцене Театра Советской армии.
Прежде Штайн приезжал в Москву с чеховскими спектаклями. «Но трагедию я делаю совсем по-другому, — заметил он. — Хотя у меня вообще нет никакого художественного стиля. Есть только стиль работы. Но в любом случае в „Орестее“ не будет натурального сена, которое вы видели в „Вишнёвом саде“. А вот живая кровь на сцене будет. К счастью, в театре есть очень безобидный способ её производства».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164