Впереди и справа. Энн чувствует, как холодный пот льется по ее спине. Она тихонько пытается поддать газу. Базилио лежит на полу. Малко не ответил. Вновь наступает тишина. Энн в нерешительности поворачивается к Малко. Тот пытается улыбнуться.
— Поехали.
— О'кей.
Фары включены. В тридцати метрах от них из темноты возникает группа вооруженных солдат. Шестеро негров в форме посередине дороги. Они не двигаются, даже когда «лендровер» устремляется на них.
Вдруг у Малко возникает сумасшедшая идея. У тех не очень решительный вид. Он быстро прячет карабин под сиденье. Натянут каждый мускул.
Возможно, через пять секунд его разрежет очередь.
«Лендровер» тормозит в метре от них: пять солдат и один сержант, все с ручными пулеметами.
Малко мгновенно обращается с молитвой к Богу, выпрыгивает на «лендровера» и устремляется на сержанта, окликая его по-французски:
— Вы что, с ума сошли, вот так стрелять по людям?
Тот вытаращивает большие глаза.
— Бвана, никто не может пройти; дорога закрыта.
— Как закрыта?
Сержант оживляется и прислоняет свой ручник к откосу. Длинные речи все же более забавны, чем смерть. Напустив на себя важный вид, он объявляет:
— Мы имеем приказ никого не пропускать.
Малко торжественно вынимает свой бумажник и протягивает разрешение, выданное генералом Уру.
— У нас есть пропуск от вашего начальника. Прочтите.
Вернувшись к привычной обстановке, солдаты сбросили с себя воинственный вид и кучей повалились на откос.
Сержант берет бумагу и долго держит ее с бесконечным почтением вверх ногами, в свете фар. Затем возвращает ее Малко.
— Ну, если так, то хорошо.
Он небрежно козыряет и зовет своих солдат, затем исчезает на тропинке, облегченный мыслью, что ему удалось избежать кровопролития.
Энн не может опомниться от этого.
Ее разбирает нервный смех:
— Что это за фокус?
Малко протягивает ей бумагу, и она читает:
"Не принимайте моих посланцев в качестве ветреных бабочек, не представляющих большой ценности, иначе я буду вынужден понизить вас в должности впоследствии.
Генерал Уру, нежно любимый своими дамами и всегда верный своему слову".
Малко объясняет, как ему достался пропуск.
Они вновь трогаются. Через пятьсот метров дорога поворачивает, и они оказываются в какой-то деревне. Перед бакалейной лавкой, освещенной огромной лампой с рефлектором, стоит джип с пулеметом. За рулем какой-то белый. Немного дальше на земле сидят два негра.
Номер с пропуском не пройдет. Малко и Энн охватывает безграничная усталость. Это было бы слишком просто.
— Ничего не поделаешь, — объявляет Малко. — Придется «поговорить».
На этот раз будет стычка. Если только не случится чудо.
Энн останавливает «лендровер» рядом с джипом, и Малко спрыгивает на землю. Тип в джипе поднял голову, но не сдвинулся. Ацетиленовая горелка освещает лицо ящерицы с немного миндалевидными голубыми глазами, бритый череп и шрам в виде креста на лбу. На нем рубашка цвета хаки с непонятной нашивкой.
Холодные голубые глаза мерят Малко взглядом с головы до ног. Тот чувствует враждебность. Правая рука типа находится в десяти сантиметрах от рукоятки пулемета 30-го калибра. Малко спрашивает себя, успеет ли он схватить карабин. Неожиданно его необычайная память безотчетно приходит в действие. Эта голова что-то напоминает ему. Точно, есть.
— "Монашка"! — говорит Малко почти шепотом. Тот подскакивает. У него в самом деле глаза ящерицы. Затем в широкой улыбке открываются его неправильные и желтоватые клыки.
— Мы не знакомы? Не могу припомнить. Индокитай? Корея?
Голос гортанный, с сильным немецким акцентом. Малко качает головой, улыбаясь.
— Ни то, ни другое. Но Элько Кризантем по прозвищу «Турок» вам что-нибудь говорит?
— Турок!
В его восклицании сквозит почти нежность. Ящерица разражается:
— В Плейкю. Кретины из 25-ой американской пехотной дивизии убрались, не сказав нам ни слова. Без Турка я был бы еще там. Он тащил меня на спине пятьсот метров. Турок ваш приятель?
— Он мой друг и компаньон, — немногословно отвечает Малко. — Три года назад я спас ему жизнь в Стамбуле.
— Тогда вы и мой приятель тоже.
Он выпрыгивает из джипа, и вместе с Энн они устраиваются на расшатанных табуретах перед бутылками с пивом «Полар». Малко представляет Энн своего нового друга.
— Если мне не изменяет память, нашего друга зовут Курт. Он единственный из корейского экспедиционного корпуса, у кого был роман с американской монахиней. Откуда и его кличка, «Монашка». До этого он был сержантом вермахта.
— СС, а не вермахта, — обиженно говорит Курт. — Дивизия Зеппа Дитриха. Бедняга, он умер в собственной постели.
Малко благодарит бога за то, что слушал Кризантема, когда тот рассказывал о своих военных похождениях. Личность Курта и его описание, данное «Турком», запали ему в душу. По счастью, он запечатлел это в своей удивительной памяти. Однако, ему пришлось сделать невероятное усилие, чтобы вовремя извлечь из нее эту информацию.
Тост за Зеппа Дитриха.
Затем переход к более серьезным вещам. Малко объясняет положение, в котором они находятся, но Курт обрывает его:
— Я в курсе. На вашу голову свалилась вся бурундийская армия. В трех километрах отсюда, у дороги, стоит лагерь с двумя сотнями человек. Самый цвет. Поскольку их начальство не очень им доверяет, они также пригласили нас. Но тут номер с пропуском не пройдет.
— Вы можете нам помочь?
Курт пожимает плечами.
— Нет. Эти подонки задолжали нам жалованье за шесть месяцев, иначе мы бы уже давно убрались. И потом, у нас контракт. Нельзя их обманывать. Тогда больше не найдешь работы. Конечно, мы не побежим за вами, как чокнутые... но мы не можем открыть вам дорогу. У вас только одна возможность: река Киву. Сразу налево, на выезде из этой дыры. Там есть одна тропа. Идите по ней, она не охраняется. Затем вам надо изловчиться, чтобы достать пирогу. (Голубые глаза моргают в сильном волнении.) Если вежливо попросить одну из макак, они не откажут. Во всяком случае, вы ничем не рискуете до завтрашнего утра. Они никогда не патрулируют ночью, так как страшно боятся темноты. Из-за талисманов.
Малко по-королевски угощает всех пивом. Все благоговейно пьют. Курт смотрит на свои часы:
— Мне пора возвращаться. Я — в дозоре. Желаю удачи!
Два типа, сидевших в стороне, направляются к джипу. Курт пускает мотор полным ходом, делает прощальный жест:
— Скажите Турку, что мне его не хватает. Привет.
Джип трогается с места на полной скорости и исчезает.
Удивительно сдержанный этот Курт: он даже не спросил, почему их преследует вся бурундийская армия. Как будто так и надо.
— Не будем застревать здесь надолго, — говорит Малко. — Люди из деревни начнут болтать.
Он расплачивается, и они садятся в «лендровер».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Поехали.
— О'кей.
Фары включены. В тридцати метрах от них из темноты возникает группа вооруженных солдат. Шестеро негров в форме посередине дороги. Они не двигаются, даже когда «лендровер» устремляется на них.
Вдруг у Малко возникает сумасшедшая идея. У тех не очень решительный вид. Он быстро прячет карабин под сиденье. Натянут каждый мускул.
Возможно, через пять секунд его разрежет очередь.
«Лендровер» тормозит в метре от них: пять солдат и один сержант, все с ручными пулеметами.
Малко мгновенно обращается с молитвой к Богу, выпрыгивает на «лендровера» и устремляется на сержанта, окликая его по-французски:
— Вы что, с ума сошли, вот так стрелять по людям?
Тот вытаращивает большие глаза.
— Бвана, никто не может пройти; дорога закрыта.
— Как закрыта?
Сержант оживляется и прислоняет свой ручник к откосу. Длинные речи все же более забавны, чем смерть. Напустив на себя важный вид, он объявляет:
— Мы имеем приказ никого не пропускать.
Малко торжественно вынимает свой бумажник и протягивает разрешение, выданное генералом Уру.
— У нас есть пропуск от вашего начальника. Прочтите.
Вернувшись к привычной обстановке, солдаты сбросили с себя воинственный вид и кучей повалились на откос.
Сержант берет бумагу и долго держит ее с бесконечным почтением вверх ногами, в свете фар. Затем возвращает ее Малко.
— Ну, если так, то хорошо.
Он небрежно козыряет и зовет своих солдат, затем исчезает на тропинке, облегченный мыслью, что ему удалось избежать кровопролития.
Энн не может опомниться от этого.
Ее разбирает нервный смех:
— Что это за фокус?
Малко протягивает ей бумагу, и она читает:
"Не принимайте моих посланцев в качестве ветреных бабочек, не представляющих большой ценности, иначе я буду вынужден понизить вас в должности впоследствии.
Генерал Уру, нежно любимый своими дамами и всегда верный своему слову".
Малко объясняет, как ему достался пропуск.
Они вновь трогаются. Через пятьсот метров дорога поворачивает, и они оказываются в какой-то деревне. Перед бакалейной лавкой, освещенной огромной лампой с рефлектором, стоит джип с пулеметом. За рулем какой-то белый. Немного дальше на земле сидят два негра.
Номер с пропуском не пройдет. Малко и Энн охватывает безграничная усталость. Это было бы слишком просто.
— Ничего не поделаешь, — объявляет Малко. — Придется «поговорить».
На этот раз будет стычка. Если только не случится чудо.
Энн останавливает «лендровер» рядом с джипом, и Малко спрыгивает на землю. Тип в джипе поднял голову, но не сдвинулся. Ацетиленовая горелка освещает лицо ящерицы с немного миндалевидными голубыми глазами, бритый череп и шрам в виде креста на лбу. На нем рубашка цвета хаки с непонятной нашивкой.
Холодные голубые глаза мерят Малко взглядом с головы до ног. Тот чувствует враждебность. Правая рука типа находится в десяти сантиметрах от рукоятки пулемета 30-го калибра. Малко спрашивает себя, успеет ли он схватить карабин. Неожиданно его необычайная память безотчетно приходит в действие. Эта голова что-то напоминает ему. Точно, есть.
— "Монашка"! — говорит Малко почти шепотом. Тот подскакивает. У него в самом деле глаза ящерицы. Затем в широкой улыбке открываются его неправильные и желтоватые клыки.
— Мы не знакомы? Не могу припомнить. Индокитай? Корея?
Голос гортанный, с сильным немецким акцентом. Малко качает головой, улыбаясь.
— Ни то, ни другое. Но Элько Кризантем по прозвищу «Турок» вам что-нибудь говорит?
— Турок!
В его восклицании сквозит почти нежность. Ящерица разражается:
— В Плейкю. Кретины из 25-ой американской пехотной дивизии убрались, не сказав нам ни слова. Без Турка я был бы еще там. Он тащил меня на спине пятьсот метров. Турок ваш приятель?
— Он мой друг и компаньон, — немногословно отвечает Малко. — Три года назад я спас ему жизнь в Стамбуле.
— Тогда вы и мой приятель тоже.
Он выпрыгивает из джипа, и вместе с Энн они устраиваются на расшатанных табуретах перед бутылками с пивом «Полар». Малко представляет Энн своего нового друга.
— Если мне не изменяет память, нашего друга зовут Курт. Он единственный из корейского экспедиционного корпуса, у кого был роман с американской монахиней. Откуда и его кличка, «Монашка». До этого он был сержантом вермахта.
— СС, а не вермахта, — обиженно говорит Курт. — Дивизия Зеппа Дитриха. Бедняга, он умер в собственной постели.
Малко благодарит бога за то, что слушал Кризантема, когда тот рассказывал о своих военных похождениях. Личность Курта и его описание, данное «Турком», запали ему в душу. По счастью, он запечатлел это в своей удивительной памяти. Однако, ему пришлось сделать невероятное усилие, чтобы вовремя извлечь из нее эту информацию.
Тост за Зеппа Дитриха.
Затем переход к более серьезным вещам. Малко объясняет положение, в котором они находятся, но Курт обрывает его:
— Я в курсе. На вашу голову свалилась вся бурундийская армия. В трех километрах отсюда, у дороги, стоит лагерь с двумя сотнями человек. Самый цвет. Поскольку их начальство не очень им доверяет, они также пригласили нас. Но тут номер с пропуском не пройдет.
— Вы можете нам помочь?
Курт пожимает плечами.
— Нет. Эти подонки задолжали нам жалованье за шесть месяцев, иначе мы бы уже давно убрались. И потом, у нас контракт. Нельзя их обманывать. Тогда больше не найдешь работы. Конечно, мы не побежим за вами, как чокнутые... но мы не можем открыть вам дорогу. У вас только одна возможность: река Киву. Сразу налево, на выезде из этой дыры. Там есть одна тропа. Идите по ней, она не охраняется. Затем вам надо изловчиться, чтобы достать пирогу. (Голубые глаза моргают в сильном волнении.) Если вежливо попросить одну из макак, они не откажут. Во всяком случае, вы ничем не рискуете до завтрашнего утра. Они никогда не патрулируют ночью, так как страшно боятся темноты. Из-за талисманов.
Малко по-королевски угощает всех пивом. Все благоговейно пьют. Курт смотрит на свои часы:
— Мне пора возвращаться. Я — в дозоре. Желаю удачи!
Два типа, сидевших в стороне, направляются к джипу. Курт пускает мотор полным ходом, делает прощальный жест:
— Скажите Турку, что мне его не хватает. Привет.
Джип трогается с места на полной скорости и исчезает.
Удивительно сдержанный этот Курт: он даже не спросил, почему их преследует вся бурундийская армия. Как будто так и надо.
— Не будем застревать здесь надолго, — говорит Малко. — Люди из деревни начнут болтать.
Он расплачивается, и они садятся в «лендровер».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49