Что касается Богдана Вокзального, «беркутовца», которого застрелил агент ЦРУ, то изучение его жизни также никуда не приведет. Оставив первоначальное место службы, он жил подработками, нанимаясь то к мафии, то в ночные клубы, где выполнял роль вышибалы. Он был привлечен к операции своим бывшим начальником, полковником Городней, но никаких доказательств тому не существовало.
Довольный, Николай Заботин снова взялся за свой рапорт в Москву. Но почти сразу же прервался. Когда он отдавал приказ ликвидировать Стефана Освенцима, то настаивал на том, чтобы был изъят мобильный телефон, которым тот пользовался. Он понял, что полковник Городня не упомянул этот момент в своем отчете и сразу же позвонил ему с закрытого аппарата. Разговор длился недолго, и офицер СБУ пообещал проверить. Через полчаса он перезвонил Николаю Заботину и вынужден был признать, что «беркутовец», прирезавший поляка, абсолютно забыл о том, что надо было забрать мобильный телефон. Исправлять эту оплошность было слишком поздно, и Николай Заботин вынужден был успокоиться. Телефон имел лишь второстепенное значение. Стефан никогда ему не звонил, а он связывался с ним по закрытой линии. Милиции, если она нашла аппарат, понадобилось бы провести углубленное расследование, чтобы установить по телефонным отчетам, что эти звонки исходили из посольства России.
К счастью, существовал очень незначительный риск, что милиция станет проводить такое расследование. Тот, кто нашел этот мобильный телефон, вероятно, просто-напросто прикарманил его.
Николай Заботин посмотрел на календарь на своем письменном столе. Надо было продержаться еще шесть дней. До сих пор ему удавалось сохранять преимущество в один корпус, но прибытие этого ведущего агента ЦРУ, чья репутация была ему известна, беспокоило его. Он никогда не недооценивал соперника, а политический контекст удерживал его от слишком прямолинейных методов.
Он отогнал тревожные мысли и снова принялся за написание рапорта.
* * *
Ирина Мюррей вновь была ослепительной, со слегка завитыми волосами, в черном дамском костюме, вырез которого оставлял открытым разноцветный лиф, предлагавший для обозрения, как на блюде, ее великолепные груди. Малко обратил внимание на полные губы молодой украинки, довольно сильно накрашенные, и поднял свой фужер с шампанским.
— Твое здоровье! Мы в расчете.
— В расчете? Почему? — спросила она с улыбкой.
— Вчера ты невольно спасла мне жизнь. Сегодня была моя очередь. Знаешь, я до сих пор зол на себя за то, что подвергнул тебя опасности.
Он пододвинул к ней едва начатое корытце с белужьей икрой. Метрдотель ресторана «Царское Село» был удивлен, когда Малко заказал корытце с 500 граммами черной икры. Невозможно съесть больше 150 граммов этого деликатеса, не пресытившись им! Но сегодня вечером Малко не хотелось, чтобы их дегустации мешали какие-либо психологические ограничения. Он взял бутылку розового «Тэтэнже Конт де Шампань» урожая 1999 года и снова наполнил фужеры. Мягкая фольклорная музыка убаюкивала полупустой зал. У икры был легкий привкус ила, ведь ее привезли с Волги, но Малко чувствовал себя хорошо.
Ирина положила ногу на ногу, и простое поскрипывание чулок превратилось в залп адреналина в артериях Малко. Она поедала икру деликатно, как кошка, склонившись над столом. Внезапно его обуяло желание. Скользнув рукой под стол, он положил ее на колено в черном нейлоновом чулке.
— Я хочу тебя, — произнес он.
Ирина улыбнулась.
— Как мило.
Это были ее единственные слова до конца ужина. Когда они вышли из «Царского Села» под восхищенным взглядом гардеробщика-африканца, Бог знает какими судьбами выброшенного на этот берег, на столе осталась едва ли треть икры и ни единой капли «Тэтэнже». На улице шел снег. Едва оказавшись в такси, Малко раздвинул полы кожаного пальто и начал приподнимать юбку дамского костюма. До тех пор, пока его пальцы не коснулись обнаженной кожи выше чулок.
Настоящих чулок. Ирине было присуще чувство эротизма.
Когда они вышли из машины, Малко все-таки осмотрелся вокруг. «Глок», выданный Дональдом Редстоуном, был у него за поясом, с патроном в стволе. Как только они оказались в номере, Ирина схватила рукоятку пистолета двумя пальцами и бросила его на кресло. Потом принялась раздевать Малко, при этом сама оставалась в лифе и юбке.
Выгнувшись низом вперед, она прислонилась спиной к стене и разрешила ему завладеть своей грудью, которую до этого высвободила из-под лифа. Потом начала с нежностью гладить его. А затем опустилась на колени для бесконечной фелляции. Пока она с жадностью заглатывала его в свой рот, ее руки, поднятые кверху, как в молитве, вовсю занимались его сосками. Предел этой изысканной прелюдии положил он, увлекая ее к кровати. Вскоре на ней оставались только длинные чулки, поддерживаемые посредством черного пояса для подвязок. Она улыбнулась Малко и сказала:
— Я знала, что мы будем заниматься любовью, как только увидела тебя в аэропорту.
Когда он вошел в нее, пальцы Ирина судорожно вцепились в простынь. Малко так сильно умерял свое желание на протяжении всего вечера, что сейчас ему было безумно трудно сдерживать себя. Внезапно Ирина оттолкнула его с той же сдержанной улыбкой, повернулась к нему спиной и, изогнув свой таз, перешла в недвусмысленную позицию. На этот раз, как только он снова вошел в нее, она принялась постанывать при каждом поступательном его движении. Она дрожала, вцепившись пальцами в простынь. Малко не спешил и почти полностью выходил из Ирины, прежде чем снова погрузиться в нее. Он останавливался после каждого толчка, не сводя глаз с великолепного полного зада, изогнувшегося перед ним.
Хорошо войдя в нее, он прошептал:
— Знаешь, чего мне хочется?
Ирина Мюррей издала легкий смех.
— Не говори, действуй.
Он тихонько вышел из нее и поместил свой член на ее заднем отверстии, в полной мере наслаждаясь этим эфемерным ощущением. Представляя себе, что он сделает несколько мгновений спустя. Затем, действуя всем своим весом, начал постепенно нажимать до тех пор, пока напряженный член не погрузился на несколько сантиметров между ягодицами Ирины, сжатыми самым восхитительным образом. Женщина только задышала чуточку сильнее. Малко остановил продвижение вперед, но неуловимым колебанием таза Ирина дала понять, что ей хочется, чтобы он продолжал. Мало-помалу, он полностью овладел ею. Он едва ли мог двигаться в ней, до такой степени был зажат, но потом оболочка расслабла, и он смог свободно двигаться туда и обратно. Она растянулась под ним, и он буравил ее вертикально, наваливаясь на нее всем своим весом. Ирина начала ворочаться под ним, издавать стоны, а затем принялась совершать своим задом яростные толчки, двигаясь ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Довольный, Николай Заботин снова взялся за свой рапорт в Москву. Но почти сразу же прервался. Когда он отдавал приказ ликвидировать Стефана Освенцима, то настаивал на том, чтобы был изъят мобильный телефон, которым тот пользовался. Он понял, что полковник Городня не упомянул этот момент в своем отчете и сразу же позвонил ему с закрытого аппарата. Разговор длился недолго, и офицер СБУ пообещал проверить. Через полчаса он перезвонил Николаю Заботину и вынужден был признать, что «беркутовец», прирезавший поляка, абсолютно забыл о том, что надо было забрать мобильный телефон. Исправлять эту оплошность было слишком поздно, и Николай Заботин вынужден был успокоиться. Телефон имел лишь второстепенное значение. Стефан никогда ему не звонил, а он связывался с ним по закрытой линии. Милиции, если она нашла аппарат, понадобилось бы провести углубленное расследование, чтобы установить по телефонным отчетам, что эти звонки исходили из посольства России.
К счастью, существовал очень незначительный риск, что милиция станет проводить такое расследование. Тот, кто нашел этот мобильный телефон, вероятно, просто-напросто прикарманил его.
Николай Заботин посмотрел на календарь на своем письменном столе. Надо было продержаться еще шесть дней. До сих пор ему удавалось сохранять преимущество в один корпус, но прибытие этого ведущего агента ЦРУ, чья репутация была ему известна, беспокоило его. Он никогда не недооценивал соперника, а политический контекст удерживал его от слишком прямолинейных методов.
Он отогнал тревожные мысли и снова принялся за написание рапорта.
* * *
Ирина Мюррей вновь была ослепительной, со слегка завитыми волосами, в черном дамском костюме, вырез которого оставлял открытым разноцветный лиф, предлагавший для обозрения, как на блюде, ее великолепные груди. Малко обратил внимание на полные губы молодой украинки, довольно сильно накрашенные, и поднял свой фужер с шампанским.
— Твое здоровье! Мы в расчете.
— В расчете? Почему? — спросила она с улыбкой.
— Вчера ты невольно спасла мне жизнь. Сегодня была моя очередь. Знаешь, я до сих пор зол на себя за то, что подвергнул тебя опасности.
Он пододвинул к ней едва начатое корытце с белужьей икрой. Метрдотель ресторана «Царское Село» был удивлен, когда Малко заказал корытце с 500 граммами черной икры. Невозможно съесть больше 150 граммов этого деликатеса, не пресытившись им! Но сегодня вечером Малко не хотелось, чтобы их дегустации мешали какие-либо психологические ограничения. Он взял бутылку розового «Тэтэнже Конт де Шампань» урожая 1999 года и снова наполнил фужеры. Мягкая фольклорная музыка убаюкивала полупустой зал. У икры был легкий привкус ила, ведь ее привезли с Волги, но Малко чувствовал себя хорошо.
Ирина положила ногу на ногу, и простое поскрипывание чулок превратилось в залп адреналина в артериях Малко. Она поедала икру деликатно, как кошка, склонившись над столом. Внезапно его обуяло желание. Скользнув рукой под стол, он положил ее на колено в черном нейлоновом чулке.
— Я хочу тебя, — произнес он.
Ирина улыбнулась.
— Как мило.
Это были ее единственные слова до конца ужина. Когда они вышли из «Царского Села» под восхищенным взглядом гардеробщика-африканца, Бог знает какими судьбами выброшенного на этот берег, на столе осталась едва ли треть икры и ни единой капли «Тэтэнже». На улице шел снег. Едва оказавшись в такси, Малко раздвинул полы кожаного пальто и начал приподнимать юбку дамского костюма. До тех пор, пока его пальцы не коснулись обнаженной кожи выше чулок.
Настоящих чулок. Ирине было присуще чувство эротизма.
Когда они вышли из машины, Малко все-таки осмотрелся вокруг. «Глок», выданный Дональдом Редстоуном, был у него за поясом, с патроном в стволе. Как только они оказались в номере, Ирина схватила рукоятку пистолета двумя пальцами и бросила его на кресло. Потом принялась раздевать Малко, при этом сама оставалась в лифе и юбке.
Выгнувшись низом вперед, она прислонилась спиной к стене и разрешила ему завладеть своей грудью, которую до этого высвободила из-под лифа. Потом начала с нежностью гладить его. А затем опустилась на колени для бесконечной фелляции. Пока она с жадностью заглатывала его в свой рот, ее руки, поднятые кверху, как в молитве, вовсю занимались его сосками. Предел этой изысканной прелюдии положил он, увлекая ее к кровати. Вскоре на ней оставались только длинные чулки, поддерживаемые посредством черного пояса для подвязок. Она улыбнулась Малко и сказала:
— Я знала, что мы будем заниматься любовью, как только увидела тебя в аэропорту.
Когда он вошел в нее, пальцы Ирина судорожно вцепились в простынь. Малко так сильно умерял свое желание на протяжении всего вечера, что сейчас ему было безумно трудно сдерживать себя. Внезапно Ирина оттолкнула его с той же сдержанной улыбкой, повернулась к нему спиной и, изогнув свой таз, перешла в недвусмысленную позицию. На этот раз, как только он снова вошел в нее, она принялась постанывать при каждом поступательном его движении. Она дрожала, вцепившись пальцами в простынь. Малко не спешил и почти полностью выходил из Ирины, прежде чем снова погрузиться в нее. Он останавливался после каждого толчка, не сводя глаз с великолепного полного зада, изогнувшегося перед ним.
Хорошо войдя в нее, он прошептал:
— Знаешь, чего мне хочется?
Ирина Мюррей издала легкий смех.
— Не говори, действуй.
Он тихонько вышел из нее и поместил свой член на ее заднем отверстии, в полной мере наслаждаясь этим эфемерным ощущением. Представляя себе, что он сделает несколько мгновений спустя. Затем, действуя всем своим весом, начал постепенно нажимать до тех пор, пока напряженный член не погрузился на несколько сантиметров между ягодицами Ирины, сжатыми самым восхитительным образом. Женщина только задышала чуточку сильнее. Малко остановил продвижение вперед, но неуловимым колебанием таза Ирина дала понять, что ей хочется, чтобы он продолжал. Мало-помалу, он полностью овладел ею. Он едва ли мог двигаться в ней, до такой степени был зажат, но потом оболочка расслабла, и он смог свободно двигаться туда и обратно. Она растянулась под ним, и он буравил ее вертикально, наваливаясь на нее всем своим весом. Ирина начала ворочаться под ним, издавать стоны, а затем принялась совершать своим задом яростные толчки, двигаясь ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57