..
* * *
Что ж, тем хуже! Он толкнул находящуюся перед ним дверь. Она не поддалась: заперта на ключ. Он надавил сильнее. Изнутри мужской голос что-то спросил на незнакомом языке.
Малко вернулся к перилам. От напряжения у него начались спазмы в животе. Где же Амарджит?.. Голоса приближались. Внизу были видны ржавые каркасы автобусов. Он рисковал напороться на какую-нибудь железку, но другого выхода не было... Перекинув ногу через белые перила, он приготовился лететь в пустоту.
Глава 5
Сидя верхом на балюстраде, Малко уже готов был спрыгнуть на крышу обгоревшего автобуса, когда сумка с кольтом соскользнула с плеча и, глухо стукнув, упала на пол галереи. Он тихо ругнулся:
— А, ч-черт!
Пришлось перелезать обратно. Быстро нагнувшись, он подобрал сумку и, взглянув в сторону лестницы, увидел силуэт человека с мешком.
Единственный выход: спрятаться в любой из комнат.
Толкнулся в ближайшую дверь. Заперта на ключ. Соседняя открылась легко, и он влетел в нее. В свете желтоватой лампы он увидел широкую тахту и силуэт женщины, одетой в розовое. Это была Амарджит! Поджав ноги, она преспокойно читала. Комната была пуста: только ложе, да узелок в углу. Она поднялась с радостной улыбкой:
— Опаздываете. Я уже начала беспокоиться, не случилось ли что-нибудь.
А у него еще пульс отбивал не меньше ста шестидесяти ударов в минуту. Она порывисто прижалась к нему, но тут же отпрянула. Вместо сари на ней были узенькие брючки и длинная блуза из такого прозрачного шелка, что она казалась обнаженной.
— Разве вы в этой комнате разместились? — с удивлением спросил Малко.
— Меня попросили поменяться. Пришлось согласиться: почтенный старец-сикх захотел остановиться именно в моей комнате из-за номера, благоприятствующего ему...
— А «тика»?
— Я не решилась: уж очень бросается в глаза. Не хотелось привлекать внимание... Надеялась услышать, как вы идете.
— А в остальном все в порядке?
— Все отлично. На этаже есть еще три-четыре женщины, никаких вопросов мне не задавали. Присаживайтесь...
Присесть можно было только на тахту, покрытую простыней сомнительной чистоты и сложенным вчетверо одеялом.
Малко все еще прислушивался к звукам, долетающим снаружи. Видел ли кто-нибудь, как он вошел в комнату женщины? Она нерешительно попросила его:
— Побудьте со мной, мне одной страшно. Здесь все во власти храма. Если они что-нибудь заподозрят...
Она не закончила фразу, но Малко знал, что она имели в виду. Фанатики сикхи не откажут себе в удовольствии подвергнуть пыткам и женщину... Он собирался ответить, как вдруг погас свет. Они замерли. Снаружи доносились мужские голоса; вновь прибывшие спорили о чем-то и никак не могли угомониться. Сейчас не высунешься...
— Надо немного подождать, — шепотом сказала Амарджит. — Какая-нибудь авария. Я включу музыку...
Она достала магнитофон на батарейках и включила его. Тотчас комната наполнилась высокими и мелодичными звуками песнопений. Так читалась Священная Книга. Амарджит повернулась к Малко:
— Расскажите о себе. Кто вы?
— Современный самурай, — ответил он. — Знаю, что это не модно...
— Вовсе нет, — возразила она. — Наоборот...
Они говорили вполголоса, и музыка заглушала их слова. Она попросила объяснить, почему он стал работать на ЦРУ, рассказать о выполненных им заданиях.
И он ей рассказал о своем замке, об Александре, о своей бесконечной игре со смертью, в которой он то и дело рисковал жизнью, отчасти из верности принципам, отчасти из материальных соображений, чтобы жить подобающе своему званию.
— Вы многих убили? — спросила Амарджит.
— Нет, старался избегать этого. Я терпеть не могу насилия, но живу в мире насилия и порой вынужден защищаться. Но всегда глубоко уважал человеческую жизнь.
Они помолчали. С галереи вновь послышались голоса.
— Никак не выйдешь. Придется еще немного подождать, — сказала Амарджит. — Отдохните.
Малко откинулся на жестком ложе, положив голову на сложенное одеяло. Комнату озарила короткая вспышка спички, и в воздухе распространился пряный запах: это. Амарджит зажгла сандаловую палочку.
Говорить ни о чем не хотелось. Мысли его витали где-то далеко. Незаметно он погрузился в приятное забытье.
* * *
Что-то теплое прижалось к его губам, и он очнулся. Он не сразу сообразил, что это был медленный и властный поцелуй Амарджит.
Малко открыл глаза. Света все еще не было, но голоса на галерее умолкли. По-прежнему звучала музыка. При свете сандаловой палочки он увидел, что Амарджит стоит перед ним на коленях.
Протянув руку, он ощутил не шелк, а ее теплое тело.
Свою блузку она сняла. Он погладил длинные и упругие соски, затем взял в ладони ее грудь, теплую, гладкую и тяжелую. Попытался опустить руку ниже, но наткнулся на пояс облегающих брючек.
— Тише, — шепнула Амарджит, губами касаясь его рта. — Мы займемся любовью, но на мой манер.
— А как это? — спросил он, обнимая ее за талию.
От ее кожи исходил такой же аромат, как от сандаловой палочки.
— Мы будем следовать тантрическим правилам, — сказала Амарджит, — контролировать и сдерживать себя. Продлим удовольствие и познаем радость только на рассвете.
— Ты думаешь, я смогу? — спросил заинтригованный Малко.
— Если постараешься, сможешь, — ответила она. — А я помогу тебе. Мне вовсе не хочется, чтобы мной овладевали за несколько минут, как девками с Фолкленд-роуд.
— Я постараюсь, — пообещал Малко.
Амарджит приблизила губы к его уху:
— Если я в тебе разочаруюсь, ты ко мне никогда больше не прикоснешься.
Назойливая, томная музыка придавала атмосфере еще большую чувственность. Легкие пальцы Амарджит, едва прикасаясь, пробегали по всему его телу, и он не сразу осознал, что, умело возбуждая его смелыми ласками, она успела раздеть его и принялась нежно массировать.
Лишь через полчаса она позволила ему снять с нее одежду. Тут уж и он, в свою очередь, стал ласкать ее тело. Кровь пульсировала в его чреве, и он еле смог сдержаться, когда его рука проникла меж ее ног. Там было горячо и влажно. Она затрепетала, да так сильно, что он решил, будто наступила кульминация. Но внезапно она успокоилась. Он почувствовал, что живот ее втянулся, и она напрягла все мышцы, контролируя себя, чтобы продлить удовольствие. Пальцы ее вцепились в затвердевшую плоть. Она прошептала:
— Тверд, как мрамор Тадж-Махала.
Малко изнемогал и мучительно ожидал, когда он сможет овладеть этим распростертым перед ним телом. Но каждый раз, когда он пытался сделать это, Амарджит отстраняла его.
— Подожди.
Она покрывала его поцелуями, ее язык жалил, как кобра, и словно вызывал в нем электрические разряды. Наконец она приникла губами к низу его живота, и Малко невольно издал отрывистый стон. Он приподнялся всем телом, предчувствуя наслаждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
* * *
Что ж, тем хуже! Он толкнул находящуюся перед ним дверь. Она не поддалась: заперта на ключ. Он надавил сильнее. Изнутри мужской голос что-то спросил на незнакомом языке.
Малко вернулся к перилам. От напряжения у него начались спазмы в животе. Где же Амарджит?.. Голоса приближались. Внизу были видны ржавые каркасы автобусов. Он рисковал напороться на какую-нибудь железку, но другого выхода не было... Перекинув ногу через белые перила, он приготовился лететь в пустоту.
Глава 5
Сидя верхом на балюстраде, Малко уже готов был спрыгнуть на крышу обгоревшего автобуса, когда сумка с кольтом соскользнула с плеча и, глухо стукнув, упала на пол галереи. Он тихо ругнулся:
— А, ч-черт!
Пришлось перелезать обратно. Быстро нагнувшись, он подобрал сумку и, взглянув в сторону лестницы, увидел силуэт человека с мешком.
Единственный выход: спрятаться в любой из комнат.
Толкнулся в ближайшую дверь. Заперта на ключ. Соседняя открылась легко, и он влетел в нее. В свете желтоватой лампы он увидел широкую тахту и силуэт женщины, одетой в розовое. Это была Амарджит! Поджав ноги, она преспокойно читала. Комната была пуста: только ложе, да узелок в углу. Она поднялась с радостной улыбкой:
— Опаздываете. Я уже начала беспокоиться, не случилось ли что-нибудь.
А у него еще пульс отбивал не меньше ста шестидесяти ударов в минуту. Она порывисто прижалась к нему, но тут же отпрянула. Вместо сари на ней были узенькие брючки и длинная блуза из такого прозрачного шелка, что она казалась обнаженной.
— Разве вы в этой комнате разместились? — с удивлением спросил Малко.
— Меня попросили поменяться. Пришлось согласиться: почтенный старец-сикх захотел остановиться именно в моей комнате из-за номера, благоприятствующего ему...
— А «тика»?
— Я не решилась: уж очень бросается в глаза. Не хотелось привлекать внимание... Надеялась услышать, как вы идете.
— А в остальном все в порядке?
— Все отлично. На этаже есть еще три-четыре женщины, никаких вопросов мне не задавали. Присаживайтесь...
Присесть можно было только на тахту, покрытую простыней сомнительной чистоты и сложенным вчетверо одеялом.
Малко все еще прислушивался к звукам, долетающим снаружи. Видел ли кто-нибудь, как он вошел в комнату женщины? Она нерешительно попросила его:
— Побудьте со мной, мне одной страшно. Здесь все во власти храма. Если они что-нибудь заподозрят...
Она не закончила фразу, но Малко знал, что она имели в виду. Фанатики сикхи не откажут себе в удовольствии подвергнуть пыткам и женщину... Он собирался ответить, как вдруг погас свет. Они замерли. Снаружи доносились мужские голоса; вновь прибывшие спорили о чем-то и никак не могли угомониться. Сейчас не высунешься...
— Надо немного подождать, — шепотом сказала Амарджит. — Какая-нибудь авария. Я включу музыку...
Она достала магнитофон на батарейках и включила его. Тотчас комната наполнилась высокими и мелодичными звуками песнопений. Так читалась Священная Книга. Амарджит повернулась к Малко:
— Расскажите о себе. Кто вы?
— Современный самурай, — ответил он. — Знаю, что это не модно...
— Вовсе нет, — возразила она. — Наоборот...
Они говорили вполголоса, и музыка заглушала их слова. Она попросила объяснить, почему он стал работать на ЦРУ, рассказать о выполненных им заданиях.
И он ей рассказал о своем замке, об Александре, о своей бесконечной игре со смертью, в которой он то и дело рисковал жизнью, отчасти из верности принципам, отчасти из материальных соображений, чтобы жить подобающе своему званию.
— Вы многих убили? — спросила Амарджит.
— Нет, старался избегать этого. Я терпеть не могу насилия, но живу в мире насилия и порой вынужден защищаться. Но всегда глубоко уважал человеческую жизнь.
Они помолчали. С галереи вновь послышались голоса.
— Никак не выйдешь. Придется еще немного подождать, — сказала Амарджит. — Отдохните.
Малко откинулся на жестком ложе, положив голову на сложенное одеяло. Комнату озарила короткая вспышка спички, и в воздухе распространился пряный запах: это. Амарджит зажгла сандаловую палочку.
Говорить ни о чем не хотелось. Мысли его витали где-то далеко. Незаметно он погрузился в приятное забытье.
* * *
Что-то теплое прижалось к его губам, и он очнулся. Он не сразу сообразил, что это был медленный и властный поцелуй Амарджит.
Малко открыл глаза. Света все еще не было, но голоса на галерее умолкли. По-прежнему звучала музыка. При свете сандаловой палочки он увидел, что Амарджит стоит перед ним на коленях.
Протянув руку, он ощутил не шелк, а ее теплое тело.
Свою блузку она сняла. Он погладил длинные и упругие соски, затем взял в ладони ее грудь, теплую, гладкую и тяжелую. Попытался опустить руку ниже, но наткнулся на пояс облегающих брючек.
— Тише, — шепнула Амарджит, губами касаясь его рта. — Мы займемся любовью, но на мой манер.
— А как это? — спросил он, обнимая ее за талию.
От ее кожи исходил такой же аромат, как от сандаловой палочки.
— Мы будем следовать тантрическим правилам, — сказала Амарджит, — контролировать и сдерживать себя. Продлим удовольствие и познаем радость только на рассвете.
— Ты думаешь, я смогу? — спросил заинтригованный Малко.
— Если постараешься, сможешь, — ответила она. — А я помогу тебе. Мне вовсе не хочется, чтобы мной овладевали за несколько минут, как девками с Фолкленд-роуд.
— Я постараюсь, — пообещал Малко.
Амарджит приблизила губы к его уху:
— Если я в тебе разочаруюсь, ты ко мне никогда больше не прикоснешься.
Назойливая, томная музыка придавала атмосфере еще большую чувственность. Легкие пальцы Амарджит, едва прикасаясь, пробегали по всему его телу, и он не сразу осознал, что, умело возбуждая его смелыми ласками, она успела раздеть его и принялась нежно массировать.
Лишь через полчаса она позволила ему снять с нее одежду. Тут уж и он, в свою очередь, стал ласкать ее тело. Кровь пульсировала в его чреве, и он еле смог сдержаться, когда его рука проникла меж ее ног. Там было горячо и влажно. Она затрепетала, да так сильно, что он решил, будто наступила кульминация. Но внезапно она успокоилась. Он почувствовал, что живот ее втянулся, и она напрягла все мышцы, контролируя себя, чтобы продлить удовольствие. Пальцы ее вцепились в затвердевшую плоть. Она прошептала:
— Тверд, как мрамор Тадж-Махала.
Малко изнемогал и мучительно ожидал, когда он сможет овладеть этим распростертым перед ним телом. Но каждый раз, когда он пытался сделать это, Амарджит отстраняла его.
— Подожди.
Она покрывала его поцелуями, ее язык жалил, как кобра, и словно вызывал в нем электрические разряды. Наконец она приникла губами к низу его живота, и Малко невольно издал отрывистый стон. Он приподнялся всем телом, предчувствуя наслаждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53