Пистолет выстрелил, ударила отдача, и чёрная фигура медленно повалилась на руки изумлённых людей позади неё.
Летучая мышь, сидевшая на подоконнике, вылетела в открытое окно в сторону озера. Её видел только Уотерхаус.
В комнату неуклюже вошёл О'Банион. Присев на одно колено, он дал очередь из шести пуль в направлении парадной двери.
— Отставить! — рявкнул Уотерхаус. — Не стрелять! Тут херня какая-то. — Херня начнётся, подумал он, если те наши, что у парадного входа, сдуру войдут и откроют ответный огонь. — Включи свет, О'Банион, — приказал Уотерхаус.
— Здесь кто-то стреляет.
— Мы стоим здесь и разговариваем, О'Банион. В нас никто не стреляет. Найди выключатель.
— Они взорвут бомбы! — В голосе О'Баниона слышались визгливые нотки.
— Включи свет, О'Банион, и мы увидим, что они делают. Возможно, нам даже удастся их остановить.
О'Банион ринулся к стене и начал хлопать по ней ладонью. Кто-то из полицейских, вошедших вслед за О'Банионом через чёрный ход, наконец нашёл выключатель.
Квартира пустовала. В ней не было мебели. Не было ковров на полу, не было занавесок на окнах. Тот, кто здесь жил, исчез.
Скрипнула парадная дверь. Уотерхаус заорал:
— Все нормально! Это Уотерхаус. Здесь никого нет.
Он больше не плакал. Дело сделано. Он убил первого белого человека.
Парадная дверь широко распахнулась.
— Тут тоже никого? — спросил полицейский в каске. — Кто же тогда убил Фланагана?
— Фланагана? — переспросил Уотерхаус.
— Фланаган мёртв. Его убили.
— Тут никого нет, — сказал О'Банион, осматривавший соседние комнаты. — Что происходит, черт побери? Фланаган лично планировал эту операцию.
Сейчас, при включённом свете, Уотерхаус увидел, что кто-то нарисовал мелом на полу пентаграмму. В центре пентаграммы лежал серый конверт. Отто его поднял. На обратной стороне конверта стояла круглая зелёная печать с надписью «ЭРИДА». Отто вскрыл конверт и прочитал:
Неплохо, Отто. Теперь немедленно отправляйся в Баварию, в Ингольштадт. Эти гады хотят имманентизировать Эсхатон.
С— М
Одной рукой складывая записку и засовывая её в карман, а другой пряча в кобуру пистолет, Отто Уотерхаус прошёл через столовую. Он едва взглянул на тело Майло А. Фланагана с пулевым отверстием в середине лба, похожим на третий глаз. Хагбард был прав. Убийству предшествовали тоска и ужас, но как только дело было сделано, он перестал что-либо чувствовать. «Я встретил врага, и он — мой», — думал он.
Отто обошёл людей, столпившихся над телом Фланагана. Все решили, что он отправился куда-то с докладом. Никто не мог понять, кто же все-таки убил Фланагана.
Когда до О'Баниона наконец дошло, Отто уже сидел в своей машине. Через шесть часов, когда были блокированы аэропорты и вокзалы, Отто в международном аэропорту Миннеаполиса покупал билет в Монреаль. Ему пришлось лететь обратно в Чикаго, но во время посадки в международном аэропорту О'Хэр он не покидал борт самолёта, пока его собратья полицейские рыскали по всем вокзалам. Ещё через двенадцать часов Отто Уотерхаус был на пути в Инголыптадт, имея на руках паспорт, сделанный монреальскими дискордианцами.
— Инголыптадт, — сообщил БАРДАК. На этой неделе Хагбард ввёл в него программу, позволявшую компьютеру разговаривать на довольно сносном английском языке. — Крупнейший рок-фестиваль в истории человечества, самое большое скопление людей в новейшей истории произойдёт близ Инголыптадта на берегу озера Тотенкопф. Ожидается до двух миллионов молодых людей со всего мира. Выступит «Американская Медицинская Ассоциация».
— Ты до этого знал или подозревал, что музыканты «АМА» Вольфганг, Вернер, Вильгельм и Винифред Зауре — четверо из Первоиллюминатов? — спросил Хагбард.
— Они были в списке, но четырнадцатыми по степени вероятности, — ответил БАРДАК. — Возможно, некоторые другие группы, которые я подозревал, — Истинные Иллюминаты.
— Теперь ты можешь сформулировать, с какого рода кризисом мы столкнёмся на этой неделе?
Возникла пауза.
— В этом месяце произошло три кризиса. Подписано несколько документов, которые призваны довести три главных кризиса до максимума. Первый кризис— это Фернандо-По. Из-за переворотов Фернандо-По мир практически стоял на грани войны, но у иллюминатов в резерве был контр переворот, и это решило проблему к всеобщему удовлетворению. Главы государств — тоже люди, поэтому такое событие, хотя оно и было инсценировано, выбило их из колеи, они стали боязливее и иррациональнее. Они не в состоянии разумно реагировать на два следующих потрясения. Если тебя не интересуют более подробные характеристики личностей нынешних глав государств, служащих неотъемлемой частью мировых кризисов, то пойдём дальше. Лас-Вегас. Я по-прежнему не знаю подробностей того, что там происходит, но оттуда все ещё прорываются мощные болезненные вибрации. Как я понял, анализируя получаемую в последнее время информацию, где-то в пустыне под Лас-Вегасом находится бактериологический военный научно-исследовательский центр. Один из моих самых мистических датчиков выдал фразу: «Туз в рукаве — отравленный леденец». Но вряд ли мы её сможем понять, пока не выясним более традиционным способом, что происходит в Лас-Вегасе.
— Я уже направил туда Малдуна и Гудмана, — сказал Хагбард. — Что ж, БАРДАК, очевидно, третий кризис — это Ингольштадт. Что произойдёт на этом рок-фестивале?
— Они намерены применить иллюминатскую науку стратегического биомистицизма. Озеро Тотенкопф — одно из знаменитых европейских «бездонных озёр». Это значит, что там есть выход в подземное Валусийское море. В конце Второй мировой войны Гитлер держал в Баварии целую резервную дивизию СС. Он планировал отойти к Оберзальцбургу и вместе с этой фанатично преданной ему дивизией дать последний бой врагу в Баварских Альпах. Однако иллюминаты убедили Гитлера, что у него ещё есть шанс выиграть войну, если он последует их инструкциям. Гитлер, Гиммлер и Борман отравили всю дивизию, несколько тысяч человек, цианидом. Затем водолазы опустили их трупы в полном боевом снаряжении на огромное подземное плато близ того места, где Валусийское море соединяется с озером Тотенкопф. К ботинкам эсэсовцев привязали груз, и со стороны казалось, что они стоят по стойке «смирно». Дивизионные самолёты, танки и артиллерию тоже опустили на это плато. Между прочим, многие эсэсовцы знали, что в их последнюю трапезу добавлен яд, но все равно ели. Они были уверены: если Фюрер считает, что им лучше умереть, значит, это действительно для них лучше.
— Не думаю, что за тридцать лет от них что-нибудь осталось, — заметил Хагбард.
Ты, как обычно, ошибаешься, Хагбард, — ответил БАРДАК. — Все эти эсэсовцы были окружены биомистическим защитным полем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Летучая мышь, сидевшая на подоконнике, вылетела в открытое окно в сторону озера. Её видел только Уотерхаус.
В комнату неуклюже вошёл О'Банион. Присев на одно колено, он дал очередь из шести пуль в направлении парадной двери.
— Отставить! — рявкнул Уотерхаус. — Не стрелять! Тут херня какая-то. — Херня начнётся, подумал он, если те наши, что у парадного входа, сдуру войдут и откроют ответный огонь. — Включи свет, О'Банион, — приказал Уотерхаус.
— Здесь кто-то стреляет.
— Мы стоим здесь и разговариваем, О'Банион. В нас никто не стреляет. Найди выключатель.
— Они взорвут бомбы! — В голосе О'Баниона слышались визгливые нотки.
— Включи свет, О'Банион, и мы увидим, что они делают. Возможно, нам даже удастся их остановить.
О'Банион ринулся к стене и начал хлопать по ней ладонью. Кто-то из полицейских, вошедших вслед за О'Банионом через чёрный ход, наконец нашёл выключатель.
Квартира пустовала. В ней не было мебели. Не было ковров на полу, не было занавесок на окнах. Тот, кто здесь жил, исчез.
Скрипнула парадная дверь. Уотерхаус заорал:
— Все нормально! Это Уотерхаус. Здесь никого нет.
Он больше не плакал. Дело сделано. Он убил первого белого человека.
Парадная дверь широко распахнулась.
— Тут тоже никого? — спросил полицейский в каске. — Кто же тогда убил Фланагана?
— Фланагана? — переспросил Уотерхаус.
— Фланаган мёртв. Его убили.
— Тут никого нет, — сказал О'Банион, осматривавший соседние комнаты. — Что происходит, черт побери? Фланаган лично планировал эту операцию.
Сейчас, при включённом свете, Уотерхаус увидел, что кто-то нарисовал мелом на полу пентаграмму. В центре пентаграммы лежал серый конверт. Отто его поднял. На обратной стороне конверта стояла круглая зелёная печать с надписью «ЭРИДА». Отто вскрыл конверт и прочитал:
Неплохо, Отто. Теперь немедленно отправляйся в Баварию, в Ингольштадт. Эти гады хотят имманентизировать Эсхатон.
С— М
Одной рукой складывая записку и засовывая её в карман, а другой пряча в кобуру пистолет, Отто Уотерхаус прошёл через столовую. Он едва взглянул на тело Майло А. Фланагана с пулевым отверстием в середине лба, похожим на третий глаз. Хагбард был прав. Убийству предшествовали тоска и ужас, но как только дело было сделано, он перестал что-либо чувствовать. «Я встретил врага, и он — мой», — думал он.
Отто обошёл людей, столпившихся над телом Фланагана. Все решили, что он отправился куда-то с докладом. Никто не мог понять, кто же все-таки убил Фланагана.
Когда до О'Баниона наконец дошло, Отто уже сидел в своей машине. Через шесть часов, когда были блокированы аэропорты и вокзалы, Отто в международном аэропорту Миннеаполиса покупал билет в Монреаль. Ему пришлось лететь обратно в Чикаго, но во время посадки в международном аэропорту О'Хэр он не покидал борт самолёта, пока его собратья полицейские рыскали по всем вокзалам. Ещё через двенадцать часов Отто Уотерхаус был на пути в Инголыптадт, имея на руках паспорт, сделанный монреальскими дискордианцами.
— Инголыптадт, — сообщил БАРДАК. На этой неделе Хагбард ввёл в него программу, позволявшую компьютеру разговаривать на довольно сносном английском языке. — Крупнейший рок-фестиваль в истории человечества, самое большое скопление людей в новейшей истории произойдёт близ Инголыптадта на берегу озера Тотенкопф. Ожидается до двух миллионов молодых людей со всего мира. Выступит «Американская Медицинская Ассоциация».
— Ты до этого знал или подозревал, что музыканты «АМА» Вольфганг, Вернер, Вильгельм и Винифред Зауре — четверо из Первоиллюминатов? — спросил Хагбард.
— Они были в списке, но четырнадцатыми по степени вероятности, — ответил БАРДАК. — Возможно, некоторые другие группы, которые я подозревал, — Истинные Иллюминаты.
— Теперь ты можешь сформулировать, с какого рода кризисом мы столкнёмся на этой неделе?
Возникла пауза.
— В этом месяце произошло три кризиса. Подписано несколько документов, которые призваны довести три главных кризиса до максимума. Первый кризис— это Фернандо-По. Из-за переворотов Фернандо-По мир практически стоял на грани войны, но у иллюминатов в резерве был контр переворот, и это решило проблему к всеобщему удовлетворению. Главы государств — тоже люди, поэтому такое событие, хотя оно и было инсценировано, выбило их из колеи, они стали боязливее и иррациональнее. Они не в состоянии разумно реагировать на два следующих потрясения. Если тебя не интересуют более подробные характеристики личностей нынешних глав государств, служащих неотъемлемой частью мировых кризисов, то пойдём дальше. Лас-Вегас. Я по-прежнему не знаю подробностей того, что там происходит, но оттуда все ещё прорываются мощные болезненные вибрации. Как я понял, анализируя получаемую в последнее время информацию, где-то в пустыне под Лас-Вегасом находится бактериологический военный научно-исследовательский центр. Один из моих самых мистических датчиков выдал фразу: «Туз в рукаве — отравленный леденец». Но вряд ли мы её сможем понять, пока не выясним более традиционным способом, что происходит в Лас-Вегасе.
— Я уже направил туда Малдуна и Гудмана, — сказал Хагбард. — Что ж, БАРДАК, очевидно, третий кризис — это Ингольштадт. Что произойдёт на этом рок-фестивале?
— Они намерены применить иллюминатскую науку стратегического биомистицизма. Озеро Тотенкопф — одно из знаменитых европейских «бездонных озёр». Это значит, что там есть выход в подземное Валусийское море. В конце Второй мировой войны Гитлер держал в Баварии целую резервную дивизию СС. Он планировал отойти к Оберзальцбургу и вместе с этой фанатично преданной ему дивизией дать последний бой врагу в Баварских Альпах. Однако иллюминаты убедили Гитлера, что у него ещё есть шанс выиграть войну, если он последует их инструкциям. Гитлер, Гиммлер и Борман отравили всю дивизию, несколько тысяч человек, цианидом. Затем водолазы опустили их трупы в полном боевом снаряжении на огромное подземное плато близ того места, где Валусийское море соединяется с озером Тотенкопф. К ботинкам эсэсовцев привязали груз, и со стороны казалось, что они стоят по стойке «смирно». Дивизионные самолёты, танки и артиллерию тоже опустили на это плато. Между прочим, многие эсэсовцы знали, что в их последнюю трапезу добавлен яд, но все равно ели. Они были уверены: если Фюрер считает, что им лучше умереть, значит, это действительно для них лучше.
— Не думаю, что за тридцать лет от них что-нибудь осталось, — заметил Хагбард.
Ты, как обычно, ошибаешься, Хагбард, — ответил БАРДАК. — Все эти эсэсовцы были окружены биомистическим защитным полем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86