ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Однако напрасно старался он убедить в этом своих товарищей. Казалось, что Господина и других удерживали здесь какие-то цепи, их как магнитом тянуло в зал торжественного собрания.
Так продолжалось минут двадцать. Студенты молча шагали по двору, время от времени приближаясь к выходившим на двор открытым окнам зала. Чего же они ждали? Чего хотели? Услышать шумные голоса, доносившиеся до них, ответить на обидные слова, обращенные к ним?..
Так или иначе, собравшиеся в зале не стали дожидаться конца банкета, чтобы петь и произносить тосты. Они разгорячились от первых же бокалов вина. Увидев через открытые окна, что Иван Николев и его друзья находятся достаточно близко, они воспользовались этим для личных выпадов.
Иван сделал еще одну последнюю попытку уговорить товарищей.
— Уйдемте отсюда… — сказал он.
— Нет! — ответил Господин.
— Нет! — в один голос поддержали остальные.
— Значит, вы отказываетесь меня слушать и следовать за мной?..
— Мы хотим услышать, какие дерзости позволят себе эти пьяные германцы. И если нам не понравятся их слова, — ты сам, Иван, последуешь за нами!
— Идем, Господня, — сказал Иван, — я настаиваю.
— Подожди, — возразил Господин, — через несколько минут ты сам не захочешь уйти!
Возбуждение в зале все усиливалось: шум голосов вперемежку со звоном стаканов, возгласы, крики «хох» громыхали, как выстрелы. Собравшиеся затянули хором во весь голос протяжную песню. Это была однообразная, в ритме на три четверти, песня, широко распространенная в немецких университетах:
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem, Post molestam senectutem Nos habebit humus!
[Будем же радоваться, Пока мы молоды!
После радостной юности, После тягостной старости Нас поглотит земля! (лат.)]
Читатель согласится, что эти слова звучат довольно уныло и больше подходят для похоронного напева. Все равно что петь на десерт «De profundis» note 12. В общем, эта песня совершенно в характере германцев.
Вдруг на дворе раздался голос, который запел: «О Рига, кто сделал тебя столь прекрасной?.. Это сделали порабощенные латыши! Да грядет день, когда мы сможем откупить у немцев твой замок и заставить их плясать на раскаленных камнях!»
Это Господин затянул могучую широкую русскую песню.
Затем он и его товарищи хором запели «Боже царя храни», величественный и торжественный русский национальный гимн.
Внезапно двери зала распахнулись, и около сотни студентов устремились во двор.
Они окружили кучку славян, в центре которых стоял Иван Николев. Последний уже не был в состоянии сдерживать товарищей; крики и выходки противников выводили их из себя. Хотя Карла Иохаузена и не было еще здесь, чтобы подстрекать германцев, — он задержался в зале, — но те орали во все горло, прямо ревели свой «Gaudeamus igitur», стараясь заглушить русский гимн, мощная мелодия которого, несмотря на все их старания, все же пробивалась через этот шум и гам.
В это время два студента, Зигфрид и Господин, готовые вот-вот броситься друг на друга, столкнулись лицом к лицу. Уж не они ли двое решат национальный спор?.. Не ввяжутся ли в ссору вслед за ними оба враждующих лагеря?.. Не превратится ли эта стычка в общую свалку, ответственность за которую будет нести весь университет?..
Услышав, с каким шумом и криком выбежали из зала студенты, ректор поспешил вмешаться. Вместе с несколькими преподавателями он переходил во дворе от группы к группе, стараясь успокоить готовых ринуться в драку юношей. Безуспешно. Ему не повиновались… Да и что мог он предпринять среди этих «истых германцев», число которых, по мере того как пустел зал, все росло и росло?..
Несмотря на то, что они были в меньшинстве, Иван Николев с товарищами стойко выдерживали сыпавшиеся на них угрозы и ругательства, не отступая ни на шаг.
Вдруг Зигфрид, подойдя со стаканом в руке к Господину, плеснул ему вином в лицо.
Это был первый удар, нанесенный в схватке, за ним последовало множество других.
Однако лишь только Карл Иохаузен появился на ступеньках крыльца, как наступило затишье. Ряды расступились, и сын банкира приблизился к группе студентов, в которой находился сын учителя.
Невозможно передать словами, как держал себя в эту минуту Карл Иохаузен. Его лицо выражало не гнев, а холодное высокомерие, переходящее, по мере того как он приближался к своему противнику, в презрение. У товарищей Ивана не могло быть сомнений: Карл направлялся сюда лишь для того, чтобы бросить в лицо их другу какое-нибудь новое оскорбление.
На смену шуму и гаму наступила жуткая тишина. Все почувствовали, что спор двух враждующих корпораций университета разрешится столкновением между Иваном Никелевым и Карлом Иохаузеном.
В это время Господин, забыв о Зигфриде, выждал, чтобы Карл приблизился еще на несколько шагов, и сделал попытку преградить ему путь.
Однако Иван удержал его.
— Это касается только меня! — сказал он просто.
Да и в сущности он был прав, говоря, что это касается лично его. Поэтому, сохраняя полное хладнокровие, он отстранил рукой тех из своих друзей, которые намеревались вступиться.
— Не мешай мне!.. — вне себя от ярости воскликнул Господин.
— Я настаиваю! — произнес Иван Николев таким решительным тоном, что оставалось лишь подчиниться.
Тогда, обращаясь к толпе студентов и стараясь быть услышанным всеми, он сказал:
— Вас здесь сотни, а нас всего лишь пятьдесят!.. Нападайте же на нас!.. Мы будем защищаться, и вы нас раздавите!.. Но так могут поступать лишь трусы и подлецы!..
Крик ярости был ему ответом.
Карл знаком показал, что хочет говорить.
Снова водворилась тишина.
— Да, — произнес он, — мы были бы подлецами!.. Но, может быть, кто-нибудь из славян согласен решить дело поединком?..
— Мы все к твоим услугам! — воскликнули товарищи Ивана.
Но последний выступил вперед и заявил:
— Этим славянином буду я. И если Карл добивается личного вызова, то я вызываю его…
— Ты?.. — презрительным тоном воскликнул Карл.
— Да, я! — отвечал Иван. — Выбери двух из твоих друзей… Я уже выбрал себе секундантов…
— И это ты… ты собираешься драться со мной?..
— Да, я… завтра, если ты сейчас не готов… Немедленно, если ты согласен!
Такие дуэли — не редкость среди студентов. И лучшее, что могут сделать власти, — закрывать на это глаза, так как чаще всего они кончаются благополучно. Правда, в данном случае противников обуревала такая ненависть, что можно было опасаться смертельного исхода.
Карл скрестил руки, смерив Ивана с ног до головы презрительным взглядом.
— Ах, вот как! — произнес он. — Ты даже выбрал секундантов?..
— Вот они, — ответил Иван, указывая на Господина и еще одного студента.
— И ты думаешь, что они согласятся?..
— Еще как согласятся!.. — воскликнул Господин.
— Ну, так вот, что касается меня, — оказал Карл, — есть вещь, на которую я никогда не соглашусь, — это драться с тобой, Иван Николев!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49