И нигде нет спасения от дерзкого
всепроникающего света. Он врывается в наши дома, и вот мы видим: все они
облеплены грязью, грязь въелась в стены, затянула окна вонючими кучами,
громоздится в углах. Мы больше не можем целовать наших возлюбленных при
свете Адеиловой звезды, они стали отвратительней могильных червей. Глаза
их бледны, как мокрицы, мягкие тела покрыты пятнами и отливают плесенью. И
друг на друга уже не можем мы больше смотреть - не человека видим мы перед
собой, а поругание человека. Каждый наш тайный шаг, каждое скрытое
движение освещает неумолимый свет. Невозможно жить! Долой звездоносца, да
погибнет свет!
И подхватили другие:
- Долой! Да живет тьма! Только горе и проклятье приносит людям свет
звезд. Смерть звездоносцу!
И заволновалась толпа, и бешеным ревом старалась опьянить себя,
заглушить ужас перед хулою своею на свет. И двинулась на Адеила. Но
смертельно-ярко сияла звезда в руке звездоносца, и люди не смогли подойти
к нему.
- Братья, стойте! - вдруг раздался голос старого жреца Сатзоя. -
Тяжкий грех берете вы на душу, проклиная свет. Чему мы молились, чем мы
живем, как не светом? Но и ты, сын мой, - обратился он к Адеилу, - и ты
совершил не меньший грех, снесши звезду на землю. Правда, великий Брама
сказал: Блажен, кто стремится к звездам. Но дерзкие своею мудростию люди
неправильно поняли слово Всемирно-чтимого. Ученики учеников его
растолковали истинный смысл темного слова Всемудрого: к звездам человек
должен стремиться лишь помыслами, а на земле тьма столь же священна, как
на небе - свет. И вот эту-то истину презрел ты своим вознесшимся умом.
Раскайся же, сын мой, брось звезду, и да воцарится на земле прежний мрак.
Усмехнулся Адеил.
- А ты думаешь, если я брошу, мир на земле не погиб уже навеки?
И с ужасом почуяли люди, что правду сказал Адеил, что прежний мир уже
не возродится никогда. Тогда выступил вперед старый Тсур, учитель умных,
свет науки.
- Безрассудно поступил ты, Адеил, и сам видишь теперь плоды своего
безрассудства. По законам природы жизнь развивается медленно. И медленно
приближаются к жизни далекие звезды. При их постепенно приближающемся
свете постепенно перестраивается и жизнь. Но ты не захотел ждать. Ты на
свой страх сорвал звезду с неба и ярко осветил жизнь. Что же получилось?
Вот она кругом перед нами - грязная, жалкая и уродливая. Но разве мы
раньше не догадывались, что она такова? И разве в этом была задача?
Невелика мудрость - сорвать с неба звезду и осветить ей уродство жизни.
Нет, возьмись за трудную черную работу переустройства жизни. Тогда ты
увидишь, легко ли очистить ее от накопившейся веками грязи, можно ли смыть
эту грязь хотя бы целым морем самого лучезарного света. Сколько в этом
детской неопытности! Сколько непонимания условий и законов жизни! И вот
вместо радости ты принес на землю скорбь, вместо мира - войну. А ты мог бы
и теперь быть полезным жизни - разбей звезду, возьми из нее лишь маленький
осколок - и осколок этот осветит жизнь как раз настолько, сколько нужно
для плодотворной и разумной работы над нею.
И ответил Адеил:
- Ты верно сказал Тсур! Не радость принесла сюда звезда, а скорбь не
мир а войну! Не этого ждал я, когда по крутым скалам карабкался к звездам,
когда вокруг меня обрывались и падали в бездну товарищи. Я думал, хоть
один из нас достигнет цели и принесет на землю звезду. И в ярком свете
наступит на земле яркая светлая жизнь. Но когда я стоял на площади, когда
я при свете небесной звезды увидел нашу жизнь, я понял, что безумны были
мои мечты. Я понял - свет нужен вам лишь в недосягаемом небе, чтобы
преклоняться перед ним в торжественные минуты жизни. На земле же вам всего
дороже мрак, чтобы прятаться друг от друга, и главное, радоваться на себя
на свою проеденную плесенью жизнь. Но еще больше, чем прежде, почуял я,
что невозможно жить этой жизнью. Каждою каплею своей кровавой грязи,
каждым пятном сырой плесени она немолчно вопиет к небу. Впрочем, могу вас
утешить: светить моей звезде недолго. Там, в далеком небе, висят звезды и
светят сами собою. Но сорванная с неба, снесенная на Землю, звезда может
светить, лишь питаясь кровью держащего ее. Я чувствую жизнь моя, как по
светильне поднимается по телу к звезде и сгорает в ней. Еще немного, и
жизнь моя сгорит целиком. И нельзя никому передать звезды, она гаснет
вместе с жизнью несущего ее, и каждый должен добывать звезду в небе. И к
вам обращаюсь я, честные и смелые сердцем. Познав свет, вы уже не захотите
жить во мраке. Идите же в далекий путь и несите сюда новые звезды. Долог и
труден путь, но все-таки для вас он будет уже легче, чем для нас, впервые
погибших на нем. Тропинки проложены, пути намечены, и вы воротитесь со
звездами, и не иссякнет свет их больше на земле. А при неугасающем их
свете невозможною станет такая жизнь, как теперь. Высохнут болота.
Исчезнут черные туманы. Ярко зазеленеют деревья. И те, которые сейчас в
ярости кидаются на звезду, волею-неволею возьмутся за переустройство
жизни. Ведь и вся злоба их теперь оттого, что при свете они чувствуют - им
невозможно жить так, как они живут. И жизнь станет великою и чистою. И
прекрасна будет она при лучезарном свете питаемых нашею кровью звезд. А
когда наконец спустится к нам звездное небо и осветит жизнь, то застанет
людей достойными света. И тогда уж не нужна будет наша кровь чтобы питать
этот вечный непреходящий свет.
Голос Адеила оборвался. Последние кровинки сбежали с бледного лица.
Подогнулись колени звездоносца, и он упал. Упала вместе с ним звезда.
Упала, зашипела в кровавой грязи и погасла.
Ринулась со всех сторон черная тьма и замкнулась над погасшею
звездою. Поднялись с земли ожившие туманы, заклубились в воздухе. И
жалкими робкими огоньками светились сквозь них на далеком небе далекие
бессильные и неопасные звезды.
Прошли годы.
По-прежнему в сыром мраке родились, росли, любили и умирали люди.
По-прежнему мирною и спокойною казалась жизнь. Но глубокая тревога и
неудовлетворенность подтачивала ее во мраке. Люди старались и не могли
забыть того, что осветила им мимолетным своим светом яркая звезда.
Отравлены были прежние тихие радости. Ложь въелась во все.
Благоговейно молился человек на далекую звезду и начинал думать: "А вдруг
найдется другой безумец и принесет звезду сюда к нам?" Язык заплетался, и
благоговейное парение сменялось трусливою дрожью. Отец учил сына, что в
стремлении к звездам жизнь и счастье человека.
1 2 3
всепроникающего света. Он врывается в наши дома, и вот мы видим: все они
облеплены грязью, грязь въелась в стены, затянула окна вонючими кучами,
громоздится в углах. Мы больше не можем целовать наших возлюбленных при
свете Адеиловой звезды, они стали отвратительней могильных червей. Глаза
их бледны, как мокрицы, мягкие тела покрыты пятнами и отливают плесенью. И
друг на друга уже не можем мы больше смотреть - не человека видим мы перед
собой, а поругание человека. Каждый наш тайный шаг, каждое скрытое
движение освещает неумолимый свет. Невозможно жить! Долой звездоносца, да
погибнет свет!
И подхватили другие:
- Долой! Да живет тьма! Только горе и проклятье приносит людям свет
звезд. Смерть звездоносцу!
И заволновалась толпа, и бешеным ревом старалась опьянить себя,
заглушить ужас перед хулою своею на свет. И двинулась на Адеила. Но
смертельно-ярко сияла звезда в руке звездоносца, и люди не смогли подойти
к нему.
- Братья, стойте! - вдруг раздался голос старого жреца Сатзоя. -
Тяжкий грех берете вы на душу, проклиная свет. Чему мы молились, чем мы
живем, как не светом? Но и ты, сын мой, - обратился он к Адеилу, - и ты
совершил не меньший грех, снесши звезду на землю. Правда, великий Брама
сказал: Блажен, кто стремится к звездам. Но дерзкие своею мудростию люди
неправильно поняли слово Всемирно-чтимого. Ученики учеников его
растолковали истинный смысл темного слова Всемудрого: к звездам человек
должен стремиться лишь помыслами, а на земле тьма столь же священна, как
на небе - свет. И вот эту-то истину презрел ты своим вознесшимся умом.
Раскайся же, сын мой, брось звезду, и да воцарится на земле прежний мрак.
Усмехнулся Адеил.
- А ты думаешь, если я брошу, мир на земле не погиб уже навеки?
И с ужасом почуяли люди, что правду сказал Адеил, что прежний мир уже
не возродится никогда. Тогда выступил вперед старый Тсур, учитель умных,
свет науки.
- Безрассудно поступил ты, Адеил, и сам видишь теперь плоды своего
безрассудства. По законам природы жизнь развивается медленно. И медленно
приближаются к жизни далекие звезды. При их постепенно приближающемся
свете постепенно перестраивается и жизнь. Но ты не захотел ждать. Ты на
свой страх сорвал звезду с неба и ярко осветил жизнь. Что же получилось?
Вот она кругом перед нами - грязная, жалкая и уродливая. Но разве мы
раньше не догадывались, что она такова? И разве в этом была задача?
Невелика мудрость - сорвать с неба звезду и осветить ей уродство жизни.
Нет, возьмись за трудную черную работу переустройства жизни. Тогда ты
увидишь, легко ли очистить ее от накопившейся веками грязи, можно ли смыть
эту грязь хотя бы целым морем самого лучезарного света. Сколько в этом
детской неопытности! Сколько непонимания условий и законов жизни! И вот
вместо радости ты принес на землю скорбь, вместо мира - войну. А ты мог бы
и теперь быть полезным жизни - разбей звезду, возьми из нее лишь маленький
осколок - и осколок этот осветит жизнь как раз настолько, сколько нужно
для плодотворной и разумной работы над нею.
И ответил Адеил:
- Ты верно сказал Тсур! Не радость принесла сюда звезда, а скорбь не
мир а войну! Не этого ждал я, когда по крутым скалам карабкался к звездам,
когда вокруг меня обрывались и падали в бездну товарищи. Я думал, хоть
один из нас достигнет цели и принесет на землю звезду. И в ярком свете
наступит на земле яркая светлая жизнь. Но когда я стоял на площади, когда
я при свете небесной звезды увидел нашу жизнь, я понял, что безумны были
мои мечты. Я понял - свет нужен вам лишь в недосягаемом небе, чтобы
преклоняться перед ним в торжественные минуты жизни. На земле же вам всего
дороже мрак, чтобы прятаться друг от друга, и главное, радоваться на себя
на свою проеденную плесенью жизнь. Но еще больше, чем прежде, почуял я,
что невозможно жить этой жизнью. Каждою каплею своей кровавой грязи,
каждым пятном сырой плесени она немолчно вопиет к небу. Впрочем, могу вас
утешить: светить моей звезде недолго. Там, в далеком небе, висят звезды и
светят сами собою. Но сорванная с неба, снесенная на Землю, звезда может
светить, лишь питаясь кровью держащего ее. Я чувствую жизнь моя, как по
светильне поднимается по телу к звезде и сгорает в ней. Еще немного, и
жизнь моя сгорит целиком. И нельзя никому передать звезды, она гаснет
вместе с жизнью несущего ее, и каждый должен добывать звезду в небе. И к
вам обращаюсь я, честные и смелые сердцем. Познав свет, вы уже не захотите
жить во мраке. Идите же в далекий путь и несите сюда новые звезды. Долог и
труден путь, но все-таки для вас он будет уже легче, чем для нас, впервые
погибших на нем. Тропинки проложены, пути намечены, и вы воротитесь со
звездами, и не иссякнет свет их больше на земле. А при неугасающем их
свете невозможною станет такая жизнь, как теперь. Высохнут болота.
Исчезнут черные туманы. Ярко зазеленеют деревья. И те, которые сейчас в
ярости кидаются на звезду, волею-неволею возьмутся за переустройство
жизни. Ведь и вся злоба их теперь оттого, что при свете они чувствуют - им
невозможно жить так, как они живут. И жизнь станет великою и чистою. И
прекрасна будет она при лучезарном свете питаемых нашею кровью звезд. А
когда наконец спустится к нам звездное небо и осветит жизнь, то застанет
людей достойными света. И тогда уж не нужна будет наша кровь чтобы питать
этот вечный непреходящий свет.
Голос Адеила оборвался. Последние кровинки сбежали с бледного лица.
Подогнулись колени звездоносца, и он упал. Упала вместе с ним звезда.
Упала, зашипела в кровавой грязи и погасла.
Ринулась со всех сторон черная тьма и замкнулась над погасшею
звездою. Поднялись с земли ожившие туманы, заклубились в воздухе. И
жалкими робкими огоньками светились сквозь них на далеком небе далекие
бессильные и неопасные звезды.
Прошли годы.
По-прежнему в сыром мраке родились, росли, любили и умирали люди.
По-прежнему мирною и спокойною казалась жизнь. Но глубокая тревога и
неудовлетворенность подтачивала ее во мраке. Люди старались и не могли
забыть того, что осветила им мимолетным своим светом яркая звезда.
Отравлены были прежние тихие радости. Ложь въелась во все.
Благоговейно молился человек на далекую звезду и начинал думать: "А вдруг
найдется другой безумец и принесет звезду сюда к нам?" Язык заплетался, и
благоговейное парение сменялось трусливою дрожью. Отец учил сына, что в
стремлении к звездам жизнь и счастье человека.
1 2 3