А как же, товарищ корреспондент, об этом деле не беспокоиться, если Витьке легко учеба дается, если он по учебе слабо загруженный… Ты вот мою электропилу возьми да посмотри, что с ней произойдет, если ее включить, а нагрузку не дать. Сама себя разнесет пила, на кусочки разнесет, если ты пилить не станешь. Так и человек – он без нагрузки в разгон идет. А в общем-то мальчишки у нас хорошие, вот только от телевизора не оттянешь – так мальчишки теперь все такие… Жену мою Анной Михайловной зовут, разногласие у нас с ней одно: не любит, когда в сапогах дальше коридора пойдешь, большой скандал устраивает. Наши северные женщины очень чистоту любят. Дома-то раньше были нештукатуренные, полы некрашеные, а все блестело. Стены с песком протрут, полы ножом выскоблят – что твой паркет! А так дружно живем, в достатке. У нас на четверых в месяц четыреста рублей заработку – хватает…
Забота
– Чем я доволен, так это тем, что на нижнем складе погасли костры. А сколько, бывало, горело лесу, сколько народного добра превращалось в дым! Сучья горели, тонкомер, комли. Сердце ныло, когда такое приходилось видеть. Вон плакат висит: «Лес – наше богатство, берегите его!» Это я так понимаю, что ни сантиметра древесины пропадать не должно. Иногда посмотришь на море – лесовоз идет. Архангельский лес по всему миру славится, он нашему народу золото дает, значит, его правильно называют зеленым золотом… А я стою на эстакаде, держу пилу в руках, на хлыст гляжу и весь в заботе: как так сделать, чтобы взять из хлыста все? Да, да! От меня зависит, что из хлыста выйдет. От глазомера, от опыта, от старания. Так что равнодушного человека к дереву подпускать нельзя: он из него одни дрова получит. А я – пиловочники или судострой! Вот какое дело. Труд у нас тяжелый, физический, как говорится, а я ребятам без устали твержу: «Без головы, на одной силе не проживешь! Техника дурака не любит!» Так и выходит, что я народными деньгами командую: глаз острее – денег больше! Лес равнодушных не любит!
Культура
– Самый опасный ветер шелонником называется. Когда он дует, мы на нижнем складе не работаем – краны от ветра двигаются, шевелятся. Их в это время нагружать нельзя: перевернутся. Ну, я тогда – за книжку. Что вечерами не успеешь, с шелонником наверстать можно – он ведь такой же упрямый да настойчивый, как наш северный народ. Если уж начнет дуть, так это не на один день… Последнее время я Отечественной войной увлекаюсь – все про нее читаю. Понять хочется, как это мы в этой войне не только выстояли, а после нее еще крепче прежнего стали. Симонова читаю, Чаковского, Чуйкова, Жукова на несколько дней доставал – это мне все интересно. Сам в ленинградской блокаде был, есть что вспомнить… Телевизор люблю не шибко – легкого много, несерьезного. Для мальчишек это, может быть, и хорошо, а мне другое надо. Вот международный обзор – это я посмотрю. В литературе тоже люблю серьезное, без выдумки, чтобы все как в жизни…
Прощание
– Ты еще спрашивай, не стесняйся – я уже разошелся, мне уже легко разговор-то вести, коли ты ничего не записываешь… Выполняй свой план по валу и ассортименту! Только вот что – ты не шибко меня украшай-то! Нет, в память я верю, а вот вдруг вздумается тебе меня в герои произвести, так этого не надо… Попроще, полегче, а главное – поправдивей. Как я тебе на вопросы отвечал, так ты и пиши – от этого нам с тобой больше веры будет… Не приукрашивай меня – не жених. Встречают по одежке, провожают по уму.
Теперь давай присядем. Это перед дорогой никогда не лишнее – может, вспомнишь еще что… Ладно! Тогда тебе счастливого пути! До свиданья, товарищ корреспондент! Заскакивай, коли в наших краях еще бывать случится…

1 2