- Пирл-Харбор, - сказал командующий. - Как писал любимый мною в
детстве Луи Буссенар, на войне много и часто ругаются.
На кухне гремело, в санчасти звенело, в складах НЗ скрипело и
стукало, у реки свистело разбойничьим призывным высвистом... В парке
рыдали в голос: один тягач разобран на профилактику, из второго слито все
горючее, третий простоял на консервации от рождения, по принципу "не тронь
- не сломается", и теперь не заводился никаким каком. Прапорщик успел
выбросить пустую бутылку, но закуска красноречиво валялась под столом в
развернувшемся газет дисбат и все смертные муки, одновременно прикидывая,
во что обойдется мероприятие ему самому.
И среди всего этого бардака и безобразия ровно взрычали ГТСы
противотанковой батареи. Приземистые гусеничные машины с приплюснутыми и
разлапистыми длинноствольными пушками на прицепе подползли к повороту из
аллеи и остановились: ворота уже закупорил застрявший танк, размявший о
бетонный столб полевую кухню, разъяренный повар клялся сжечь соляркой
поганую бандуру и вытравить мышьяком всю танковую роту, экипаж заводил
буксир и отругивал и подавала советы.
Фигура, торчавшая в люке переднего тягача, сказала спокойно,
негромко:
- Рахманов, давай вокруг второго ангара к курилке. - И, прижав к
горлу ларингофоны: - Все за мной.
В противоположном конце парка его головной тягач выдавил пролет
забора, и короткая колонна утянулась в темноту, не обратив на себя ничьего
внимания.
Грузовики с резервистами заблудились на проселочных маршрутах, однако
развертывание приемного пункта запоздало еще больше, задерганные
вещснабженцы швыряли обмундирование тюками, отяжелевшие на гражданке люди
напяливали кому что досталось, приобретая вопиюще нестроевой вид: куцее
торчит, мешковатое висит, вкось давит и вкривь болтается: "Строиться!" -
"Ладно, потом поменяемся..." Партизаны флегматично ждали команд и, следуя
им, тыкались туда, где их вовсе не ждали, потому что посыльные
перехватывались по дороге офицерами и усылались с другими распоряжениями.
Поучительные воспоминания бывалых о давней службе бесили
девятнадцатилетних сержантов: "Р-разговоры в строю!!"
С рассветом задождило, палатки шуршали и хлопали, хлюпало, булькало,
народ промок, подустал, приуныл.
Утряслось все кое-как только к шести утра. Командир полка стал меньше
ростом. Лейтенантов, принявших во взводы пополнение, трясло от
изнеможения. Солдаты безнадежно мечтали поспать и с надеждой - пожрать.
Командующий наблюдал происходящее со покойной брезгливостью дипломата,
обнаружившего в тарелке мокрицу:
- Летчики говорят, что когда господь бог наводил порядок на земле,
авиация была в воздухе. Мало они той земли видели!
Свита с высоты своего безопасного положения осуждающе покачала
головами.
Хмарь слизнуло с прозрачно-лимонного неба, солнце брызнуло сквозь
мокрый лес на заляпанную технику, нечетко-ровный строй касок, лаковые
козырьки начальства: подразделения получили задачи.
На выбитой разъезженной трассе БМП, взревывая и дымя, наматывая на
колеса тонкий слой грязи и взметая из-под нее пылевую завесу, покачиваясь
и кренясь на виражах - одна за другой не укладывались в норматив.
- Почему мало тренируются?
- Согласно учебного расписания... все часы... - Знаю твои часы. В год
раз сдадут норматив - на одной машине - а остальные в парке в смазке
стоят. Так?
- Никак нет.
- Раз не умеют - значит, мало ездят. Мало! Почему?
- Лимиты горючего, товарищ генерал-лейтенант...
- Вот на войне и объяснишь про лимиты. Изыскать! С отличного полка за
мелкие нарушения не взыщу. Какой год служишь?
- Двадцать четвертый.
- Так что, мне тебя службе учить? Не можешь полком командовать?
- Могу, товарищ генерал-лейтенант.
- Н-не вижу! Чему ты своих водителей учишь?
- Всему, что положено, товарищ генерал-лейтенант.
- А им ведь, по сути, одно положено: техникой владеть. Боевой
специальностью. Может не уметь строевой, не знать всякой словесной
премудрости - плевать! но чтоб был водитель! Вези на стрельбище - посмотрю
твою пехоту.
Стрельбище ничем не улучшило настроения командующего. Офицеры
нервирующе выкрикивали команды, стрелки поочередно бежали к огневому
рубежу, падали, передергивали затворы - и в основном мазали. Мухлевать
было невозможно - наблюдать в траншею к мишеням командующий отрядил своего
адъютанта.
- А что они у тебя орут на солдат? - неприязненно спросил он, шагая к
линии огня. - Стрельба требует спокойствия. И вообще - что за манера
дергать людей?
Взял у очередного неудачливого снайпера автомат:
- Сколько служишь, гвардеец?
- Год и восемь месяцев, товарищ генерал-лейтенант.
- А сколько раз стрелял?
- Три.
- Вот так вот...
Мрачно - командиру:
- Это - стрелок? Чем он врага поразит - знанием устава и надраенной
бляхой? Патроны изыскать!! Стрельбе учить! В прицеливании тренироваться
ежедневно!
- Есть!
- Если стрелок не умеет стрелять, все остальное ничего не стоит. Ты
его гоняешь, муштруешь, мучишь, а потом он промажет - и вся судьба.
Ходячая мишень, пушечное мясо, пешка! Моду завели: кое-как умеет стрелять
один человек на отделение, так его титулуют аж снайпером!
Солдат тянулся, опустив глаза в неловкости, что присутствует при
разносе своему начальству.
- Смотри сюда. - Командующий отпустил на полную длину ремень
автомата, захлестнул его под рожок и накинул на левое плечо, упершись
левой ладонью сбоку в накладку. - Видишь? Стоит мертво, как в станке. -
Протянул руку назад, не глядя: - Дай-ка десяток патрончиков. - Лег,
скомандовал: - Позвони там пулемет поставить.
Вдали встали три низких зеленых щита, сливаясь с травой. Треснули
слитно три короткие очереди - силуэты исчезли.
- Вот так, - в один прием. Ничего трудного, только целься. - Протянул
автомат владельцу и тяжелым ровным шагом пошел обратно.
- Время обедать, товарищ генерал-лейтенант, - деловито-несмело
доложил командир полка, надеясь, что хороший обед, как водится, смягчит
настроение человека.
- Хорошее дело, - отозвался командующий и направился к своему газику.
- Вези на танкодром, там и пообедаем.
Полковник изменился в лице.
С обедом на танкодроме случилась заминка - пищу еще не подвезли.
Полковник отдал тихий приказ незаметному капитану.
- Если узнаю, что обед забрали у других - накажу, - ровно и
доброжелательно бросил командующий. Полковник насильственно улыбнулся, как
веселой шутке.
1 2 3 4 5 6