Разговоры о положении на фронтах при моем появлении на кухне или в «курилке» вдруг смолкали, или говорившие меняли тему разговора. Наш понятой Мельников даже сказал мне наедине:
– Послушай, Вадик, а зачем ты переменил профессию? Я понимаю, что это почетно, но страшновато все-таки.
– А я рад, Михаил Михалыч. В газете я работал не по специальности. Ведь я юрист по образованию, вы знаете. Кончил юридический. Естественно, что работа следователя НКВД меня больше устраивает.
Одна Лейда восторженно оценила мою новую роль. Она даже обняла меня и поцеловала в щеку.
– Поздравляю, Вадим. Теперь у тебя настоящая профессия – героическая и романтичная.
Глаза ее при этом лучились нескрываемым ликованием…
…Стрельцов принял нас сразу.
– Забавная вещь получается: ваши дела к нам идут, наши – к вам… Наверно, сейчас так и должно быть. Значит, и силы нужно объединять… С Безруковым тебе хорошо работаться будет, – сказал он. – В Москве сейчас воровское отребье оживилось. Некоторых мы расстреливаем на месте, если ловим с поличным. А некоторых сами ищем… Так вот, есть у нас свой человек, он нам сообщил: готовится ограбление районного отделения Госбанка. Да то ли сам он не поспешил, то ли узнал поздно, но к ограблению мы не успели. Водитель и кассир застрелены, машина с деньгами исчезла…
– С концами? – спросил Безруков.
– Один кончик есть. Кассир сумел, пока жив был, одного из бандитов подстрелить. Не насмерть. Ну, разговорился, когда в себя пришел. Клянется, что в банду случайно попал, дружок его затащил.
– Какой дружок?
– Некий Сидоров Иван по кличке «Тьма». Личность нам и до войны знакомая. Карманник. А вот теперь, как видите, бандитизмом занялся. Наш подстреленный с этим Сидоровым примерно с полгода в одном лагере провел, пока того не перевели А здесь, говорит, встретились как раз накануне налета. Тыла и уговорил его…
– Врет, – убежденно заявил Павел.
– Может, и врет, – легко согласился Стрельцов. – Да не в том суть. А суть, братцы мои, в том, что этот врун, как ты. Паша, считаешь, кончик нам и дал. Сообщил, что бандиты встретятся в субботу для дележа госбанковской выручки. И адресок не скрыл. Там мы их и постараемся взять.
– Можно мне участвовать в операции? – спросил я. Спросил и подумал: а что скажет Югов? Еще одна мальчишеская выходка…
А Стрельцов словно подслушал мои мысли.
– Я-то не против, – сказал, – да только у тебя другое начальство. Я ему, конечно, доложу о твоем рвении, а уж он пусть решает. Уяснил?.. Лады… А вот насчет Паши Безрукова есть у меня иной план. Вот какой, слушай, Паша, внимательно. Орудует в Москве одна банда – специалисты по квартирам эвакуированных. Есть шанс внедрить в нее своего человека. Ну а Безруков, во-первых, человек с большим розыскным опытом, а во-вторых, его в воровском мире никто не знает. У нас есть один бывший дезертир на примете. Он хочет вернуться на фронт, но мы пока его задерживаем. Он и введет в банду нашего человека. А им может быть и Паша Безруков.
Безруков с места подал реплику – всерьез, без улыбки:
– Значит, я должен стать штрафником-дезертиром?
– А что, трудна роль? – усмехнулся Стрельцов.
– Я не о трудностях роли, а об ее подготовке. Во-первых, почему штрафник? Ну, скажем, к началу войны сидел в предварилке, как соучастник кражи. Придумать здесь можно. Затем – воевал в штрафной роте, и, мол, осточертела мне эта война. Во-вторых, я должен знать, кто был и кто сейчас комполка, кто кого сменил в штабе, кто политрук. Все это надо обдумать до мелочей.
– Сделаем. Всю ниточку проверим, до последнего узелочка. Хорошо бы тебя, кстати, посадить как дезертира. Денька на два, а потом ты сбежишь, допустим, украв мотоцикл у зазевавшегося милиционера. Легенда для банды первосортная. А когда примут тебя как своего, начнешь операцию. Какое у тебя задание? Прежде всего узнать, связан ли с бандой ваш Сысоев, Так что, Паша, готовься к большому делу и держи связь со мной или с Юговым. А лучше всего с обоими, потому что дела наши переплетаются и заинтересованы в этой плетенке мы оба.
Хорошо готовил свою плетенку Стрельцов, и не зря меня подключил к нему Югов…
Потом мы предстали перед Юговым.
– Поговорили? – спросил он.
– Так точно, – щегольнул я военным оборотом.
– Знаю уже. И далеко не все одобряю. Насчет Безрукова – тут сомнений нет: готовьте легенду. Приготовите, до мелочей разработаете – обсудим. Здесь, кстати, можно выйти на Сысоева – есть шанс… А с тобой, Вадим, хуже. Зачем тебе лезть на рожон? Пострелять захотелось?.. Стрельцова я понимаю, у него людей мало. А ты?
– Иван Сергеевич, – зачастил я, – а вдруг там Сысоев будет? Именно там, а не по линии Безрукова, а?
– Ну и что? В уголовном розыске люди опытные, не тебе чета. Возьмут твоего Сысоева, а ты его допросишь. Идет?
– Не очень, – не стал я кривить душой.
– Ладно, – неожиданно легко согласился Югов – Иди со Стрельцовым. Дело, в конце концов, общее: Москве легче станет, когда мы эту грязь выметем. Такую оперативность диктует, если хотите, приказ об осадном положении… Только, Вадим, одно условие: не лезь поперед батьки в пекло. Следи не только за живыми, но и за мертвыми. Бывают такие мертвецы, что и воскреснуть могут, если их на мушку не взять…
11. Конец банды
Дележ награбленного, как сообщил Стрельцову раненый налетчик, должен был состояться на квартире некой Женьки Красотки в одном из проездов Марьиной рощи. Время – самое разбойничье: с вечера до утра. Женьке доверяли свято, потому что на допросах, которые до войны проводили сотрудники угрозыска, она никого не выдавала. Это Стрельцов подтвердил. «Чистая выходила, удавалось», – сказал.
Квартира глядела во двор двумя слепыми окнами. Стекла в них были так грязны, что гляди не гляди, все равно ничего не увидать. Наша операция намечалась часа на два ночи, когда дым, как говорится, пойдет коромыслом и бандиты будут в большом подпитии. Оперативный план Стрельцова все это и предусматривал. Проникать во двор мы обязаны, естественно, незаметно, открывать огонь при малейшем сопротивлении. Главаря банды, если он уцелеет, лучше обезоружить и доставить живым на Петровку.
Вот так все и началось.
Мы вошли незаметно во двор паршивенького дома, бесшумно сняли двух выделенных бандой охранников.
– Кляп в рот и наручники, – шепотком сказал Стрельцов, и мы вынесли обоих к ожидающим трем «эмкам» и старенькому «линкольну» и снова вернулись на место. Двое стали у затемненного окошка, а остальные со Стрельцовым беззвучно открыли дверь в тамбур дворницкой. «Тишина, тишина, и только тишина – вот что требуется при неожиданном налете. Чем внезапнее удар, тем выгоднее», – говорил нам Стрельцов. В полуоткрытую дверь все было слышно. Налетчик Стрельцова не обманул: бандиты праздновали удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Послушай, Вадик, а зачем ты переменил профессию? Я понимаю, что это почетно, но страшновато все-таки.
– А я рад, Михаил Михалыч. В газете я работал не по специальности. Ведь я юрист по образованию, вы знаете. Кончил юридический. Естественно, что работа следователя НКВД меня больше устраивает.
Одна Лейда восторженно оценила мою новую роль. Она даже обняла меня и поцеловала в щеку.
– Поздравляю, Вадим. Теперь у тебя настоящая профессия – героическая и романтичная.
Глаза ее при этом лучились нескрываемым ликованием…
…Стрельцов принял нас сразу.
– Забавная вещь получается: ваши дела к нам идут, наши – к вам… Наверно, сейчас так и должно быть. Значит, и силы нужно объединять… С Безруковым тебе хорошо работаться будет, – сказал он. – В Москве сейчас воровское отребье оживилось. Некоторых мы расстреливаем на месте, если ловим с поличным. А некоторых сами ищем… Так вот, есть у нас свой человек, он нам сообщил: готовится ограбление районного отделения Госбанка. Да то ли сам он не поспешил, то ли узнал поздно, но к ограблению мы не успели. Водитель и кассир застрелены, машина с деньгами исчезла…
– С концами? – спросил Безруков.
– Один кончик есть. Кассир сумел, пока жив был, одного из бандитов подстрелить. Не насмерть. Ну, разговорился, когда в себя пришел. Клянется, что в банду случайно попал, дружок его затащил.
– Какой дружок?
– Некий Сидоров Иван по кличке «Тьма». Личность нам и до войны знакомая. Карманник. А вот теперь, как видите, бандитизмом занялся. Наш подстреленный с этим Сидоровым примерно с полгода в одном лагере провел, пока того не перевели А здесь, говорит, встретились как раз накануне налета. Тыла и уговорил его…
– Врет, – убежденно заявил Павел.
– Может, и врет, – легко согласился Стрельцов. – Да не в том суть. А суть, братцы мои, в том, что этот врун, как ты. Паша, считаешь, кончик нам и дал. Сообщил, что бандиты встретятся в субботу для дележа госбанковской выручки. И адресок не скрыл. Там мы их и постараемся взять.
– Можно мне участвовать в операции? – спросил я. Спросил и подумал: а что скажет Югов? Еще одна мальчишеская выходка…
А Стрельцов словно подслушал мои мысли.
– Я-то не против, – сказал, – да только у тебя другое начальство. Я ему, конечно, доложу о твоем рвении, а уж он пусть решает. Уяснил?.. Лады… А вот насчет Паши Безрукова есть у меня иной план. Вот какой, слушай, Паша, внимательно. Орудует в Москве одна банда – специалисты по квартирам эвакуированных. Есть шанс внедрить в нее своего человека. Ну а Безруков, во-первых, человек с большим розыскным опытом, а во-вторых, его в воровском мире никто не знает. У нас есть один бывший дезертир на примете. Он хочет вернуться на фронт, но мы пока его задерживаем. Он и введет в банду нашего человека. А им может быть и Паша Безруков.
Безруков с места подал реплику – всерьез, без улыбки:
– Значит, я должен стать штрафником-дезертиром?
– А что, трудна роль? – усмехнулся Стрельцов.
– Я не о трудностях роли, а об ее подготовке. Во-первых, почему штрафник? Ну, скажем, к началу войны сидел в предварилке, как соучастник кражи. Придумать здесь можно. Затем – воевал в штрафной роте, и, мол, осточертела мне эта война. Во-вторых, я должен знать, кто был и кто сейчас комполка, кто кого сменил в штабе, кто политрук. Все это надо обдумать до мелочей.
– Сделаем. Всю ниточку проверим, до последнего узелочка. Хорошо бы тебя, кстати, посадить как дезертира. Денька на два, а потом ты сбежишь, допустим, украв мотоцикл у зазевавшегося милиционера. Легенда для банды первосортная. А когда примут тебя как своего, начнешь операцию. Какое у тебя задание? Прежде всего узнать, связан ли с бандой ваш Сысоев, Так что, Паша, готовься к большому делу и держи связь со мной или с Юговым. А лучше всего с обоими, потому что дела наши переплетаются и заинтересованы в этой плетенке мы оба.
Хорошо готовил свою плетенку Стрельцов, и не зря меня подключил к нему Югов…
Потом мы предстали перед Юговым.
– Поговорили? – спросил он.
– Так точно, – щегольнул я военным оборотом.
– Знаю уже. И далеко не все одобряю. Насчет Безрукова – тут сомнений нет: готовьте легенду. Приготовите, до мелочей разработаете – обсудим. Здесь, кстати, можно выйти на Сысоева – есть шанс… А с тобой, Вадим, хуже. Зачем тебе лезть на рожон? Пострелять захотелось?.. Стрельцова я понимаю, у него людей мало. А ты?
– Иван Сергеевич, – зачастил я, – а вдруг там Сысоев будет? Именно там, а не по линии Безрукова, а?
– Ну и что? В уголовном розыске люди опытные, не тебе чета. Возьмут твоего Сысоева, а ты его допросишь. Идет?
– Не очень, – не стал я кривить душой.
– Ладно, – неожиданно легко согласился Югов – Иди со Стрельцовым. Дело, в конце концов, общее: Москве легче станет, когда мы эту грязь выметем. Такую оперативность диктует, если хотите, приказ об осадном положении… Только, Вадим, одно условие: не лезь поперед батьки в пекло. Следи не только за живыми, но и за мертвыми. Бывают такие мертвецы, что и воскреснуть могут, если их на мушку не взять…
11. Конец банды
Дележ награбленного, как сообщил Стрельцову раненый налетчик, должен был состояться на квартире некой Женьки Красотки в одном из проездов Марьиной рощи. Время – самое разбойничье: с вечера до утра. Женьке доверяли свято, потому что на допросах, которые до войны проводили сотрудники угрозыска, она никого не выдавала. Это Стрельцов подтвердил. «Чистая выходила, удавалось», – сказал.
Квартира глядела во двор двумя слепыми окнами. Стекла в них были так грязны, что гляди не гляди, все равно ничего не увидать. Наша операция намечалась часа на два ночи, когда дым, как говорится, пойдет коромыслом и бандиты будут в большом подпитии. Оперативный план Стрельцова все это и предусматривал. Проникать во двор мы обязаны, естественно, незаметно, открывать огонь при малейшем сопротивлении. Главаря банды, если он уцелеет, лучше обезоружить и доставить живым на Петровку.
Вот так все и началось.
Мы вошли незаметно во двор паршивенького дома, бесшумно сняли двух выделенных бандой охранников.
– Кляп в рот и наручники, – шепотком сказал Стрельцов, и мы вынесли обоих к ожидающим трем «эмкам» и старенькому «линкольну» и снова вернулись на место. Двое стали у затемненного окошка, а остальные со Стрельцовым беззвучно открыли дверь в тамбур дворницкой. «Тишина, тишина, и только тишина – вот что требуется при неожиданном налете. Чем внезапнее удар, тем выгоднее», – говорил нам Стрельцов. В полуоткрытую дверь все было слышно. Налетчик Стрельцова не обманул: бандиты праздновали удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24