Напрасно мы будем искать какую-либо параллель этому движению в православии. Павликиане не только не смогли совершить свой творческий акт, но и не дали возможности совершить творческий акт своим гонителям и притеснителям.
Мы уже заметили вскользь, что первым проявлением надлома стала серия византийско-болгарских войн 976-1018 гг. Если одна из воюющих сторон представляла собой подобие Римской империи, рожденное в центре развивающегося православно-христианского мира, то противостояла ей крупнейшая из соседних варварских общин, вошедших в состав православной социальной системы вследствие экспансии последней. Иными словами, экспансия и надлом православного христианства обладают глубокой внутренней связью. В предыдущей части настоящего исследования мы доказали, что экспансия сама по себе не является критерием роста. В то же время, когда общество, отмеченное явными признаками роста, стремится к территориальным приобретениям, можно заранее сказать, что оно подрывает тем самым свои внутренние силы.
Православное общество не смогло обогатить себя новыми силами, почерпнуть энергию у тех обществ, на которые оно распространялось. Напротив, затянувшаяся братоубийственная война между болгарскими неофитами и их византийскими учителями привела к надлому. Болгары приняли православие в IX в., а франки обращали саксов в течение ста лет. На Западе христианизация сопровождалась распространением политической и социальной сети западного христианства. Однако православные болгары, приняв христианство, не ликвидировали тем самым пропасть, отделявшую их от восточноримских единоверцев.
Прежде чем мы попытаемся объяснить поразительное различие между последствиями экспансии западного и православного христианства, необходимо обратить внимание еще на одно обстоятельство. В сравнении с Западом православие не стремилось к расширению своих границ за счет европейских варваров. После ранней и, очевидно, неудачной попытки своей миссионерской активности в Западной Иллирии VII в. в последующие века православные игнорировали язычников Балканского полуострова. Обращение в православие Болгарии произошло в 864 г. Западное христианство к этому времени прибрало к рукам не только все европейские земли, ранее принадлежавшие Риму, но и распространило свое влияние вплоть до Эльбы. Это явное неравенство особенно впечатляет, если вспомнить, с каким равнодушием православие относилось к западной миссионерской деятельности. На Западе безоговорочно считали, что латынь является единственным и всеобщим языком литургии. В этом вопросе западные священники были неколебимы, даже несмотря на риск утраты доверия со стороны неофитов. Разительным контрастом этой латинской тирании выглядит удивительный либерализм православных. Они не предприняли ни одной попытки придать греческому языку статус монопольного. И конечно, нет сомнений, что политика, допускающая перевод литургии на местные языки, давала православным заметное преимущество перед Западом в миссионерской деятельности. Учитывая это обстоятельство, реальный успех западного христианства в области миссионерской деятельности, намного превзошедший успехи православия, кажется более чем парадоксальным. Однако парадокс сей легко разрешить предположением, что, с точки зрения язычников, у православия был какой-то существенный недостаток, перекрывающий достоинства литургии на местном языке. И надо признать, что недостаток этот вполне очевиден.
Миссионерская деятельность православной церкви затруднялась подчинением вселенского патриархата мирской власти. Подчинение православной церкви государственной машине Византии ставило предполагаемых неофитов православной веры перед болезненной дилеммой. Оказавшись в руках вселенского патриарха, они тем самым подпадали под его церковную юрисдикцию, но, приняв юрисдикцию вселенского патриарха, они одновременно оказывались и в политической зависимости. Иными словами, они должны были выбирать между сохранением традиционного язычества и принятием христианства с неизбежной утратой политической независимости. Естественно, они выбирали первое. Но перед варварами не стояло этой дилеммы, когда их обращали миссионеры западной церкви, ибо принятие церковной юрисдикции Рима не влекло за собой политической зависимости.
Православная экспансия была неудачной, потому что подчинение патриархата императорской власти было не просто условностью, а суровой реальностью. Печальные последствия этого сказались уже в 864 г., когда Византия сочла себя обязанной защищать новообращенную Болгарию. Катастрофичность подчинения православной церкви византийской государственности, полностью раскрывшаяся в этом историческом эпизоде, смягчалась тем фактом, что восточноримское правительство традиционно отличалось умеренностью. Катастрофичность заключена в самой институциональной структуре, и именно она производит свое неотвратимое действие, несмотря на зрелость государственной политики.
Обращение Болгарии в православное христианство началось морскими и сухопутными военными маневрами. Такое использование политической власти в религиозных целях было, следует отметить, весьма тактичным по сравнению с кровопролитными религиозными войнами, которые вел Карл Великий в аналогичной ситуации. Тем не менее болгарский хан Борис отреагировал весьма болезненно даже на это слабое прикосновение византийского политического кнута. Всего через два года после византийско-болгарского соглашения 864 г. Борис разорвал обязательства верности вселенскому патриарху и перешел на сторону папского престола. И хотя он добровольно возвратился в лоно патриархата в 870 г., эта первая болгарская попытка избежать политической зависимости рассматривалась империей как ужасное зло.
Возвращение блудного сына весьма сдержанно приветствовалось Константинополем. Между Борисом и императором Василием установились терпимые отношения, что продолжалось до 893 г., когда сын Бориса Симеон, унаследовавший болгарский престол, вновь пошел на обострение отношений. Получив образование в Константинополе, Симеон увлекся «великой идеей» эллинистического универсального государства, идеей, нашедшей свое воплощение в Константинополе. Он решил добиваться императорской короны, чем поставил под угрозу не только свое царство, но и всю империю.
Амбиции Симеона привели к двум войнам с Восточной Римской империей – в 894-896 и 913-927 гг. Наконец, отчаявшись занять престол в Константинополе, Симеон присвоил себе императорский титул в своих собственных владениях и посадил своего собственного патриарха. В 925 г. он провозгласил себя «Императором римлян и болгар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296
Мы уже заметили вскользь, что первым проявлением надлома стала серия византийско-болгарских войн 976-1018 гг. Если одна из воюющих сторон представляла собой подобие Римской империи, рожденное в центре развивающегося православно-христианского мира, то противостояла ей крупнейшая из соседних варварских общин, вошедших в состав православной социальной системы вследствие экспансии последней. Иными словами, экспансия и надлом православного христианства обладают глубокой внутренней связью. В предыдущей части настоящего исследования мы доказали, что экспансия сама по себе не является критерием роста. В то же время, когда общество, отмеченное явными признаками роста, стремится к территориальным приобретениям, можно заранее сказать, что оно подрывает тем самым свои внутренние силы.
Православное общество не смогло обогатить себя новыми силами, почерпнуть энергию у тех обществ, на которые оно распространялось. Напротив, затянувшаяся братоубийственная война между болгарскими неофитами и их византийскими учителями привела к надлому. Болгары приняли православие в IX в., а франки обращали саксов в течение ста лет. На Западе христианизация сопровождалась распространением политической и социальной сети западного христианства. Однако православные болгары, приняв христианство, не ликвидировали тем самым пропасть, отделявшую их от восточноримских единоверцев.
Прежде чем мы попытаемся объяснить поразительное различие между последствиями экспансии западного и православного христианства, необходимо обратить внимание еще на одно обстоятельство. В сравнении с Западом православие не стремилось к расширению своих границ за счет европейских варваров. После ранней и, очевидно, неудачной попытки своей миссионерской активности в Западной Иллирии VII в. в последующие века православные игнорировали язычников Балканского полуострова. Обращение в православие Болгарии произошло в 864 г. Западное христианство к этому времени прибрало к рукам не только все европейские земли, ранее принадлежавшие Риму, но и распространило свое влияние вплоть до Эльбы. Это явное неравенство особенно впечатляет, если вспомнить, с каким равнодушием православие относилось к западной миссионерской деятельности. На Западе безоговорочно считали, что латынь является единственным и всеобщим языком литургии. В этом вопросе западные священники были неколебимы, даже несмотря на риск утраты доверия со стороны неофитов. Разительным контрастом этой латинской тирании выглядит удивительный либерализм православных. Они не предприняли ни одной попытки придать греческому языку статус монопольного. И конечно, нет сомнений, что политика, допускающая перевод литургии на местные языки, давала православным заметное преимущество перед Западом в миссионерской деятельности. Учитывая это обстоятельство, реальный успех западного христианства в области миссионерской деятельности, намного превзошедший успехи православия, кажется более чем парадоксальным. Однако парадокс сей легко разрешить предположением, что, с точки зрения язычников, у православия был какой-то существенный недостаток, перекрывающий достоинства литургии на местном языке. И надо признать, что недостаток этот вполне очевиден.
Миссионерская деятельность православной церкви затруднялась подчинением вселенского патриархата мирской власти. Подчинение православной церкви государственной машине Византии ставило предполагаемых неофитов православной веры перед болезненной дилеммой. Оказавшись в руках вселенского патриарха, они тем самым подпадали под его церковную юрисдикцию, но, приняв юрисдикцию вселенского патриарха, они одновременно оказывались и в политической зависимости. Иными словами, они должны были выбирать между сохранением традиционного язычества и принятием христианства с неизбежной утратой политической независимости. Естественно, они выбирали первое. Но перед варварами не стояло этой дилеммы, когда их обращали миссионеры западной церкви, ибо принятие церковной юрисдикции Рима не влекло за собой политической зависимости.
Православная экспансия была неудачной, потому что подчинение патриархата императорской власти было не просто условностью, а суровой реальностью. Печальные последствия этого сказались уже в 864 г., когда Византия сочла себя обязанной защищать новообращенную Болгарию. Катастрофичность подчинения православной церкви византийской государственности, полностью раскрывшаяся в этом историческом эпизоде, смягчалась тем фактом, что восточноримское правительство традиционно отличалось умеренностью. Катастрофичность заключена в самой институциональной структуре, и именно она производит свое неотвратимое действие, несмотря на зрелость государственной политики.
Обращение Болгарии в православное христианство началось морскими и сухопутными военными маневрами. Такое использование политической власти в религиозных целях было, следует отметить, весьма тактичным по сравнению с кровопролитными религиозными войнами, которые вел Карл Великий в аналогичной ситуации. Тем не менее болгарский хан Борис отреагировал весьма болезненно даже на это слабое прикосновение византийского политического кнута. Всего через два года после византийско-болгарского соглашения 864 г. Борис разорвал обязательства верности вселенскому патриарху и перешел на сторону папского престола. И хотя он добровольно возвратился в лоно патриархата в 870 г., эта первая болгарская попытка избежать политической зависимости рассматривалась империей как ужасное зло.
Возвращение блудного сына весьма сдержанно приветствовалось Константинополем. Между Борисом и императором Василием установились терпимые отношения, что продолжалось до 893 г., когда сын Бориса Симеон, унаследовавший болгарский престол, вновь пошел на обострение отношений. Получив образование в Константинополе, Симеон увлекся «великой идеей» эллинистического универсального государства, идеей, нашедшей свое воплощение в Константинополе. Он решил добиваться императорской короны, чем поставил под угрозу не только свое царство, но и всю империю.
Амбиции Симеона привели к двум войнам с Восточной Римской империей – в 894-896 и 913-927 гг. Наконец, отчаявшись занять престол в Константинополе, Симеон присвоил себе императорский титул в своих собственных владениях и посадил своего собственного патриарха. В 925 г. он провозгласил себя «Императором римлян и болгар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296