Когда запылало яркое пламя, на арену вышел Спатс Скорцини с деревянным жезлом в руках.
– Леди и джентльмены… Арена Тарзака приветствует вас и поздравляет с открытием очередного Гастрольного Сезона. – Трибуны разразились бурными аплодисментами. Когда рукоплескания стихли, Спатс опустил жезл. – Сегодня я, Спатс Скорцини, распорядитель Большой Арены Тарзака.
И вновь аплодисменты – пусть больше нет старого конферансье Сэма, сегодня его заменил новый – Спатс.
Спатс поклонился и указал на Бородавку Тхо:
– Итак, первый номер сегодняшней программы – Бородавка Тхо и группа архивариусов Момуса!
Под гром аплодисментов с трибуны спустился Бородавка в сопровождении Вощеного из Мийры, Чимпла из Куумика, Спука Тиераса из одноименного городка, Пола Фута из Порса, Анжелы Дир Бьюрак из Дирака, Хани Вагнер из Риса, Хукса Джаворака из Сины и Леоны Вашингтон из Айконы. Бородавка заранее подготовил речь и поэтому читал по бумажке:
– Я свел воедино все данные, предоставленные мне архивариусами на местах. За прошедший год заключен девяносто один брак, скончалось двести тридцать человек, родились – двести пятьдесят один. Таким образом, население Центрального континента насчитывает на сегодняшний день одну тысячу девятьсот четыре человека. – Бородавка на минуту оторвался от бумаги. – Если дело и дальше так пойдет, то, по моим расчетам, к следующим Гастролям численность нашего населения превысит две тысячи человек.
Откуда-то с задних рядов Крошка Вилл услышала голос Поджа Лодера:
– Между прочим, а что делать со свадьбами? Бородавка посмотрел на трибуны:
– В каком смысле?
Крошка Вилл обернулась и увидела, что Подж озабоченно чешет голову.
– Ну, – начал он, – во-первых, не дело, что вы, счетоводы, беретесь женить людей. Вы же не судьи и даже не священники, как наш Малыш Джо.
Бородавка развел руками:
– Заключение брака – это ритуал, придуманный людьми. Поэтому я не вижу особой разницы, кто сделает соответствующую запись. Я вообще не нахожу особого смысла в данном ритуале как таковом. Тем не менее настаивающие на ритуале хотели бы иметь соответствующее свидетельство. А поскольку мы ведем статистику всему, то и бракам тоже.
– Ты что, снова хочешь заварить кашу? – бросил Вощеный Поджу.
Подж собрался было сказать какую-то резкость, но сдержался:
– Успокойся. Ничего я не хочу заваривать. Я это к тому, чтобы наши бюрократы назывались как-нибудь красивее, благороднее, что ли.
– И что ты предлагаешь? Подж на минуту задумался:
– Ну, например, мировые судьи.
Крошка Вилл услышала, как с другой стороны трибуны донесся чей-то возмущенный возглас:
– Только не это!
Она обернулась и увидела Раскоряку Тарзака, вскочившего со своего места.
– Назови мы их так – и они тотчас начнут понимать это на свой лад. Нет, не надо нам здесь никаких мировых судей. – Тарзак обвел рукою трибуны. – Вы помните, скольким из них нам в свое время пришлось давать взятки! Назовите наших архивариусов мировыми судьями – и завтра они начнут выдавать разрешения, строчить законы. Они еще и легавых наймут, чтобы те шпыняли нас, как им вздумается. – С этими словами Тарзак сел на место.
Тогда встал Белесый Этрен, мим из Тарзака, и тоже обратился к собравшимся:
– Не думаю, что нам следует так поспешно отказываться от идеи законности и правопорядка. Как, например, мы должны поступать с преступниками?
Раскоряка Тарзак встал и смерил Белесого презрительным взглядом:
– Мы укажем им на дверь!
– То есть изгнание? Раскоряка всплеснул руками:
– Зови это как хочешь. Застукаем кого нечистого на руку – поступим с ним, как и всегда. Либо он сам вернет украденное, либо мы все вытряхнем из него. А не отыщем – скатертью дорога. Когда найдет, тогда и вернется.
Послышался голос с трибуны, где сидели жители Айконы:
– А с убийцами как?
Раскоряка покачал головой и сердито глянул на говорящего:
– Это кто? Ты, Банго?
– Я.
– Где ты был все эти двадцать лет, хотел бы я знать. Вроде бы с нами, в цирке. Поэтому должен знать. У нас ведь принято: пока не вернешь украденное, можешь не возвращаться. Значит, если украл чью-то жизнь, вернуть не получится – неужели не ясно?
Банго почесал подбородок:
– Да, ясно: считай, с концами.
– Дошло наконец. – Раскоряка перевел взгляд на арену. – Вы сами подумайте, на западе лежит целый континент, а народу там – ни единой души. Так что все, кто рвется в короли, легавые, судьи, правительственные бумагомаратели – давайте отселяйтесь, места там всем хватит. Повесим вокруг вас таблички, что, мол, чумное место – и делу конец. – С этими словами Раскоряка сел на место.
Вощеный ткнул Бородавку локтем в бок:
– Вряд ли из нас сделают мировых судей. Что-то не похоже. Бородавка вздохнул, покачал головой и обернулся к Поджу:
– У тебя есть еще предложения? Подж развел руками:
– Ну, может, назовем их священниками, пасторами. Капелланами на худой конец. Вощеный расхохотался:
– Черт тебя подери, Подж, что там у тебя вместо мозгов? Да что бы я размахивал этой вашей Библией?! – Трибуны покатились со смеху.
– Прошу слова! – Люди притихли, услышав странный негромкий голос. С тарзакской стороны трибун на арену выполз Черепашка Агдок и вперил из-под панциря свои крошечные глазки в Поджа. – На моей родной планете Уоллаби ведение архивных записей и составление текстов брачных договоров входит в обязанности историков. Их труд не имеет никакого отношения ни к религии, ни к юриспруденции.
– А как их называют?
– Я же сказал – историки. На моем языке это слово звучит как «жхредс». Подж кивнул:
– Жрец. Хорошо звучит, – сказал он и с довольным видом сел.
Но в тот момент Вощеный дернул Бородавку за руку:
– Да провалиться мне на этом месте, если какой сукин сын обзовет меня жрецом! Да я… Бородавка поднял руку:
– Агдок сказал, что это слово звучит как «шрец». Черепашка Агдок высунул голову из панциря:
– Жхредс-с-с. Я сказал ж-ш-хред-с-с.
Вощеный и другие архивариусы стерли с лица пот. Вощеный вытер влажную руку о рубашку и сердито посмотрел в сторону Агдока:
– Ну и словечко. Язык сломаешь.
Сержант Спук Тиерас кивнул в сторону Бородавки:
– А мне больше нравится, как Подж произнес. Вощеный посмотрел на Спука:
– Потому что ты родом с Ахнгара. Откуда тебе знать, что такое жрец.
– А ты бы предпочел называть ж-ш-хред-с-с-с? – поддел Вощеного тонкий как прутик ахнгарец.
Вощеный в очередной раз вытер с лица пот.
– Да не в произношении дело! Откуда-то с трибун послышался голос:
– Сколько можно спорить? Пусть себе зовутся жрецами. Мы сюда пришли цирк смотреть!
В поддержку этого предложения раздался целый хор голосов, который стих только тогда, когда Бородавка поднял руку:
– Решено. Отныне бывшие счетоводы и архивариусы именуются жрецами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Леди и джентльмены… Арена Тарзака приветствует вас и поздравляет с открытием очередного Гастрольного Сезона. – Трибуны разразились бурными аплодисментами. Когда рукоплескания стихли, Спатс опустил жезл. – Сегодня я, Спатс Скорцини, распорядитель Большой Арены Тарзака.
И вновь аплодисменты – пусть больше нет старого конферансье Сэма, сегодня его заменил новый – Спатс.
Спатс поклонился и указал на Бородавку Тхо:
– Итак, первый номер сегодняшней программы – Бородавка Тхо и группа архивариусов Момуса!
Под гром аплодисментов с трибуны спустился Бородавка в сопровождении Вощеного из Мийры, Чимпла из Куумика, Спука Тиераса из одноименного городка, Пола Фута из Порса, Анжелы Дир Бьюрак из Дирака, Хани Вагнер из Риса, Хукса Джаворака из Сины и Леоны Вашингтон из Айконы. Бородавка заранее подготовил речь и поэтому читал по бумажке:
– Я свел воедино все данные, предоставленные мне архивариусами на местах. За прошедший год заключен девяносто один брак, скончалось двести тридцать человек, родились – двести пятьдесят один. Таким образом, население Центрального континента насчитывает на сегодняшний день одну тысячу девятьсот четыре человека. – Бородавка на минуту оторвался от бумаги. – Если дело и дальше так пойдет, то, по моим расчетам, к следующим Гастролям численность нашего населения превысит две тысячи человек.
Откуда-то с задних рядов Крошка Вилл услышала голос Поджа Лодера:
– Между прочим, а что делать со свадьбами? Бородавка посмотрел на трибуны:
– В каком смысле?
Крошка Вилл обернулась и увидела, что Подж озабоченно чешет голову.
– Ну, – начал он, – во-первых, не дело, что вы, счетоводы, беретесь женить людей. Вы же не судьи и даже не священники, как наш Малыш Джо.
Бородавка развел руками:
– Заключение брака – это ритуал, придуманный людьми. Поэтому я не вижу особой разницы, кто сделает соответствующую запись. Я вообще не нахожу особого смысла в данном ритуале как таковом. Тем не менее настаивающие на ритуале хотели бы иметь соответствующее свидетельство. А поскольку мы ведем статистику всему, то и бракам тоже.
– Ты что, снова хочешь заварить кашу? – бросил Вощеный Поджу.
Подж собрался было сказать какую-то резкость, но сдержался:
– Успокойся. Ничего я не хочу заваривать. Я это к тому, чтобы наши бюрократы назывались как-нибудь красивее, благороднее, что ли.
– И что ты предлагаешь? Подж на минуту задумался:
– Ну, например, мировые судьи.
Крошка Вилл услышала, как с другой стороны трибуны донесся чей-то возмущенный возглас:
– Только не это!
Она обернулась и увидела Раскоряку Тарзака, вскочившего со своего места.
– Назови мы их так – и они тотчас начнут понимать это на свой лад. Нет, не надо нам здесь никаких мировых судей. – Тарзак обвел рукою трибуны. – Вы помните, скольким из них нам в свое время пришлось давать взятки! Назовите наших архивариусов мировыми судьями – и завтра они начнут выдавать разрешения, строчить законы. Они еще и легавых наймут, чтобы те шпыняли нас, как им вздумается. – С этими словами Тарзак сел на место.
Тогда встал Белесый Этрен, мим из Тарзака, и тоже обратился к собравшимся:
– Не думаю, что нам следует так поспешно отказываться от идеи законности и правопорядка. Как, например, мы должны поступать с преступниками?
Раскоряка Тарзак встал и смерил Белесого презрительным взглядом:
– Мы укажем им на дверь!
– То есть изгнание? Раскоряка всплеснул руками:
– Зови это как хочешь. Застукаем кого нечистого на руку – поступим с ним, как и всегда. Либо он сам вернет украденное, либо мы все вытряхнем из него. А не отыщем – скатертью дорога. Когда найдет, тогда и вернется.
Послышался голос с трибуны, где сидели жители Айконы:
– А с убийцами как?
Раскоряка покачал головой и сердито глянул на говорящего:
– Это кто? Ты, Банго?
– Я.
– Где ты был все эти двадцать лет, хотел бы я знать. Вроде бы с нами, в цирке. Поэтому должен знать. У нас ведь принято: пока не вернешь украденное, можешь не возвращаться. Значит, если украл чью-то жизнь, вернуть не получится – неужели не ясно?
Банго почесал подбородок:
– Да, ясно: считай, с концами.
– Дошло наконец. – Раскоряка перевел взгляд на арену. – Вы сами подумайте, на западе лежит целый континент, а народу там – ни единой души. Так что все, кто рвется в короли, легавые, судьи, правительственные бумагомаратели – давайте отселяйтесь, места там всем хватит. Повесим вокруг вас таблички, что, мол, чумное место – и делу конец. – С этими словами Раскоряка сел на место.
Вощеный ткнул Бородавку локтем в бок:
– Вряд ли из нас сделают мировых судей. Что-то не похоже. Бородавка вздохнул, покачал головой и обернулся к Поджу:
– У тебя есть еще предложения? Подж развел руками:
– Ну, может, назовем их священниками, пасторами. Капелланами на худой конец. Вощеный расхохотался:
– Черт тебя подери, Подж, что там у тебя вместо мозгов? Да что бы я размахивал этой вашей Библией?! – Трибуны покатились со смеху.
– Прошу слова! – Люди притихли, услышав странный негромкий голос. С тарзакской стороны трибун на арену выполз Черепашка Агдок и вперил из-под панциря свои крошечные глазки в Поджа. – На моей родной планете Уоллаби ведение архивных записей и составление текстов брачных договоров входит в обязанности историков. Их труд не имеет никакого отношения ни к религии, ни к юриспруденции.
– А как их называют?
– Я же сказал – историки. На моем языке это слово звучит как «жхредс». Подж кивнул:
– Жрец. Хорошо звучит, – сказал он и с довольным видом сел.
Но в тот момент Вощеный дернул Бородавку за руку:
– Да провалиться мне на этом месте, если какой сукин сын обзовет меня жрецом! Да я… Бородавка поднял руку:
– Агдок сказал, что это слово звучит как «шрец». Черепашка Агдок высунул голову из панциря:
– Жхредс-с-с. Я сказал ж-ш-хред-с-с.
Вощеный и другие архивариусы стерли с лица пот. Вощеный вытер влажную руку о рубашку и сердито посмотрел в сторону Агдока:
– Ну и словечко. Язык сломаешь.
Сержант Спук Тиерас кивнул в сторону Бородавки:
– А мне больше нравится, как Подж произнес. Вощеный посмотрел на Спука:
– Потому что ты родом с Ахнгара. Откуда тебе знать, что такое жрец.
– А ты бы предпочел называть ж-ш-хред-с-с-с? – поддел Вощеного тонкий как прутик ахнгарец.
Вощеный в очередной раз вытер с лица пот.
– Да не в произношении дело! Откуда-то с трибун послышался голос:
– Сколько можно спорить? Пусть себе зовутся жрецами. Мы сюда пришли цирк смотреть!
В поддержку этого предложения раздался целый хор голосов, который стих только тогда, когда Бородавка поднял руку:
– Решено. Отныне бывшие счетоводы и архивариусы именуются жрецами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65