— Боитесь, что он сошел с ума? Не хотите брать грех на душу?
— Боюсь. У меня достаточно грехов и так.
— Детишки? — От его вопроса женщина вздрогнула.
— Ну конечно, ты знаешь об этом. Это ты помог мне тогда? Меня почти раскрыли.
— Не «почти». Дети, которые остались живы, прекрасно все поняли. Только кто бы им поверил, попытайся они рассказать? Все кончилось хорошо. А как и почему… — кому есть до этого дело? Да вы меня опять не слушаете?
Она увидела себя еще девчонкой. В тот год старшеклассников попросили поработать в школьном летнем лагере. Ей досталась роль старшей вожатой, одной из обязанностей которой было проведение утренней физзарядки. Накануне того злополучного дня прошел сильный дождь. Глинистая почва района, в котором жила женщина, размылась, покрыв тонкой осклизлой пленкой спортплощадку, что сделало ее в тот день непригодной для каких-либо занятий. Скорее там можно было свернуть шею, но никак не укрепить здоровье.
Она осмотрела свою группу ребятишек в возрасте 9-10 лет, построила их друг за другом, и так, дружно, они отправились на единственное пригодное для занятий место — асфальтированную площадку под стенами старого добротного здания школы. Дети выстроились в линию, примерно в метре от стены. А потом началась обычная физзарядка. Она показывала упражнения, детишки — повторяли.
Выполняя один из наклонов, она услышала странный громкий треск, словно что-то с натугой разрывалось. Поднявшись, с изумлением она обнаружила, как ребятишки поворачивали головы на этот звук, но происходило это в десятки раз медленнее, чем должно бы было быть в реальности. И еще — она полностью оглохла. Проследив движение голов, ее взгляд уперся в огромное оконное стекло второго этажа здания. Трещины неторопливо бежали по нему, и, конечно, им не было никакого дела до ребятишек, на головы которых собиралось вывалиться стекло.
Она хорошо запомнила, как хотела закричать: «Всем быстро отойти!», и тут же, перебивая эту мысль, пришло: «Не успеваю…», вместившее в себя много больше этой короткой фразы. Это было осознание нечаянной вины — ведь именно она привела их сюда, именно она построила их так близко к стене, и, значит, именно она была бы в ответе перед своей совестью за их гибель.
И тогда она закричала — телепатически и, как выяснилось потом, настолько громко, что этот крик — адресованный детям, услышали абсолютно все. «Опасность!» — означал этот крик. Повинуясь ему, шеренга, уже обратившая лица навстречу своей смерти, медленно, еле поднимая ноги — так ей казалось, сделала шаг назад, уходя из-под прямого попадания стекол.
Козырек над подъездом принял на себя первою атаку прорвавшегося наконец стекла, и только ухудшил положение — отбрасывая осколки, увеличивая их скорость, измельчая многократно, он сделал их в тысячи раз смертоноснее и опасней.
Она стояла не шевелясь, спокойно наблюдая, как медленно разламываются стекла под ногами детей, покрываясь перед этим многочисленными трещинами, как пролетают осколки, очевидно, калеча — ноги, руки, тела. Только не было звука, словно его выключили зачем-то и поэтому никто не кричал. А потом прорвался звук, время вернуло свой бег, и — все кончилось. Площадка перед школой была усыпана осколками стекла так плотно, что практически не виден был асфальт. И — посреди этого безумия, стояла молчащая шеренга детей. Им некуда было ступить, потому что вокруг их ног плотным слоем лежали осколки большие, маленькие, средние…
Она рванулась к ближайшей к себе девочке, стала ощупывать ее, трясти, поднимать платье, бесконечно спрашивая: «Тебе больно? Где больно?» Ребенок смог говорить через несколько минут, едва оправившись от шока и странно заглядывая в ее лицо. «Ты знаешь? Знаешь, что случилось? Ты — ЗНАЕШЬ? Меня не должно быть, а я есть. Я — запомню. Никогда не забуду!» — говорили глаза ребенка. А она молча отвечала — «Молчи, только молчи. Никто и никогда…» «Никто и никогда из нас не расскажет. Но мы — будем помнить. Всегда. Всю жизнь. Как ты спасла нас,» — подхватывали глаза, устремленные на нее. Ей хотелось кричать: «Нет! Я — едва не погубила вас. Неосторожностью, недодумала…» — «Ты — спасла нас!» — спорили глаза.
Подбегали другие вожатые, из подъезда выбежала завуч, воспитатели. А она — уже все поняла. Потому что, когда девочка сделал шаг, осколки ровным слоем лежали под ее ногами! Словно и не было над ними никаких ног. Четырнадцать ребятишек сошли с места и — не осталось на асфальте — никаких следов…
Когда завуч, довольная и счастливая, подошла к ней и сказала, что никто не пострадал — она нисколько не удивилась. Ни одной царапины не было ни на одном ребенке. Так и должно было быть.
— Сколько бы пострадало тогда детей? Ты знаешь? — спросила женщина Мальгрума.
— Ну, наконец, вы соизволили заговорить! Восемь бы из них погибли…
— Та девочка?
— Осталась бы инвалидом. Ей бы перерезало осколком ногу.
— Спасибо. Спустя столько лет могу тебе это сказать.
— Не за что. Вы бы не смогли этого пережить. Такая вина искалечила бы вас навсегда. Моя задача — чтобы вы излишне не страдали.
— И именно поэтому ты убил меня так не вовремя, когда все было хорошо, чтобы не причинять лишних страданий? — спросила она с иронией.
— Много часов я пытаюсь вам объяснить, почему это необходимо, но вы не желаете слушать.
— Я слушаю. — Она покорно наклонила голову.
— Я начну издалека.
— А вот этого — не нужно. Уже несколько часов ты морочишь мне голову! Почему именно сейчас? Много раз мне не хотелось жить, много раз я могла погибнуть, если бы ты не вмешивался. И вдруг — теперь?
— Вы же ничего не поймете!
— Я постараюсь понять, — выделяя каждое слово, сказала женщина.
— Несколько суток назад я разговаривал с вашим братом.
— У меня есть брат? — изумленно спросила женщина.
— Я же говорю — вы ничего не поймете.
— Хорошо, — сдалась женщина. — Рассказывай как хочешь, только не тяни, ладно?
— Вы должны прежде узнать, кто вы и что вы. Только потом вы сможете понять, что нужно делать. Вы — потомок двух древнейших во Вселенной цивилизаций — Тийомцев и Ранитов. Ваша мать — королева Тийомы…
— У вас есть короли? — спросила женщина с насмешкой. — То есть власть переходит по наследству, от отца к сыну?
— Нет. Власть на Тийоме переходит к существу с наибольшей степенью сложности организма.
— Тогда это — не монархия. — Она мысленно пожала плечами.
— Много тысячелетий только в одном роду на Тийоме рождаются дети самой высокой степени сложности. Поэтому главу планетарного содружества можно назвать королем. А его жену — королевой.
— Понятно. Значит, я — принцесса Тийомы? — она улыбнулась. — Все это ужасно глупо, Мальгрум, ты не находишь?
— Мне это не кажется глупым. И я не говорил, что вы — принцесса Тийомы, потому что ваш отец не был королем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69