По телевизору? В какой-то книге? Хью говорил, что это древний монумент, заколдованный камень. Может, она видела его фото в журнале или в документальном фильме?
Перелезая через небольшие камни, Чарли взобралась на крутой узкий склон выступа. Перед ней был камень в форме сердца, а позади нее – кустарник.
Чарли жадно глотала воздух. Дул резкий ветер. Камень – массивная гранитная глыба, с глубокими трещинами и пятнами лишайника – поднимался окруженный засохшим папоротником, весь покрытый надписями: именами, инициалами и посланиями, грубо вырезанными, по большей части выветрившимися и едва различимыми:
«П. любит Э. Крис люб. Лену. Мэри и Уилф. Дэн и Рози. Эдвард любит Гвенни. Д. любит Б. Дж».
«Д. любит Б. Дж».
Она присмотрелась. Да, «Д. любит Б. Дж.» Те самые инициалы, которые она видела во время ретрогипноза, словно знала их.
Чарли коснулась камня: на ощупь он был твердым, гладким и холодным. Тишина. Бен носился внизу, ломая папоротник. А здесь, наверху, царила тишина. Только легкий шум ветра. Она снова прочитала инициалы.
Совпадение? Шуточки сознания? Вроде той жевательной резинки? Тех конюшен? Того мужчины с рыболовной удочкой?
«Д. любит Б. Дж».
И та консервная банка. Банка, которую она притащила сюда, наверх, во время ретрогипноза. Только происходило ли это и вправду здесь? Сердце бешено колотилось. «Китайская коробочка», – сказал бы Том с ухмылкой. Эта китайская коробочка была ни на что не похожа. Ты закапываешь в землю жестянку, полную червей. А когда откапываешь ее пару недель спустя, то черви уже сожрали друг друга. Остался только один, жирный, сочный, сумевший выжить.
Она припомнила эту точку. Там, в кустарнике, не будет и десяти футов отсюда. Она подошла к густому подлеску, где что-то посверкивало. Волнение ее росло, но когда она раздвинула кусты – стихло: Чарли увидела простую стекляшку от разбитой бутылки. Она отбросила ее и опустилась на колени.
Вот она, эта точка, здесь.
Чарли поднялась и побрела прочь, чувствуя себя глупо. Глядя вниз, на чудесный пейзаж, она попыталась сопротивляться, но ее тянуло назад, и, вернувшись, она снова опустилась на колени. На этот раз Чарли копала руками, забивая ногти песчаной почвой. Появился Бен и лизнул ее в лицо, полагая, видимо, что она играет в какую-то игру.
– Хорошо, малыш, помогай-ка мне рыть! Там закопаны здоровые кости!
Он сел и заскребся. Чарли углубилась на несколько дюймов и почувствовала что-то жесткое, оцарапавшее ей палец, разгребла вокруг почву и увидела, что это кусочек камня.
Она расширила норку, ободрав до боли руку о какой-то другой острый камень. Под ним Чарли ощутила холодную слизь червя, прилипшего к ее пальцу, и с гримасой стряхнула его прочь.
«Глупо», – подумала она, вставая. Бред какой-то. Нужна лопата. Надо было принести какую-нибудь лопату. Она стряхнула с рук землю и уставилась на выкопанную ею небольшую кротовую норку. Часы показывали без четверти одиннадцать. Капля дождя ударила Чарли по лицу. Она сгребла мыском сапога землю обратно в нору и, плотно утоптав, поспешила к дому, то пускаясь бегом, то переходя на шаг.
Уже перевалило за полдень, когда она вернулась к камню. Дыхание перехватывало, по телу струился пот.
Несколько минут Чарли посидела, прислушиваясь к тишине, к ветру. На небе появлялись голубоватые прогалины, стало светлее. Она повертела мастерок в руках. Заржавленный старый инструмент, с затвердевшей коркой земли по краю, был слегка изогнут.
Она огляделась.
В оранжевых непромокаемых плащах позади нее устало тащились вверх по тропе туристы, но на развилке они свернули в другую сторону. Ветер трепал волосы, бросал их в лицо Чарли. Какой-то голос внутри нее шептал: «Возвращайся назад! Брось ты это!»
У кустарника Чарли опустилась на колени. Ее пульс бился у основания большого пальца правой руки, словно кто-то защемлял там кожу. Она ощутила непонятную пульсацию в правой руке выше кисти и щекотание в глубине горла. Еще раз она посмотрела вокруг, а потом начала рыть.
Спустя полчаса небо еще немного прояснилось. Чарли выкопала воронку дюймов в восемнадцать глубиной и все думала: «А чья, собственно, это земля и разрешено ли здесь кому бы то ни было выкапывать ямы? Может, это земля фермера? Или государственная собственность? Не появится ли вот-вот из-за деревьев рассерженный лесничий?»
Бен убежал куда-то, и Чарли почувствовала себя очень одинокой и беззащитной. Тишина стояла жутковатая. «Брось ты это, нет здесь ничего. Никакой жестянки». Она воткнула мастерок в землю, испытывая разочарование и размышляя, стоит ли продолжать рыть, машинально надавила на ручку своего инструмента, и тут-то прозвучал металлический звон.
Она застыла.
Приподняв мастерок на дюйм, Чарли еще раз толкнула его вниз. И снова донесся звон, но уже глуше. Сначала она рыла осторожно, осматривая все вокруг, но потом отбросила мастерок и стала копать руками. Что-то острое оцарапало ей палец, и в грязь упала капелька крови. Она опять взяла мастерок, срезая почву по обе стороны.
И наконец, Чарли, как рычагом, подняла мастерком маленький, облепленный грязью предмет. Он был легким и едва ли весил больше, чем прилипшая к нему земля. Внутри предмета что-то дребезжало, потому что руки у нее дрожали.
Лезвием мастерка Чарли соскребла грязь. Проступил поцарапанный и помятый металл. Небольшая прямоугольная консервная банка, три дюйма в поперечнике и дюйм в высоту. Местами ржавчина почти прогрызла стенку банки насквозь. Чарли обхватила ее ладонью, и тогда ей послышался голос Эрнеста Джиббона:
– Что вы несете? Почему вы закопали это?
Это была та самая консервная банка, которую она несла, но только та была блестящая, новая. И все же Чарли была уверена, что эта та самая банка. И боялась ее открывать.
Она заглянула в воронку. Две половинки червяка извивались на дне. Порой, когда ты открываешь эту консервную банку, червяк оказывается больше, чем ты ожидаешь.
Крышка не поддавалась. Чарли еще раз попыталась приподнять ее, но крышка не шелохнулась. Тогда она сунула под нее лезвие мастерка и повернула его как рычаг. Край крышки загнулся вверх, потом со слабым шипением сжатого воздуха и звучным хлопком освободился и упал в норку.
В консервной банке лежал медальон в форме сердца.
Чарли оцепенела. Ярко-красное эмалевое сердечко, размером в дюйм, с потускневшей золотой, холодной как лед цепочкой, которая, выскользнув, свешивалась вниз с ее запястья. Цепочка тускло посверкивала в свете солнца, прорвавшегося сквозь тучи. Чарли прищурилась.
Она знала этот медальон. Знала, что внутри него обнаружит аккуратно сложенную записочку. Сердце ее трепетало, глаза затуманились. Вынув из банки ставшими вдруг неповоротливыми пальцами медальон, она увидела крошечную петельку и еще меньше застежку, хотя и немного заржавевшую, но все же сдвинувшуюся под нажимом ногтя ее большого пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Перелезая через небольшие камни, Чарли взобралась на крутой узкий склон выступа. Перед ней был камень в форме сердца, а позади нее – кустарник.
Чарли жадно глотала воздух. Дул резкий ветер. Камень – массивная гранитная глыба, с глубокими трещинами и пятнами лишайника – поднимался окруженный засохшим папоротником, весь покрытый надписями: именами, инициалами и посланиями, грубо вырезанными, по большей части выветрившимися и едва различимыми:
«П. любит Э. Крис люб. Лену. Мэри и Уилф. Дэн и Рози. Эдвард любит Гвенни. Д. любит Б. Дж».
«Д. любит Б. Дж».
Она присмотрелась. Да, «Д. любит Б. Дж.» Те самые инициалы, которые она видела во время ретрогипноза, словно знала их.
Чарли коснулась камня: на ощупь он был твердым, гладким и холодным. Тишина. Бен носился внизу, ломая папоротник. А здесь, наверху, царила тишина. Только легкий шум ветра. Она снова прочитала инициалы.
Совпадение? Шуточки сознания? Вроде той жевательной резинки? Тех конюшен? Того мужчины с рыболовной удочкой?
«Д. любит Б. Дж».
И та консервная банка. Банка, которую она притащила сюда, наверх, во время ретрогипноза. Только происходило ли это и вправду здесь? Сердце бешено колотилось. «Китайская коробочка», – сказал бы Том с ухмылкой. Эта китайская коробочка была ни на что не похожа. Ты закапываешь в землю жестянку, полную червей. А когда откапываешь ее пару недель спустя, то черви уже сожрали друг друга. Остался только один, жирный, сочный, сумевший выжить.
Она припомнила эту точку. Там, в кустарнике, не будет и десяти футов отсюда. Она подошла к густому подлеску, где что-то посверкивало. Волнение ее росло, но когда она раздвинула кусты – стихло: Чарли увидела простую стекляшку от разбитой бутылки. Она отбросила ее и опустилась на колени.
Вот она, эта точка, здесь.
Чарли поднялась и побрела прочь, чувствуя себя глупо. Глядя вниз, на чудесный пейзаж, она попыталась сопротивляться, но ее тянуло назад, и, вернувшись, она снова опустилась на колени. На этот раз Чарли копала руками, забивая ногти песчаной почвой. Появился Бен и лизнул ее в лицо, полагая, видимо, что она играет в какую-то игру.
– Хорошо, малыш, помогай-ка мне рыть! Там закопаны здоровые кости!
Он сел и заскребся. Чарли углубилась на несколько дюймов и почувствовала что-то жесткое, оцарапавшее ей палец, разгребла вокруг почву и увидела, что это кусочек камня.
Она расширила норку, ободрав до боли руку о какой-то другой острый камень. Под ним Чарли ощутила холодную слизь червя, прилипшего к ее пальцу, и с гримасой стряхнула его прочь.
«Глупо», – подумала она, вставая. Бред какой-то. Нужна лопата. Надо было принести какую-нибудь лопату. Она стряхнула с рук землю и уставилась на выкопанную ею небольшую кротовую норку. Часы показывали без четверти одиннадцать. Капля дождя ударила Чарли по лицу. Она сгребла мыском сапога землю обратно в нору и, плотно утоптав, поспешила к дому, то пускаясь бегом, то переходя на шаг.
Уже перевалило за полдень, когда она вернулась к камню. Дыхание перехватывало, по телу струился пот.
Несколько минут Чарли посидела, прислушиваясь к тишине, к ветру. На небе появлялись голубоватые прогалины, стало светлее. Она повертела мастерок в руках. Заржавленный старый инструмент, с затвердевшей коркой земли по краю, был слегка изогнут.
Она огляделась.
В оранжевых непромокаемых плащах позади нее устало тащились вверх по тропе туристы, но на развилке они свернули в другую сторону. Ветер трепал волосы, бросал их в лицо Чарли. Какой-то голос внутри нее шептал: «Возвращайся назад! Брось ты это!»
У кустарника Чарли опустилась на колени. Ее пульс бился у основания большого пальца правой руки, словно кто-то защемлял там кожу. Она ощутила непонятную пульсацию в правой руке выше кисти и щекотание в глубине горла. Еще раз она посмотрела вокруг, а потом начала рыть.
Спустя полчаса небо еще немного прояснилось. Чарли выкопала воронку дюймов в восемнадцать глубиной и все думала: «А чья, собственно, это земля и разрешено ли здесь кому бы то ни было выкапывать ямы? Может, это земля фермера? Или государственная собственность? Не появится ли вот-вот из-за деревьев рассерженный лесничий?»
Бен убежал куда-то, и Чарли почувствовала себя очень одинокой и беззащитной. Тишина стояла жутковатая. «Брось ты это, нет здесь ничего. Никакой жестянки». Она воткнула мастерок в землю, испытывая разочарование и размышляя, стоит ли продолжать рыть, машинально надавила на ручку своего инструмента, и тут-то прозвучал металлический звон.
Она застыла.
Приподняв мастерок на дюйм, Чарли еще раз толкнула его вниз. И снова донесся звон, но уже глуше. Сначала она рыла осторожно, осматривая все вокруг, но потом отбросила мастерок и стала копать руками. Что-то острое оцарапало ей палец, и в грязь упала капелька крови. Она опять взяла мастерок, срезая почву по обе стороны.
И наконец, Чарли, как рычагом, подняла мастерком маленький, облепленный грязью предмет. Он был легким и едва ли весил больше, чем прилипшая к нему земля. Внутри предмета что-то дребезжало, потому что руки у нее дрожали.
Лезвием мастерка Чарли соскребла грязь. Проступил поцарапанный и помятый металл. Небольшая прямоугольная консервная банка, три дюйма в поперечнике и дюйм в высоту. Местами ржавчина почти прогрызла стенку банки насквозь. Чарли обхватила ее ладонью, и тогда ей послышался голос Эрнеста Джиббона:
– Что вы несете? Почему вы закопали это?
Это была та самая консервная банка, которую она несла, но только та была блестящая, новая. И все же Чарли была уверена, что эта та самая банка. И боялась ее открывать.
Она заглянула в воронку. Две половинки червяка извивались на дне. Порой, когда ты открываешь эту консервную банку, червяк оказывается больше, чем ты ожидаешь.
Крышка не поддавалась. Чарли еще раз попыталась приподнять ее, но крышка не шелохнулась. Тогда она сунула под нее лезвие мастерка и повернула его как рычаг. Край крышки загнулся вверх, потом со слабым шипением сжатого воздуха и звучным хлопком освободился и упал в норку.
В консервной банке лежал медальон в форме сердца.
Чарли оцепенела. Ярко-красное эмалевое сердечко, размером в дюйм, с потускневшей золотой, холодной как лед цепочкой, которая, выскользнув, свешивалась вниз с ее запястья. Цепочка тускло посверкивала в свете солнца, прорвавшегося сквозь тучи. Чарли прищурилась.
Она знала этот медальон. Знала, что внутри него обнаружит аккуратно сложенную записочку. Сердце ее трепетало, глаза затуманились. Вынув из банки ставшими вдруг неповоротливыми пальцами медальон, она увидела крошечную петельку и еще меньше застежку, хотя и немного заржавевшую, но все же сдвинувшуюся под нажимом ногтя ее большого пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79