Не медля больше, Торчок свернул за угол, торопясь добраться до свободы и безопасности. Через некоторое время он остановился, чтобы перевести дыхание.
– Тебе нужно было пойти с ними, – мягко сказал ему невидимый голос.
Торчок испуганно оглянулся. Вокруг него никого не было. В тускло освещенном коридоре он находился один. Вдоль стен за витринами, как средневековое оружие, мечи или луки, были развешаны инструменты первых лунных бопперов и их рабочие узлы. Торчок тупо прочитал ближайшую табличку.
Пружинный Зажим, Седьмой цикл (год 2011), ТС6399876. Над вывеской за стеклом витрины висело нечто, напоминающее железную руку с…
– Ты мог бы жить вечно, – опять прозвучал все тот же спокойный, негромкий голос.
Торчок снова бросился бежать. Он бежал так довольно долго, срезая углы наудачу. Когда же он остановился отдышаться во второй раз, то характер музея вокруг него сильно изменился. Теперь он находился в чем-то, напоминающем галерею современного искусства. Или склад какого-то крупного магазина.
На бегу он говорил с самим собой… чтобы прогнать голоса, которые время от времени снова и снова принимались его увещевать. Но теперь он выдохся и все, на что у него хватало сил, это только хватать открытым ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. А голос по-прежнему был рядом.
– Ты заблудился, – мягко заметил голос. – Эта моя часть посещается только бопперами. Пожалуйста, вернись в сектор, предназначенный для людей.
Ты еще можешь успеть догнать доктора Андерсона.
Музей. Вот кто говорит с ним – сам Музей. Торчок пошарил глазами по сторонам, пытаясь придумать какой-нибудь план спасения. Он находился посреди огромного выставочного зала, напоминающего пещеру. Напротив него начинался коридор, в конце которого брезжил свет, возможно это был выход в город.
Торчок двинулся в сторону тоннеля. Но там снаружи одни только бопперы. Он остановился и снова огляделся.
Экспонаты в витринах зала были все теми же странно-механическими.
Торчащая прямо из стены рука-крюк, рядом с ней кусок тонкого пластика, похожий на здоровенную грязнющую половую тряпку. Казалось, что этот пластик-тряпка живет, переливается редкими удивительными и непонятными электрическими световыми узорами.
В зале он был один, никто не мог ни остановить его, ни помешать. Торчок шагнул вперед, кулаком разбил стекло и вытащил пластиковую тряпку из витрины. В его руках пластик потерял свою уродливость, засиял красным, голубым и золотом. Торчок набросил пластиковый покров на плечи как плащ, прикрыв им голову. Может быть теперь он сможет проскользнуть незамеченным…
– Положи на место немедленно! – грозно загрохотал музей. – Ты не знаешь, что ты творишь!
Торчок плотнее запахнулся в плащ… который, как ему показалось, сам норовил прильнуть к нему теснее, принять форму его тела. Он быстро прошел по поднимающемуся вверх коридору и выбрался на улицы Диски. Когда Торчок выходил из музея, что-то острое кольнуло в нескольких местах его шею.
Словно невидимая лапа с острейшими тонкими когтями охватила его затылок. Он быстро повернулся кругом, распахнув плащ и приготовившись отражать атаку. Позади него никого не было. Он постоял немого, вглядываясь в коридор, по которому только что прошел.
Вдоль по улице по направлению к нему катились два пурпурного цвета боппера, имеющих вид пивных бочонков с бесформенными прядями щупалец по бокам. Передвигаясь крайне неуверенно, бочонки то и дело опирались пучками щупалец о землю чтобы не упасть. Заметив Торчка, они остановились перед ним.
В его наушниках запищали голоса, выпаливающие фразы с невероятной скоростью.
Торчок тщательно запахнул пластиковый камуфляж, стараясь укрыть лицо.
Что такое, черт возьми, укололо его в шею?
Словно в ответ на его вопрос по плащу побежали сливающиеся друг с другом всполохи голубого света. Из голубых облаков посыпались золотые звездочки и пустились в погоню друг за другом.
Один из пурпурных бочонков вытянул щупальце и пощупал пластик плаща, пробуя качество. Прощебетав что-то своему напарнику, боппер указал на жерло тоннеля, из которого Торчок только что появился. Им понравился его плащ, они хотели себе такие же.
– А, моя понятна! – воскликнул Торчок. По непонятной причине он говорил теперь с вульгарным азиатским акцентом. Он обернулся и указал рукой вглубь коридора. – Тама такого многа!
Обнявшись щупальцами, бочонки покатили по коридору вниз.
– Осень холосо, однако! – продолжал кричать им вслед Торчок. – Счастливая Плащ! Холосая стука, понятна! Тока колиса как медуса!
Он торопливо зашагал по улице прочь от музея. Штуковина, в которую он завернулся… Плащ Счастья… его «Плащ Счастья» определенно был живым существом, в неком паразитском смысле слова. Выпустив из себя дюжину – а может и всю сотню? – микродатчиков и пронизав им скафандр Торчка, его одежду и кожу, Плащ самовольно подключился к его нервной системе. По некой необъяснимой причине Торчок был уверен в этом на все сто, знал это так же точно, как и то, что на руках и на ногах у него есть пальцы.
Пальцы – это хорошо.
Торчок остановился и попытался восстановить контроль над своими мыслями. Ему бы дрожать от потрясения и отвращения, но он не мог отыскать в себе ни одного из этих чувств.
Надеюсь, тебе это понравится. Лично я рад нашему знакомству.
– Твоя что-та влоди, – пробормотал Торчок, – говолящего боппела-последника. Холосий боппел, понятна.
Он не совсем то хотел сказать, но особого удивления по этому поводу не испытал. У него бывали «приходы» покруче.
По дороге разные бопперы еще несколько раз спрашивали его, где он достал такой потрясающий наряд. Благодаря посредничеству «Плаща Счастья»
Торчок теперь понимал их сигналы свободно. Каким-то образом «Плащ» влиял на ход его мыслей, заставляя думать и говорить словно бы на «птичьем» английском. Все, что бы не пришло Торчку в голову, находило отражение в световом узоре его одеяния и в исходящем от него поле радио волн.
– Твоя уже плиходилась делать это с человека? – спросил Торчок у Плаща, улучив минутку когда вокруг никого не было. – Или твоя всегда живет только с боппел?
Плащ удивился такой постановке вопроса. Определенно он не улавливал сути различия, о котором говорил Торчок.
Мне всего двое суток от роду. Сегодня мой счастливый день.
Торчок поднял руку чтобы ощупать шею, но пластик Плаща прижался к нему теснее. Что ж… наверное «Плащ Счастья» не так уж плох, если столько бопперов хотят получить себе такой же. Торчок принялся думать о делах более насущных, о том как добраться до космопорта, надолго ли у него еще хватит воздуха. О том, сколько сейчас времени, например?
12:50, отозвался Плащ. В нескольких кварталах от нас что-то происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Тебе нужно было пойти с ними, – мягко сказал ему невидимый голос.
Торчок испуганно оглянулся. Вокруг него никого не было. В тускло освещенном коридоре он находился один. Вдоль стен за витринами, как средневековое оружие, мечи или луки, были развешаны инструменты первых лунных бопперов и их рабочие узлы. Торчок тупо прочитал ближайшую табличку.
Пружинный Зажим, Седьмой цикл (год 2011), ТС6399876. Над вывеской за стеклом витрины висело нечто, напоминающее железную руку с…
– Ты мог бы жить вечно, – опять прозвучал все тот же спокойный, негромкий голос.
Торчок снова бросился бежать. Он бежал так довольно долго, срезая углы наудачу. Когда же он остановился отдышаться во второй раз, то характер музея вокруг него сильно изменился. Теперь он находился в чем-то, напоминающем галерею современного искусства. Или склад какого-то крупного магазина.
На бегу он говорил с самим собой… чтобы прогнать голоса, которые время от времени снова и снова принимались его увещевать. Но теперь он выдохся и все, на что у него хватало сил, это только хватать открытым ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. А голос по-прежнему был рядом.
– Ты заблудился, – мягко заметил голос. – Эта моя часть посещается только бопперами. Пожалуйста, вернись в сектор, предназначенный для людей.
Ты еще можешь успеть догнать доктора Андерсона.
Музей. Вот кто говорит с ним – сам Музей. Торчок пошарил глазами по сторонам, пытаясь придумать какой-нибудь план спасения. Он находился посреди огромного выставочного зала, напоминающего пещеру. Напротив него начинался коридор, в конце которого брезжил свет, возможно это был выход в город.
Торчок двинулся в сторону тоннеля. Но там снаружи одни только бопперы. Он остановился и снова огляделся.
Экспонаты в витринах зала были все теми же странно-механическими.
Торчащая прямо из стены рука-крюк, рядом с ней кусок тонкого пластика, похожий на здоровенную грязнющую половую тряпку. Казалось, что этот пластик-тряпка живет, переливается редкими удивительными и непонятными электрическими световыми узорами.
В зале он был один, никто не мог ни остановить его, ни помешать. Торчок шагнул вперед, кулаком разбил стекло и вытащил пластиковую тряпку из витрины. В его руках пластик потерял свою уродливость, засиял красным, голубым и золотом. Торчок набросил пластиковый покров на плечи как плащ, прикрыв им голову. Может быть теперь он сможет проскользнуть незамеченным…
– Положи на место немедленно! – грозно загрохотал музей. – Ты не знаешь, что ты творишь!
Торчок плотнее запахнулся в плащ… который, как ему показалось, сам норовил прильнуть к нему теснее, принять форму его тела. Он быстро прошел по поднимающемуся вверх коридору и выбрался на улицы Диски. Когда Торчок выходил из музея, что-то острое кольнуло в нескольких местах его шею.
Словно невидимая лапа с острейшими тонкими когтями охватила его затылок. Он быстро повернулся кругом, распахнув плащ и приготовившись отражать атаку. Позади него никого не было. Он постоял немого, вглядываясь в коридор, по которому только что прошел.
Вдоль по улице по направлению к нему катились два пурпурного цвета боппера, имеющих вид пивных бочонков с бесформенными прядями щупалец по бокам. Передвигаясь крайне неуверенно, бочонки то и дело опирались пучками щупалец о землю чтобы не упасть. Заметив Торчка, они остановились перед ним.
В его наушниках запищали голоса, выпаливающие фразы с невероятной скоростью.
Торчок тщательно запахнул пластиковый камуфляж, стараясь укрыть лицо.
Что такое, черт возьми, укололо его в шею?
Словно в ответ на его вопрос по плащу побежали сливающиеся друг с другом всполохи голубого света. Из голубых облаков посыпались золотые звездочки и пустились в погоню друг за другом.
Один из пурпурных бочонков вытянул щупальце и пощупал пластик плаща, пробуя качество. Прощебетав что-то своему напарнику, боппер указал на жерло тоннеля, из которого Торчок только что появился. Им понравился его плащ, они хотели себе такие же.
– А, моя понятна! – воскликнул Торчок. По непонятной причине он говорил теперь с вульгарным азиатским акцентом. Он обернулся и указал рукой вглубь коридора. – Тама такого многа!
Обнявшись щупальцами, бочонки покатили по коридору вниз.
– Осень холосо, однако! – продолжал кричать им вслед Торчок. – Счастливая Плащ! Холосая стука, понятна! Тока колиса как медуса!
Он торопливо зашагал по улице прочь от музея. Штуковина, в которую он завернулся… Плащ Счастья… его «Плащ Счастья» определенно был живым существом, в неком паразитском смысле слова. Выпустив из себя дюжину – а может и всю сотню? – микродатчиков и пронизав им скафандр Торчка, его одежду и кожу, Плащ самовольно подключился к его нервной системе. По некой необъяснимой причине Торчок был уверен в этом на все сто, знал это так же точно, как и то, что на руках и на ногах у него есть пальцы.
Пальцы – это хорошо.
Торчок остановился и попытался восстановить контроль над своими мыслями. Ему бы дрожать от потрясения и отвращения, но он не мог отыскать в себе ни одного из этих чувств.
Надеюсь, тебе это понравится. Лично я рад нашему знакомству.
– Твоя что-та влоди, – пробормотал Торчок, – говолящего боппела-последника. Холосий боппел, понятна.
Он не совсем то хотел сказать, но особого удивления по этому поводу не испытал. У него бывали «приходы» покруче.
По дороге разные бопперы еще несколько раз спрашивали его, где он достал такой потрясающий наряд. Благодаря посредничеству «Плаща Счастья»
Торчок теперь понимал их сигналы свободно. Каким-то образом «Плащ» влиял на ход его мыслей, заставляя думать и говорить словно бы на «птичьем» английском. Все, что бы не пришло Торчку в голову, находило отражение в световом узоре его одеяния и в исходящем от него поле радио волн.
– Твоя уже плиходилась делать это с человека? – спросил Торчок у Плаща, улучив минутку когда вокруг никого не было. – Или твоя всегда живет только с боппел?
Плащ удивился такой постановке вопроса. Определенно он не улавливал сути различия, о котором говорил Торчок.
Мне всего двое суток от роду. Сегодня мой счастливый день.
Торчок поднял руку чтобы ощупать шею, но пластик Плаща прижался к нему теснее. Что ж… наверное «Плащ Счастья» не так уж плох, если столько бопперов хотят получить себе такой же. Торчок принялся думать о делах более насущных, о том как добраться до космопорта, надолго ли у него еще хватит воздуха. О том, сколько сейчас времени, например?
12:50, отозвался Плащ. В нескольких кварталах от нас что-то происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53