Подождите минуту; выслушайте нас. Вы сказали мне, что моя музыка
великолепна, и, как вы думаете, может даже найти покупателей. А как я ее
создал? Вы когда-нибудь думали об этом?
- Я порядком думала об этом, - пробормотала она, глядя в сторону.
- Когда я прибыл сюда, я даже не знал названия тех нот, что были у
меня в голове. Я был невеждой. Я и сейчас знаю мало. Но я пишу музыку. А
вы: вы знаете о музыке гораздо больше, чем кто-либо, с кем я встречался;
вы любите ее, вы исполняете ее красиво и умело. Но что вы создаете?
- Я кое-что написала, - сказала она оправдывающимся тоном. - Ну,
хорошо. Все это ни на что не годилось. Похоже, к этому у меня таланта нет.
- Но я - доказательство того, что вам он и не нужен. Я не писал mbc
музыку, и Бейли тоже. Мы, с помощью зрения и слуха, следили за тем, как
она развертывается вокруг нас. Вам и не представить себе, каково
находиться там - это и есть вся музыка, которую вы когда-либо слышали.
На первый взгляд многим казалось логичным, что лучшее искусство в
Системе должно возникать в кольцах Сатурна. Во всяком случае, до тех пор,
пока человек не достигнет Беты Лиры, или чего-то еще более отдаленного,
где найдутся более красивые места, пригодные для жизни. Несомненно, что
художник мог бесконечно черпать вдохновение в том, что можно было увидеть
в Кольце. Но художники редки. А каким образом Кольцо пробуждало
способности к искусству в каждом, кто жил там?
Жители Колец уже больше века доминировали в художественной жизни
Солнечной системы. Если причиной этому были грандиозные размеры Колец и их
впечатляющая красота, то можно было ожидать, что создаваемое искусство
также будет грандиозным и отличаться красотой в манере и исполнении. Но
ничего подобного. Живопись, поэзия, проза, и музыка обитателей Кольца
охватывали всю шкалу человеческого опыта, а потом делали еще один шаг
вперед.
Мужчина или женщина могли прибыть на Янус по одной из множества
причин, решив оставить прежнюю жизнь и объединиться с симбиотиком. С
десяток людей таким образом покидало Янус каждый день, и исчезнуть они
могли на срок до десяти лет. Люди эти были самыми различными - от
самостоятельных до беспомощных; одни были добры, другие жестоки. Среди них
было столько же молодых, старых, чутких, бесчувственных, талантливых,
бесполезных, уязвимых и ошибающихся, сколько и в любой случайной группе
людей. У немногих из них была подготовка или склонность к живописи, музыке
или литературе.
Некоторые из них погибли. В Кольцах, в конце концов, было опасно. У
этих людей не было иного способа научится выживать там, кроме как
попытаться добиться в этом успеха. Но большинство возвращалось. И
возвращались они с картинами, песнями и повествованиями.
Единственным занятием на Янусе была профессия агента. Тут требовался
особый агент, потому что немногие жители Кольца могли войти в контору и
продемонстрировать какую-либо законченную работу, Самым легким было
занятие литературного агента. А кошкам кастрюльной аллеи приходилось
обучать начаткам музыки композитора, который ничего не знал о нотной
записи.
Но компенсация была изрядной. По статистике, вдесятеро легче было
продать произведение жителя Колец, чем любого другого обитателя Системы.
Что еще лучше - это то, что агент получал не комиссионные, а почти всю
прибыль, и авторы никогда не требовали большего. Жителям Кольца от денег
было мало прока. Агент часто мог отойти от дел благодаря доходу от одной
операции.
Но главный вопрос: почему они создают искусство, оставался без
ответа.
Барнум не знал. У него были на этот счет некоторые мысли, отчасти
подтверждавшиеся Бейли. Это было связано со слиянием разумов человека и
симбиотика. Житель Кольца был больше чем человеком, но все же им
оставался. При объединении с симбиотиком возникало что-то иное. Это не
было им подвластно. Самое большее, что мог сказать себе по этому поводу
Барнум - это то, что при такой встрече двух разновидностей разума в точке
соприкосновения рождалась напряженность. Это было как сложение амплитуд
двух встречных волн. Эта напряженность была мысленной и облекала себя в
плоть тех символов, которые подвертывались ей в мозгу человека. Ей
приходилось использовать символы человека, поскольку разумная жизнь
симбиотика начинается в момент, когда он соприкасается с человеческим
мозгом. Своего у него нет, и ему приходится пользоваться мозгом человека
поочередно с тем.
Барнума и Бейли не тревожило, откуда берется их вдохновение. А
Литавру та же проблема тревожила, и порядком. Ей было неприятно, что муза,
всегда избегавшая ее, так неразборчиво посещала пары человек-симбиотик.
Она призналась им, что считает это несправедливым, но отказывалась
отвечать, когда они спрашивали, почему она не пойдет на то, чтобы стать
частью такой же пары.
Но Барнум и Бейли предлагали ей альтернативу: способ испробовать, на
что же это похоже - без того, чтобы делать этот последний шаг.
В конце концов, любопытство победило ее осторожность. Она согласилась
заняться с ними любовью, и так, чтобы Бейли играл роль живого синаптикона.
Барнум и Бейли добрались до квартиры Литавры. Она пропустила их
вперед. Войдя, она нажатиями кнопок убрала всю мебель в стены, так что
осталась большая голая комната с четырьмя белыми стенами.
- Что мне делать? - спросила она тихо. Барнум протянул руку и взял ее
руку в свою. Ту сразу же покрыл слой массы Бейли.
- Дай мне твою другую руку. - Она сделала это, и стоически смотрела,
как зеленая субстанция ползла вверх по ее рукам.
- Не смотри на это, - посоветовал Барнум, и она подчинилась.
Он ощутил слой воздуха у кожи: Бейли начал вырабатывать внутри себя
газ и раздуваться, как воздушный шарик. Зеленый шар рос, совершенно
скрывая Барнума и постепенно поглощая Литавру. Через пять минут гладкий
зеленый шар заполнил комнату.
- Я никогда не видела такого, - сказала она, когда они стояли,
держась за руки.
- Обычно мы это делаем только в открытом космосе.
- А что будет дальше?
- Просто стой спокойно. - Она увидела, что он посмотрел за ее плечо,
и начала оборачиваться. Затем поразмыслила, и напряглась, зная, чего
ждать.
Тонкий усик возник на внутренней поверхности симбиотика и начал
нашаривать разъем на ее затылке. Когда он коснулся ее, она содрогнулась,
но успокоилась, когда тот проник в разъем.
- Как контакт? - спросил Барнум Бейли.
- Минутку, я еще нащупываю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
великолепна, и, как вы думаете, может даже найти покупателей. А как я ее
создал? Вы когда-нибудь думали об этом?
- Я порядком думала об этом, - пробормотала она, глядя в сторону.
- Когда я прибыл сюда, я даже не знал названия тех нот, что были у
меня в голове. Я был невеждой. Я и сейчас знаю мало. Но я пишу музыку. А
вы: вы знаете о музыке гораздо больше, чем кто-либо, с кем я встречался;
вы любите ее, вы исполняете ее красиво и умело. Но что вы создаете?
- Я кое-что написала, - сказала она оправдывающимся тоном. - Ну,
хорошо. Все это ни на что не годилось. Похоже, к этому у меня таланта нет.
- Но я - доказательство того, что вам он и не нужен. Я не писал mbc
музыку, и Бейли тоже. Мы, с помощью зрения и слуха, следили за тем, как
она развертывается вокруг нас. Вам и не представить себе, каково
находиться там - это и есть вся музыка, которую вы когда-либо слышали.
На первый взгляд многим казалось логичным, что лучшее искусство в
Системе должно возникать в кольцах Сатурна. Во всяком случае, до тех пор,
пока человек не достигнет Беты Лиры, или чего-то еще более отдаленного,
где найдутся более красивые места, пригодные для жизни. Несомненно, что
художник мог бесконечно черпать вдохновение в том, что можно было увидеть
в Кольце. Но художники редки. А каким образом Кольцо пробуждало
способности к искусству в каждом, кто жил там?
Жители Колец уже больше века доминировали в художественной жизни
Солнечной системы. Если причиной этому были грандиозные размеры Колец и их
впечатляющая красота, то можно было ожидать, что создаваемое искусство
также будет грандиозным и отличаться красотой в манере и исполнении. Но
ничего подобного. Живопись, поэзия, проза, и музыка обитателей Кольца
охватывали всю шкалу человеческого опыта, а потом делали еще один шаг
вперед.
Мужчина или женщина могли прибыть на Янус по одной из множества
причин, решив оставить прежнюю жизнь и объединиться с симбиотиком. С
десяток людей таким образом покидало Янус каждый день, и исчезнуть они
могли на срок до десяти лет. Люди эти были самыми различными - от
самостоятельных до беспомощных; одни были добры, другие жестоки. Среди них
было столько же молодых, старых, чутких, бесчувственных, талантливых,
бесполезных, уязвимых и ошибающихся, сколько и в любой случайной группе
людей. У немногих из них была подготовка или склонность к живописи, музыке
или литературе.
Некоторые из них погибли. В Кольцах, в конце концов, было опасно. У
этих людей не было иного способа научится выживать там, кроме как
попытаться добиться в этом успеха. Но большинство возвращалось. И
возвращались они с картинами, песнями и повествованиями.
Единственным занятием на Янусе была профессия агента. Тут требовался
особый агент, потому что немногие жители Кольца могли войти в контору и
продемонстрировать какую-либо законченную работу, Самым легким было
занятие литературного агента. А кошкам кастрюльной аллеи приходилось
обучать начаткам музыки композитора, который ничего не знал о нотной
записи.
Но компенсация была изрядной. По статистике, вдесятеро легче было
продать произведение жителя Колец, чем любого другого обитателя Системы.
Что еще лучше - это то, что агент получал не комиссионные, а почти всю
прибыль, и авторы никогда не требовали большего. Жителям Кольца от денег
было мало прока. Агент часто мог отойти от дел благодаря доходу от одной
операции.
Но главный вопрос: почему они создают искусство, оставался без
ответа.
Барнум не знал. У него были на этот счет некоторые мысли, отчасти
подтверждавшиеся Бейли. Это было связано со слиянием разумов человека и
симбиотика. Житель Кольца был больше чем человеком, но все же им
оставался. При объединении с симбиотиком возникало что-то иное. Это не
было им подвластно. Самое большее, что мог сказать себе по этому поводу
Барнум - это то, что при такой встрече двух разновидностей разума в точке
соприкосновения рождалась напряженность. Это было как сложение амплитуд
двух встречных волн. Эта напряженность была мысленной и облекала себя в
плоть тех символов, которые подвертывались ей в мозгу человека. Ей
приходилось использовать символы человека, поскольку разумная жизнь
симбиотика начинается в момент, когда он соприкасается с человеческим
мозгом. Своего у него нет, и ему приходится пользоваться мозгом человека
поочередно с тем.
Барнума и Бейли не тревожило, откуда берется их вдохновение. А
Литавру та же проблема тревожила, и порядком. Ей было неприятно, что муза,
всегда избегавшая ее, так неразборчиво посещала пары человек-симбиотик.
Она призналась им, что считает это несправедливым, но отказывалась
отвечать, когда они спрашивали, почему она не пойдет на то, чтобы стать
частью такой же пары.
Но Барнум и Бейли предлагали ей альтернативу: способ испробовать, на
что же это похоже - без того, чтобы делать этот последний шаг.
В конце концов, любопытство победило ее осторожность. Она согласилась
заняться с ними любовью, и так, чтобы Бейли играл роль живого синаптикона.
Барнум и Бейли добрались до квартиры Литавры. Она пропустила их
вперед. Войдя, она нажатиями кнопок убрала всю мебель в стены, так что
осталась большая голая комната с четырьмя белыми стенами.
- Что мне делать? - спросила она тихо. Барнум протянул руку и взял ее
руку в свою. Ту сразу же покрыл слой массы Бейли.
- Дай мне твою другую руку. - Она сделала это, и стоически смотрела,
как зеленая субстанция ползла вверх по ее рукам.
- Не смотри на это, - посоветовал Барнум, и она подчинилась.
Он ощутил слой воздуха у кожи: Бейли начал вырабатывать внутри себя
газ и раздуваться, как воздушный шарик. Зеленый шар рос, совершенно
скрывая Барнума и постепенно поглощая Литавру. Через пять минут гладкий
зеленый шар заполнил комнату.
- Я никогда не видела такого, - сказала она, когда они стояли,
держась за руки.
- Обычно мы это делаем только в открытом космосе.
- А что будет дальше?
- Просто стой спокойно. - Она увидела, что он посмотрел за ее плечо,
и начала оборачиваться. Затем поразмыслила, и напряглась, зная, чего
ждать.
Тонкий усик возник на внутренней поверхности симбиотика и начал
нашаривать разъем на ее затылке. Когда он коснулся ее, она содрогнулась,
но успокоилась, когда тот проник в разъем.
- Как контакт? - спросил Барнум Бейли.
- Минутку, я еще нащупываю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11