ее государственного бюджета мирного времени (1936–1938 гг.).
Можно ли в таком случае говорить о чрезвычайности выдвигаемых Советским Союзом требований? Ни в коем случае. Скорее можно говорить об их излишней скромности. Эта скромность, однако, вытекает из стремления Советского правительства, не увлекаясь фантазиями, стоять на твердой почве возможного.
В-третьих, Рузвельт и Черчилль подчеркивали необходимость предотвратить голод в Германии. Советское правительство отнюдь не задается целью превратить Германию в голодную, раздетую и разутую страну. Наоборот, при выработке своего репарационного плана Советское правительство все время имело в виду создать условия, при которых германский народ в послевоенные годы мог бы существовать на базе среднеевропейского уровня жизни, и советский репарационный план обеспечивает такую возможность. Германия имеет все шансы построить свою послевоенную экономику на основе расширения сельского хозяйства и легкой индустрии. Для этого имеются все необходимые условия. Никаких специальных ограничений в отношении двух только что названных отраслей германской экономики советским репарационным планом не предусмотрено.
Далее, нужно иметь в виду, что послевоенная Германия будет совершенно свободна от расходов на вооружения, ибо она будет полностью разоружена. Это даст большую экономию: ведь в предвоенные годы Германия в разных формах затрачивала на вооружения до 6 миллиардов долларов в год (Черчилль восклицает: «Да, это – очень важное соображение!»). Вот почему Советское правительство убеждено, что даже при полном осуществлении его репарационного плана немецкому народу будет обеспечено приличное существование.
Как Черчилль, так и Рузвельт могут видеть из всего вышеизложенного, что советский репарационный план обстоятельно продуман и построен на базе вполне трезвых и реалистических расчетов.
Черчилль заявляет, что, по его мнению, все эти вопросы должны быть рассмотрены в комиссии.
Сталин спрашивает: где?
Черчилль говорит, что нужно создать секретную комиссию и не публиковать ничего о ее работе.
Сталин отвечает, что о работе комиссии ничего не будет публиковаться. Но надо знать: где Черчилль желает создать эту комиссию? Здесь, на конференции?
Черчилль отвечает, что в этом сейчас нет необходимости. На конференции нужно лишь принять решение, что должна быть создана Репарационная комиссия, которая в дальнейшем рассмотрит претензии и те активы, которые будут в наличии у Германии, а также установит приоритеты при их распределении. Было бы желательно при фиксации очередности учитывать не только вклад нации в дело победы, но также и пережитые ею страдания. По любому из этих признаков СССР занимает первое место. Всякого рода разногласия, которые возникнут в комиссии, должны быть улажены правительствами. Что касается русского плана репараций, то для его рассмотрения требуется время. Он не может быть принят немедленно.
Рузвельт заявляет, что Репарационная комиссия должна состоять из представителей трех держав.
Черчилль поддерживает это предложение Рузвельта.
Сталин заявляет, что учреждение Репарационной комиссии в Москве, с чем согласны все присутствующие, – дело очень хорошее. Однако этого мало. Даже самая лучшая комиссия не сможет дать многого, если она не будет иметь надлежащих руководящих линий для своей работы. Необходимо теперь же, на этой конференции, наметить такие руководящие линии.
Он, Сталин, думает, что основным принципом при распределении репараций должен быть следующий: репарации в первую очередь получают те государства, которые вынесли на своих плечах основную тяжесть войны и организовали победу над врагом. Эти государства – СССР, США и Великобритания. Возмещение должны получить не только русские, но также американцы и англичане, и притом в максимально возможном размере. Если Соединенные Штаты, как говорил Рузвельт, не заинтересованы в получении из Германии машин или рабочей силы, то могут найтись другие формы репараций, более подходящие для них, например сырье и т. п. Во всяком случае должно быть твердо установлено, что право на репарации прежде всего имеют те, кто сделал наибольший вклад в разгром врага. Согласны ли Рузвельт и Черчилль с этим?
Рузвельт заявляет, что он согласен.
Черчилль также не возражает.
Сталин , далее, говорит, что при подсчете активов, которыми Германия будет располагать для уплаты репараций, надо исходить не из нынешнего положения, а принимать во внимание те ресурсы, которыми Германия будет располагать по окончании войны, когда все ее население вернется в страну, а фабрики и заводы начнут работать. Тогда активов у Германии будет больше, чем сейчас, и государства, о которых он говорил, смогут рассчитывать на довольно значительное возмещение своего ущерба. Хорошо было бы, чтобы обо всем этом поговорили между собой три министра иностранных дел и затем доложили конференции.
Черчилль соглашается с тем, что конференция должна наметить главные пункты директив для комиссии.
Сталин отвечает, что он считает это правильным.
Черчилль полушутя замечает, что если при обсуждении вопроса о репарациях он кажется несговорчивым, то это лишь потому, что дома у него есть парламент, есть кабинет. Если они не согласятся с тем, что Черчилль одобрил на Крымской конференции, то могут, пожалуй, выгнать его.
Сталин в тон Черчиллю отвечает, что это не так-то просто: победителей не выгоняют.
Черчилль замечает, что три министра иностранных дел могли бы завтра обсудить вопрос о репарациях и позднее сделать доклад конференции. Ему, Черчиллю, нравится принцип: каждому по потребностям, а от Германии по ее силам. Этот принцип следовало бы положить в основу репарационного плана.
Сталин отвечает, что он предпочитает другой принцип: каждому по заслугам.
4–11 февраля 1945 г
6 февраля 1945 г .
Третье заседание в Ливадийском дворце
<…> Рузвельт заявляет, что сегодня можно было бы приступить к обсуждению вопроса о международной организации безопасности. Рузвельт считает, что нашей задачей является обеспечение мира по крайней мере на 50 лет. Ввиду того, что ни он, Рузвельт, ни маршал Сталин, ни Черчилль не были в Думбартон-Оксе, было бы целесообразно, чтобы Стеттиниус сделал доклад по этому вопросу.
Стеттиниус заявляет, что, как было согласовано в Думбартон-Оксе, определенные вопросы должны были быть оставлены для дальнейшего рассмотрения и разрешения в будущем. Из числа этих вопросов основным является вопрос о том, какая процедура голосования должна применяться в Совете Безопасности. В Думбартон-Оксе три делегации тщательно обсудили данный вопрос. С того времени он подвергался непрерывному интенсивному изучению со стороны каждого из трех правительств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Можно ли в таком случае говорить о чрезвычайности выдвигаемых Советским Союзом требований? Ни в коем случае. Скорее можно говорить об их излишней скромности. Эта скромность, однако, вытекает из стремления Советского правительства, не увлекаясь фантазиями, стоять на твердой почве возможного.
В-третьих, Рузвельт и Черчилль подчеркивали необходимость предотвратить голод в Германии. Советское правительство отнюдь не задается целью превратить Германию в голодную, раздетую и разутую страну. Наоборот, при выработке своего репарационного плана Советское правительство все время имело в виду создать условия, при которых германский народ в послевоенные годы мог бы существовать на базе среднеевропейского уровня жизни, и советский репарационный план обеспечивает такую возможность. Германия имеет все шансы построить свою послевоенную экономику на основе расширения сельского хозяйства и легкой индустрии. Для этого имеются все необходимые условия. Никаких специальных ограничений в отношении двух только что названных отраслей германской экономики советским репарационным планом не предусмотрено.
Далее, нужно иметь в виду, что послевоенная Германия будет совершенно свободна от расходов на вооружения, ибо она будет полностью разоружена. Это даст большую экономию: ведь в предвоенные годы Германия в разных формах затрачивала на вооружения до 6 миллиардов долларов в год (Черчилль восклицает: «Да, это – очень важное соображение!»). Вот почему Советское правительство убеждено, что даже при полном осуществлении его репарационного плана немецкому народу будет обеспечено приличное существование.
Как Черчилль, так и Рузвельт могут видеть из всего вышеизложенного, что советский репарационный план обстоятельно продуман и построен на базе вполне трезвых и реалистических расчетов.
Черчилль заявляет, что, по его мнению, все эти вопросы должны быть рассмотрены в комиссии.
Сталин спрашивает: где?
Черчилль говорит, что нужно создать секретную комиссию и не публиковать ничего о ее работе.
Сталин отвечает, что о работе комиссии ничего не будет публиковаться. Но надо знать: где Черчилль желает создать эту комиссию? Здесь, на конференции?
Черчилль отвечает, что в этом сейчас нет необходимости. На конференции нужно лишь принять решение, что должна быть создана Репарационная комиссия, которая в дальнейшем рассмотрит претензии и те активы, которые будут в наличии у Германии, а также установит приоритеты при их распределении. Было бы желательно при фиксации очередности учитывать не только вклад нации в дело победы, но также и пережитые ею страдания. По любому из этих признаков СССР занимает первое место. Всякого рода разногласия, которые возникнут в комиссии, должны быть улажены правительствами. Что касается русского плана репараций, то для его рассмотрения требуется время. Он не может быть принят немедленно.
Рузвельт заявляет, что Репарационная комиссия должна состоять из представителей трех держав.
Черчилль поддерживает это предложение Рузвельта.
Сталин заявляет, что учреждение Репарационной комиссии в Москве, с чем согласны все присутствующие, – дело очень хорошее. Однако этого мало. Даже самая лучшая комиссия не сможет дать многого, если она не будет иметь надлежащих руководящих линий для своей работы. Необходимо теперь же, на этой конференции, наметить такие руководящие линии.
Он, Сталин, думает, что основным принципом при распределении репараций должен быть следующий: репарации в первую очередь получают те государства, которые вынесли на своих плечах основную тяжесть войны и организовали победу над врагом. Эти государства – СССР, США и Великобритания. Возмещение должны получить не только русские, но также американцы и англичане, и притом в максимально возможном размере. Если Соединенные Штаты, как говорил Рузвельт, не заинтересованы в получении из Германии машин или рабочей силы, то могут найтись другие формы репараций, более подходящие для них, например сырье и т. п. Во всяком случае должно быть твердо установлено, что право на репарации прежде всего имеют те, кто сделал наибольший вклад в разгром врага. Согласны ли Рузвельт и Черчилль с этим?
Рузвельт заявляет, что он согласен.
Черчилль также не возражает.
Сталин , далее, говорит, что при подсчете активов, которыми Германия будет располагать для уплаты репараций, надо исходить не из нынешнего положения, а принимать во внимание те ресурсы, которыми Германия будет располагать по окончании войны, когда все ее население вернется в страну, а фабрики и заводы начнут работать. Тогда активов у Германии будет больше, чем сейчас, и государства, о которых он говорил, смогут рассчитывать на довольно значительное возмещение своего ущерба. Хорошо было бы, чтобы обо всем этом поговорили между собой три министра иностранных дел и затем доложили конференции.
Черчилль соглашается с тем, что конференция должна наметить главные пункты директив для комиссии.
Сталин отвечает, что он считает это правильным.
Черчилль полушутя замечает, что если при обсуждении вопроса о репарациях он кажется несговорчивым, то это лишь потому, что дома у него есть парламент, есть кабинет. Если они не согласятся с тем, что Черчилль одобрил на Крымской конференции, то могут, пожалуй, выгнать его.
Сталин в тон Черчиллю отвечает, что это не так-то просто: победителей не выгоняют.
Черчилль замечает, что три министра иностранных дел могли бы завтра обсудить вопрос о репарациях и позднее сделать доклад конференции. Ему, Черчиллю, нравится принцип: каждому по потребностям, а от Германии по ее силам. Этот принцип следовало бы положить в основу репарационного плана.
Сталин отвечает, что он предпочитает другой принцип: каждому по заслугам.
4–11 февраля 1945 г
6 февраля 1945 г .
Третье заседание в Ливадийском дворце
<…> Рузвельт заявляет, что сегодня можно было бы приступить к обсуждению вопроса о международной организации безопасности. Рузвельт считает, что нашей задачей является обеспечение мира по крайней мере на 50 лет. Ввиду того, что ни он, Рузвельт, ни маршал Сталин, ни Черчилль не были в Думбартон-Оксе, было бы целесообразно, чтобы Стеттиниус сделал доклад по этому вопросу.
Стеттиниус заявляет, что, как было согласовано в Думбартон-Оксе, определенные вопросы должны были быть оставлены для дальнейшего рассмотрения и разрешения в будущем. Из числа этих вопросов основным является вопрос о том, какая процедура голосования должна применяться в Совете Безопасности. В Думбартон-Оксе три делегации тщательно обсудили данный вопрос. С того времени он подвергался непрерывному интенсивному изучению со стороны каждого из трех правительств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121